— Лидия Петровна, в этом году дежурите тридцать первого, первого и второго! — Инна Викторовна швырнула график на стол так, что листок скользнул прямо к ногам Лидии.
— Простите, но я уже десять лет подряд работаю на Новый год, — Лидия подняла бумагу, пробежалась глазами по строчкам. — Может, в этот раз…
— В этот раз что? — начальница скрестила руки на груди. — У вас дети взрослые, внуков нет. А у Алёны малыш годовалый, у Светы муж из командировки приезжает. Или вы считаете, что ваши планы важнее?
— Я не говорю, что важнее. Просто справедливо было бы…
— Справедливо?! — Инна Викторовна прищурилась. — Знаете, Лидия Петровна, справедливо — это когда каждый делает то, что от него требуется. А от вас требуется выйти на работу. Всё.
Лидия сжала в руке график. Бумага хрустнула, будто протестуя вместе с ней. В горле встал комок, но она заставила себя кивнуть и развернулась к двери.
— Лидия Петровна! — окликнула её начальница. — И не забудьте, смена с восьми утра. Чтобы к девяти всё было готово к обходу.
Коридор показался бесконечным. Лидия шла, считая шаги, чтобы не расплакаться прямо здесь. Десять лет. Каждый Новый год она встречала в ординаторской с чашкой остывшего чая, пока за окном взрывались салюты, а дома дочь Оксана накрывала стол без неё.
— Лида! — Алёна выскочила из процедурной, глаза сияли. — Ты видела график? Я свободна на все праздники! Представляешь, первый раз за два года мы с Денисом сможем поехать к его родителям!
— Рада за тебя, — Лидия попыталась улыбнуться, но лицо будто окаменело.
— Ой, а ты что, опять дежуришь? — Алёна сделала сочувствующее лицо. — Ну ничего, зато тебе потом отгулы дадут!
— Да, отгулы, — Лидия кивнула и прошла мимо.
В раздевалке она достала телефон. Три пропущенных от Оксаны. Набрала номер.
— Мам! Наконец-то! — дочь говорила на повышенных тонах. — Ты помнишь, что мы с Андреем планировали встретить Новый год у тебя? Я уже гуся заказала, салаты…
— Оксаночка, у меня дежурство.
Пауза. Потом вздох, такой тяжёлый, что Лидия почувствовала его даже через телефон.
— Мам. Опять?
— Понимаешь, у девчонок семьи, дети маленькие…
— А у тебя что, семьи нет? — голос дочери стал жёстче. — Андрей уже взял отпуск, мы хотели провести праздники вместе! Ты вообще когда последний раз нормально с нами Новый год встречала?
— Я не могла отказаться, Инна Викторовна…
— Инна Викторовна! — Оксана почти закричала. — Она тебе кто? Мать? Сестра? Почему ты всю жизнь всем обязана, кроме родной дочери?!
— Оксана, не кричи, пожалуйста…
— Знаешь что, мам? Делай как хочешь. Мы поедем к родителям Андрея. С Новым годом тебя.
Гудки. Лидия опустилась на скамейку в раздевалке, уставившись в экран телефона. Где-то за стеной заливисто смеялась Алёна, рассказывая кому-то про свои планы на праздники.
Вечером Лидия сидела на кухне в своей однушке. Квартира казалась слишком тихой. Раньше здесь всегда кто-то был — то Оксана с учебниками, то муж Виктор с газетой. Сейчас только она и старые обои с выцветшими розами.
— Опять одна, Лидия Петровна, — пробормотала она, наливая себе чай.
На холодильнике висела фотография десятилетней давности. Последний Новый год, когда они втроём сидели за столом. Виктор ещё был жив, Оксана — студенткой. Тогда Лидия тоже дежурила второго января, но хотя бы тридцать первого успела встретить с семьёй.
Потом Виктор умер. Инфаркт, внезапно, страшно. Лидия похоронила его в феврале и ушла с головой в работу. Дежурства, ночные смены, праздники — всё, лишь бы не сидеть дома в этой пустоте.
— Я же для людей стараюсь, — говорила она себе каждый раз, когда Оксана упрекала её в отсутствии.
Но сегодня дочкины слова застряли занозой. "Почему ты всем обязана, кроме родной дочери?"
Телефон завибрировал. Сообщение от Алёны: "Лида, ты случайом не можешь ещё и третьего подежурить? Мы с Денисом хотим на два дня в Питер смотаться! Я тебе отгулы потом отдам, честно!"
Лидия посмотрела на экран. Пальцы сами потянулись набрать согласие, но она остановилась.
В комнате стало совсем темно. За окном соседи развешивали гирлянды, детский смех доносился с лестничной площадки. Кто-то тащил ёлку, шурша ветками по ступенькам.
— Может, хватит уже? — Лидия произнесла это вслух, и собственный голос в тишине квартиры прозвучал странно.
Она встала, подошла к окну. Напротив, в доме через дорогу, в окнах горел свет. Видно было, как женщина накрывает на стол, мужчина приносит бутылки, дети бегают вокруг ёлки.
— Все дома. У всех семьи.
Лидия вернулась к телефону и впервые за десять лет набрала: "Алёна, извини. Не смогу."
Утром на работе Алёна встретила её у входа.
— Лида, ты серьёзно? — лицо девушки было красным от возмущения. — Я уже билеты купила! Ты понимаешь, что подставила меня?
— Алёна, я десять лет подряд…
— И что?! — Алёна перебила. — Я тебя не просила эти десять лет работать! Ты сама соглашалась, всегда кивала головой. А теперь вдруг нет?
— Извини, но я тоже человек. И у меня тоже есть…
— Что у тебя есть? — в разговор влезла Света, подошедшая сзади. — Оксана же к свекрови уехала, сама говорила. Сидеть будешь одна в четырёх стенах. Какая разница, где скучать — дома или на работе?
Лидия почувствовала, как внутри всё сжалось. Они правы? Может, действительно какая разница?
— Лидия Петровна! — рявкнула из кабинета Инна Викторовна. — Зайдите немедленно!
Начальница сидела за столом, постукивая ручкой по графику.
— Это что за бунт? Алёна мне только что звонила, истерику закатывала. Говорит, вы отказались третьего выходить?
— Инна Викторовна, я просто подумала…
— Подумали? — начальница встала. — А о коллективе подумали? О том, что люди планы строят, билеты покупают? Вы же взрослый человек, Лидия Петровна, не девочка. Должны понимать, как это работает.
— Но я не обязана…
— Обязаны! — Инна Викторовна ударила ладонью по столу. — Вы работаете в этой больнице двадцать пять лет. И всегда были ответственным сотрудником. Что случилось? Возраст? Климакс?
Лидия застыла. Последнее слово прозвучало как пощёчина.
— Я понимаю, что у вас тяжёлый период, — начальница чуть смягчилась. — Одиночество давит. Но работа — это не место для личных проблем. Тут люди больные лежат, им наплевать на ваши переживания. Им нужен профессионал.
— Я профессионал, — Лидия услышала странную твёрдость в собственном голосе. — Именно поэтому считаю, что график должен составляться справедливо. По очереди.
— Справедливо? — Инна Викторовна усмехнулась. — Хорошо. Тогда я составлю новый график. Где вы будете дежурить вообще все праздники следующего года. Справедливо?
— Это уже угроза.
— Это реальность, Лидия Петровна. Вы либо работаете по моим правилам, либо ищете другое место. В вашем возрасте, правда, сложновато будет.
Лидия вышла из кабинета, чувствуя, как руки дрожат. В коридоре столкнулась с Тамарой Ильиничной, самой старшей медсестрой отделения.
— Слышала крики, — Тамара взяла её под руку. — Пойдём, чаю попьём.
В ординаторской Тамара налила чай в две потрескавшиеся кружки.
— Знаешь, Лида, я тоже когда-то была удобной, — она села напротив. — Муж говорил: "Тома, ты работай, я дома посижу". Дочка говорила: "Мам, ты же всё равно на работе пропадаешь". Начальство говорило: "Тамара Ильинична, вы такая надёжная".
— И что потом?
— Потом муж с соседкой сбежал. Дочь замуж вышла, переехала в другой город. А я осталась. С благодарностями от начальства и пустой квартирой.
Лидия сжала кружку обеими руками.
— Ты думаешь, я должна была согласиться на третье число?
— Я думаю, милая, что пора перестать спрашивать разрешения жить, — Тамара покрыла её руку своей морщинистой ладонью. — Мне шестьдесят восемь. Знаешь, о чём я жалею? Не о том, что мало работала. О том, что мало жила.
Телефон Лидии зазвонил. Оксана.
— Мам, извини за вчера, — голос дочери звучал устало. — Я не хотела кричать. Просто… надоело праздники без тебя встречать. Помнишь, как раньше? Мы с папой всегда ждали, когда ты с работы придёшь. Даже бой курантов не смотрели без тебя.
— Оксаночка…
— Я понимаю, работа важная. Но иногда кажется, что ты там прячешься. От нас. От себя. От того, что папы больше нет.
Лидия почувствовала, как к горлу подступают слёзы.
— Может, ты права.
— Мам, я не к свекрови поеду, — Оксана помолчала. — Я дома буду. Одна. Если ты вдруг… ну, передумаешь насчёт дежурства.
— Оксана, я не могу просто…
— Можешь. Ты просто боишься. Боишься сказать "нет", боишься, что тебя назовут эгоисткой. Но знаешь что? Эгоизм — это когда ты думаешь только о себе. А забота о себе — это нормально.
Разговор прервался. В ординаторскую ворвалась Алёна.
— Лида! Инна Викторовна сказала, если ты не согласишься на третье, она тебя с первого и второго тоже снимет! А меня поставит вместо тебя! Представляешь?! Весь мой отпуск коту под хвост!
— Алёна, успокойся…
— Да как успокоиться?! Из-за твоих принципов я теперь вообще праздники без семьи проведу! — девушка была на грани истерики. — Ты хоть понимаешь, что наделала?
— Подожди, — Тамара встала. — Алёнушка, а ты у Лидочки спросила, почему она отказалась?
— Какая разница почему?! У неё всё равно никого нет!
Тишина. Эти слова повисли в воздухе, как приговор.
Лидия медленно поднялась. Внутри что-то переломилось. Не со злостью, не с обидой — с абсолютной ясностью.
— Знаешь, Алёна, ты права. У меня никого нет. Потому что я всю жизнь была для всех. Для мужа — удобной женой, которая не скандалит из-за задержек. Для дочери — мамой, которая всегда на работе, но всегда виновата. Для вас — палочкой-выручалочкой.
— Лида…
— Я не закончила. Десять лет я встречаю Новый год в этих стенах. Знаешь почему? Потому что боялась остаться дома одна. Боялась тишины. Боялась подумать о том, что жизнь проходит.
— Ну и что теперь? — Алёна вытерла слёзы. — Ты всё равно ничего не изменишь. Инна Викторовна…
— Инна Викторовна пусть ищет другого дурака, — Лидия сказала это спокойно, почти равнодушно. — Я увольняюсь.
— Ты что несёшь?! — Алёна побледнела. — Из-за одного дежурства увольняться?
— Не из-за дежурства, — Лидия взяла сумку. — Из-за того, что забыла, как это — жить для себя.
Инна Викторовна выскочила из кабинета.
— Лидия Петровна, вы в своём уме? Кто вам другую работу даст в пятьдесят пять?
— Не знаю. Но тридцать первого я буду дома. С дочерью.
— Вы пожалеете! Я вам не дам рекомендацию!
— Оставьте себе, — Лидия направилась к выходу.
Тамара Ильинична догнала её у лестницы, обняла крепко.
— Вот и правильно, девочка. Поживи наконец.
Вечером тридцать первого декабря Лидия стояла у плиты. Оливье, селёдка под шубой, жареная курица — всё как раньше. Оксана накрывала на стол, напевая что-то себе под нос.
— Мам, а помнишь, как папа всегда салат переворачивал на блюдо и половина на пол падала?
— Помню, — Лидия улыбнулась. — А потом говорил, что это кот.
— Какой кот, у нас никогда кота не было!
Они рассмеялись. Искренне, легко, как давно не смеялись.
В одиннадцать вечера зазвонил телефон. Инна Викторовна.
— Лидия Петровна, Алёна заболела, температура сорок. Приезжайте немедленно, некому дежурить!
Лидия посмотрела на накрытый стол, на дочь, которая разливала шампанское по бокалам, на часы — до боя курантов десять минут.
— Знаете, Инна Викторовна, вызывайте скорую для Алёны. А дежурство — ваша проблема. С Новым годом вас.
Она отключила телефон.
— Мам, это… — Оксана смотрела на неё широко раскрытыми глазами.
— Это я, доченька. Наконец-то, — Лидия подняла бокал. — С Новым годом нас. С новой жизнью.
За окном грохнули первые залпы салюта. Свет гирлянды на ёлке замигал разноцветными огнями. Лидия обняла дочь и впервые за десять лет встретила Новый год там, где ей было место — дома.