Тихий поселок Заречный тонул в предновогодней суете. Улицы, запорошенные пушистым снегом, украшали гирляндами, на центральной площади устанавливали елку.
Но в доме Анны Петровны Смирновой, главного бухгалтера поселковой администрации, царила гнетущая атмосфера.
— Мама, ты даже не представляешь, как они ко мне отнеслись! — голос невестки, Марины, звенел обиженной нотой. — Мой снеговик был самым креативным! У всех эти шаблонные комки снега с морковкой, а у меня — концепция!
Анна Петровна, строгая женщина с седыми волосами, убранными в тугой пучок, молча помешивала ложкой остывающий чай.
Ее сын, Алексей, сидел рядом, уткнувшись в тарелку, будто в супе плавали ответы на все мучительные вопросы.
— Марина, дорогая, — наконец произнесла Анна Петровна, стараясь сохранять спокойствие. — Конкурс снеговиков — это для детей. Тебе тридцать пять лет. Неужели нельзя было просто погулять, полюбоваться?
— Это искусство! — вспыхнула Марина.
Ее ярко-рыжие волосы, собранные в беспорядочный пучок, казалось, трепетали от возмущения.
— Я выражала внутренний протест против потребительского отношения к зиме! Мой снеговик был нагим и плакал кровавыми слезами из свекольного сока! Это символ!
Алексей тихо застонал. Анна Петровна почувствовала, как знакомое жжение подступает к вискам.
История повторялась. Сначала это был конкурс пирогов, где Марина представила торт из кабачков с перцем чили, назвав это "деконструкцией деревенской кухни".
Потом — конкурс цветников, где она высадила исключительно черные тюльпаны и сорняки, оформив это как "реквием по экологии".
Каждый раз — скандал, обиды, унизительные разговоры с соседями и коллегами.
— Сегодня Людмила Семеновна из отдела культуры, — тихо сказала Анна Петровна, — спросила меня, не нуждается ли моя невестка в помощи психолога или психиатра. Что я должна была ей ответить, Марина?
— Ответить, что она "ку-ку" и не понимает современного искусства! — Марина вскочила из-за стола, ее халат с единорогами развелся полами. — Вы все здесь такие... Захолустье! Я задыхаюсь!
Она выбежала из кухни. Послышался грохот — вероятно, упала очередная абстрактная поделка из папье-маше, украшавшая коридор.
Алексей поднял на мать виноватый взгляд.
— Прости, мам. Она... Она так тяжело переживает, что у нее не получается забеременеть. Врачи говорят, нужно меньше стрессов, а она, наоборот, лезет в это творчество...
— Лезет? — Анна Петровна не выдержала. — Она позорит нашу семью на весь поселок! Я двадцать пять лет работаю в администрации, меня уважают! А теперь надо мной смеются! "Ваша невестка — талант", "Ваша невестка — яркая индивидуальность". Я слышу эти издевки в каждом слове!
Она встала, отодвинув стул. Ей нужно было на работу, где предстояло сводить годовой баланс, а в голове крутился только образ Марины в костюме снеговика — с колпаком из дуршлага и телом, обмотанным туалетной бумагой.
В администрации атмосфера была непростой. Коллеги избегали встреч глазами, только секретарша Ирочка, вечная сплетница, сладко улыбнулась:
— Анна Петровна, а мы вашей невесткой вчера восхищались! Такой... оригинальный образ! Мой муж говорит, он до сих пор смеется. Говорит, давно так не веселился.
— Спасибо, — сухо ответила Анна Петровна и заперлась в своем кабинете.
Окно выходило на центральную площадь, где еще стояли жалкие остатки "снеговика-протеста"— груда грязного снега и валявшаяся рядом свекла.
Анна Петровна устало закрыла глаза. Она вспомнила, как Марина появилась в их жизни пять лет назад — яркая, шумная, из города, с дипломом дизайнера.
Алексей был очарован. Анна Петровна надеялась, что девушка успокоится, но вышло наоборот.
Чем дольше Марина жила в поселке, тем все более непотным становилось ее поведение.
Вечером, вернувшись домой, Анна Петровна застала тишину. Алексей, хмурый, смотрел телевизор.
Марина, по словам сына, ушла к подруге — такой же творческой натуре, переехавшей из города год назад.
— Поговори с ней, — попросил Алексей. — Она тебя слушает.
— Она не слушает никого, кроме голоса в своей голове, — отрезала Анна Петровна.
Но на следующий день судьба, словно насмехаясь, свела их в самом неудобном месте — в магазине "У Василия".
Анна Петровна выбирала молоко, когда услышала за своей спиной громкий голос Марины:
— Да вы просто не понимаете! Это ирония!
Марина разговаривала с продавцом Василием, показывая на дешевые пластиковые цветы.
— Я хочу создать инсталляцию о тленности бытия! Мне нужны все ваши розовые гвоздики!
Василий, пожилой мужчина, смотрел на нее, как на инопланетянку.
— Марина, ну какие инсталляции... Они по семь рублей штука. Бери, если тебе надо.
В этот момент мужчина увидел Анну Петровну. Его взгляд выражал бездонную жалость.
Анна Петровна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она решительно направилась к выходу, но Марина уже заметила ее.
— Анна Петровна! Подождите! Помогите донести, я взяла тридцать гвоздик!
На улице, отойдя от магазина, женщина взорвалась.
— Доколе? Марина, ну доколе? Ты что, не видишь, как на тебя смотрят? На нас смотрят?
Марина остановилась, сжимая в руках пакет с розовыми цветами. Ее лицо, обычно оживленное, вдруг обмякло.
— Вижу, — тихо сказала она. — Я же не слепая.
— Тогда почему? Ради чего все это? Конкурсы, эти ужасные поделки, скандалы?
Марина молчала, глядя куда-то поверх крыш. Пар от дыхания окутывал ее бледное лицо.
— Когда я переехала сюда, — начала она медленно, — мне казалось, я задохнусь. Тишина, все друг друга знают, все друг за другом наблюдают. Алексей на работе целый день, я одна в пустой квартире. Я пыталась работать удаленно, но заказов из города все меньше. А потом... Потом начались эти неудачи с беременностью.
Она сделала паузу, глотнув морозного воздуха.
— И я подумала: если я не могу быть матерью, может, я могу быть... Художником? Хоть кем-то заметным. Чтобы меня не просто знали как "жену Алексея Смирнова", а как Марину. Да, странную, да, смешную, но — заметную. А эти конкурсы... Это единственное, что происходит в этой глуши. Единственная площадка. И мне так хочется хоть раз победить. Просто взять и победить по-честному, чтобы все сказали: "Марина — молодец!"
Анна Петровна смотрела на невестку. Впервые за пять лет она увидела несчастную, потерянную женщину.
— Но почему обязательно вызывать шок? Почему нельзя сделать просто красивую вещь?
— Потому что я боюсь, — прошептала Марина. — Боюсь, что если сделаю просто красиво, это окажется банальным. А так... Так я хотя бы защищена своей странностью. "О, это та сумасшедшая Марина, чего от нее ждать". Это легче, чем услышать: "Ну, старалась, конечно, но посредственно".
Анна Петровна молча взяла у нее из рук один пакет.
— Марина, — осторожно начала она. — В конце января будет конкурс "Зимний Заречный" — на лучшее оформление фасада дома. Это серьезно, приезжает комиссия из района. Приз — неплохие деньги.
Марина насторожилась.
— И что?
— Оформи наш дом. Но без голых снеговиков и слез из свеклы. По-настоящему красиво. Так, чтобы всем точно понравилось. Я помогу. Денег мне на это не жалко.
— Вы... Вы мне доверяете? — в голосе Марины прозвучало недоверие.
— Нет, — честно ответила Анна Петровна. — Но я хочу попробовать. И ты попробуй. Не ради скандала, а ради победы.
Последующие три недели в доме Смирновых творилось нечто невообразимое. Марина изучала архивы поселковой библиотеки, рылась в альбомах с традиционными узорами, заказала из города книги по светодизайну.
Анна Петровна, скрипя сердце, выделила деньги на гирлянды, лампочки, материалы.
Алексей только разводил руками, глядя, как две самые важные женщины в его жизни, прежде вечно конфликтовавшие, теперь с горящими глазами обсуждают оптимальный угол освещения для резных наличников.
Марина работала с одержимостью, на которую только была способна. Она сочетала традиционные деревенские мотивы с современной подсветкой, сделала изящные ледяные скульптуры без всякого подтекста, только для радости глаз.
Анна Петровна, к своему удивлению, во все это втянулась. Она вспомнила, как в юности любила вышивать, находила старые схемы.
Вечерами они сидели вместе, и свекровь показывала невестке узоры, а та придумывала, как перенести их в световые проекции.
Они почти не спорили. Иногда Марина начинала заводить свою шарманку про креатив, но Анна Петровна просто качала головой, и невестка, усмехнувшись, замолкала.
Наконец настал день конкурса. Комиссия из района медленно двигалась по улицам поселка, останавливаясь у каждого дома-участника.
Марина, стоя с мужем и свекровью у калитки, дрожала от волнения. Она была в обычной зимней куртке.
— И что, Марина, никакого протестного послания не будет? — раздался ехидный голос сзади. Это была Ирочка-секретарша с подружками. — Все так мило... банально.
Марина покраснела, но Анна Петровна неожиданно для себя сделала шаг вперед.
— Красота — не банальность, Ирина, — четко произнесла она. — А труд и талант — не повод для насмешек. Наш дом украшала вся семья. И мы гордимся результатом.
Ирочка, ошарашенная такой оборонительной речью от всегда сдержанного бухгалтера, отступила.
Комиссия подошла к их дому. Марина затаила дыхание. Члены комиссии долго рассматривали резные снежинки, подсвеченные изнутри, гирлянду-паутинку с жемчужными бусами, композицию из еловых веток и ледяных шаров, переливающихся в свете фонарей.
Они перешептывались и что-то записывали. Вечером на площади объявляли результаты.
Марина сжимала руки так, что пальцы побелели. Третье место... Второе... Ирочка, украсившая дом пластиковыми Сантами, скривила губы, заняв лишь третье.
— Первое место и приз в размере тридцати тысяч рублей присуждается дому номер семнадцать по улице Ленина, семье Смирновых! — прозвучало из динамиков.
Марина замерла. А потом ее обнял Алексей, смеясь и кружа. Анна Петровна стояла рядом, и по ее щеке скатилась слеза, которую она поспешно смахнула.
К ним подходили соседи, поздравляли. Даже Ирочка пробормотала что-то вроде "ну, молодцы".
— Это все Марина, — громко сказала Анна Петровна, кладя руку на плечо невестке. — У нее золотые руки и светлая голова.
В тот вечер, вернувшись домой, они пили чай с пирогом. Марина была непривычно тиха.
— Спасибо, — наконец сказала она, глядя на свекровь. — Вы не дали мне сделать что-то... эпатажное.
— Ты сама не дала, — поправила ее Анна Петровна. — Ты можешь, когда захочешь.
— Знаете, — задумчиво произнесла Марина, — пока я все это делала, я не думала о том, как бы всех удивить. Я думала о том, как будет красиво. Это... приятно.
Через несколько дней Анна Петровна, вернувшись с работы, застала невестку в гостиной. Марина что-то чертила на большом листе бумаги.
— Это эскизы, — объяснила Марина. — Для весеннего конкурса клумб. Я уже договорилась в администрации, что оформлю не только наш палисадник, но и клумбу у входа в контору. Если, конечно, вы не против... Чтобы уже точно над вами не смеялись.
Анна Петровна взглянула на эскизы. Там были не черные тюльпаны, а каскад живых цветов, образующих узор в виде солнечных часов.
— Я только за, — улыбнулась она. — Главное — без свекольных слез.
— Без слез, — улыбнулась в ответ Марина.
А за окном, над тихим поселком, медленно падал снег, укутывая улицы в чистый, нетронутый покров.