Лариса открыла дверь гаража мужа и включила свет. Надо было найти старую раскладушку для гостей — мамина подруга обещала приехать на выходные.
Раскладушка стояла в углу, за стеллажом. Лариса потянула её на себя, и со стеллажа посыпались коробки. Одна упала к ногам, раскрылась.
Ах! Детские вещи. Крохотные распашонки, ползунки, чепчики... Всё новое, с бирками.
Сердце ухнуло вниз. Ведь у них с Петром никогда не было детей. После операции пять лет назад Лариса не могла родить...
Она опустилась на корточки, дрожащими руками разбирая вещи. И на дне коробки — фотография. Молодая женщина с младенцем на руках. На обороте карандашом: "Ване 2 месяца".
— Бред. Мне снится или что это? — прошептала Лариса.
Пётр вернулся с работы поздно, как обычно. Лариса разбитая сидела на кухне, коробка стояла на столе.
— Что это, Петя? — спросила она тихо, кивая на вещи.
Муж замер в дверях. Побледнел.
— Лар... это... — Он провёл рукой по лицу и внезапно выпалил. — Это от суррогатной матери!
— Какой еще суррогатной?!
— Я… Я хотел сделать тебе сюрприз! — промямлил он, садясь напротив. — Помнишь, мы мечтали о ребёнке? Так вот, Ларочка, я нашёл суррогатную мать, договорился... Но она в последний момент отказалась отдавать ребёнка. Заявила, что сама воспитывать будет. Вот я и... храню вещи. Думал, может, ещё передумает...
Лариса смотрела на него, не веря ушам.
— Ладно, допустим я тебе верю. Но почему же ты мне не сказал ничего? И как ты оформлял с ней всю процедуру? Где документы? Договор?
— Так всё неофициально было... — Пётр отвёл глаза. — Через знакомых...
В кухню вошла мама Нина, вытирая руки о полотенце.
— Мда ж. Давай рассказывай как есть, Петя. А фамилия женщины какая? — спросила она, глядя на фотографию. — На обороте только имя ребёнка.
— А я и не помню... — пробормотал Пётр. — Забыл уже...
— А деньги мои, восемьсот тысяч, которые я тебе дала на эту самую суррогатную мать, — продолжала тёща, — ты ей отдал?
— Ну... да... — Пётр ёрзал на стуле. — Частично… Не прям всё. Она ведь в итоге соскочила.
Нина посмотрела на зятя долгим взглядом.
— Соскочила? А запрыгивала ли, Петька? Нет, что-то тут не так, — сказала она. — Что-то тут очень не так.
На следующий день, пока Пётр был на работе, Нина показала фотографию соседке Антонине Сергеевне — та тридцать лет в школе проработала, всех в округе знала.
— О, так это же Вика! — воскликнула учительница. — Моя бывшая ученица! Вика Соколова, теперь Морозова. Замужем за Сашей Морозовым, двое детей у них!
— Вы уверены? — Нина почувствовала, как холодеет внутри.
— Абсолютно! Младшенький как раз два года назад родился. Ваня зовут. Что, какие-то проблемы?
Нина вернулась домой и рассказала дочери. Лариса слушала, и лицо её становилось всё белее.
— Значит, никакая она не суррогатная мать, — прошептала она. — Любовники они! Ребёнок — их общий. А деньги твои...
— Пётр дал ей на квартиру, видимо, — закончила Нина. — Вот подлец...
Через два дня Нина поехала к Вике. Адрес узнала у той же Антонины Сергеевны.
Дверь открыла молодая женщина с фотографии — только постарше, с усталым лицом.
— Здравствуйте, — сказала Нина. — Я Нина Петровна. Мать жены Петра Соколова. Занете такого?
Вика побледнела и отшатнулась.
— Проходите, — тихо сказала она.
На кухне Нина выложила всё как есть. Вика слушала, и слёзы катились по её щекам.
— Он сказал, что холост, — всхлипнула она. — Что живёт с матерью, но скоро съедет... Обещал жениться, когда Ваня родится... Я дура была, поверила...
— А муж-то ваш знает? — спросила Нина.
— Нет! — Вика схватила её за руку. — Я сейчас всё объясню! Саша думает, что Ваня — его сын! Мы тогда с ним поссорились, на грани развода были... Я с Петром и закрутила... А потом забеременела и не знала от кого... Но с Сашей помирились, и я решила, что это знак... Что Ваня от него...
— А деньги? Пётр вам давал? На своего сына? Вы знаете, что это мои деньги. Он у меня их брал. Восемьсот тысяч!
Вика кивнула:
— Мне он говорил, что это его участие в жизни нашего Ванюши. Господи, значит, это были не его деньги? Но почему восемьсот...
В этот момент в дверь вставили ключ. Вошёл высокий мужчина с пакетами продуктов.
— Вик, привет, я хлеб купил и... — Он увидел Нину. — А это кто?
Вика разрыдалась. И Нина всё рассказала мужу Вики. Ох, что было!
Через час Саша Морозов уже стоял у дома Ларисы и Нины, колотя в дверь ногой. Пётр открыл — и тут же получил по кумполу!
— Ты, негодяй! — орал Саша, таская Петра по двору. — Ты мою жену! Мою семью разрушил! Я тебя сейчас так отделаю...
Соседи высыпали на улицу как горох. Нина с Ларисой выбежали, оттащили разъярённого мужчину.
— Всё! Всё, хватит! — крикнула Лариса, глядя на побитого Петра. — Всё, я больше не могу! Убирайся из моего дома!
— Лар, подожди... — Пётр вытирал губы. — Я объясню...
— Объясняй в полиции! — рявкнул Саша. — Я сам на тебя заявление пишу! За мошенничество!
Вечером приехала Вика. Села на кухне напротив Ларисы и Нины.
— Ох, что у меня дома творится. Пришлось всё рассказать мужу, как я с вашим Петей загуляла, да нагуляла. Да вы и сами знаете уже, — тихо сказала она. — Про Петра, про Ваню... Саша теперь требует развода. Называет меня последними словами. Но перед этим я хотела вам сказать правду...
Она подняла глаза.
— Пётр... он ведь не все деньги мне отдал. Из восьмисот тысяч я получила только триста. А на днях я случайно видела его с девчонкой. Молодой, лет двадцати. Они в ювелирный заходили...
— Третья любовница, — выдохнула Нина. — Значит, он и на неё мои деньги тратил...
Лариса молчала. Смотрела в окно, на тёмный двор. Слёз уже не было. Только пустота внутри.
— Собирай вещи, — сказала Нина похмельному Петру, когда тот вернулся от друга, у которого ночевал. — И чтобы завтра тебя здесь не было.
— Нина Петровна, я всё верну! До копеечки! — начал было Пётр.
— Машину продашь — вернёшь, — отрезала тёща. — Хоть сколько-то. А теперь вон.
Через месяц Лариса подала на развод. Пётр продал машину и отдал тёще триста двадцать тысяч — больше у него не было. Остальные пятьсот сгинули неизвестно где.
— Ладно, — сказала Нина дочери. — Прощаю тебе этот долг. Не ты виновата.
Ещё через полгода они вдвоём — мать и дочь — взяли ипотеку на маленькую двушку на окраине. Дом продали, переехали.
Лариса устроилась администратором в детский сад. Поначалу было тяжело — детские голоса, смех, плач... Каждый раз сжималось сердце. Но постепенно она поняла: работа с детьми её лечит. Они были не её, но рядом. И этого было достаточно.
Про Петра иногда рассказывали общие знакомые. Жил на съёмной однушке, спивался потихоньку. Вика развелась с мужем, всё-таки он её выгнал, вместе с Ванюшей от Петра. Но позже экспертиза показала, что Ваня всё-таки от Саши! Чудо какое-то, не иначе.
— Знаешь, мам, — сказала как-то Лариса, когда они пили чай на новой кухне, — я поняла одно. Детей можно любить и без того, чтобы они были твоими кровными. Просто любить. И этого достаточно.
Нина обняла дочь.
— Ты у меня умница, — прошептала она. — Самая лучшая.
А за окном падал снег, и в детском саду через дорогу горел свет. Завтра Лариса снова пойдёт туда — к чужим детям, которые стали ей родными.