Таня дорабатывала на работе последние дни, готовясь уйти в декретный отпуск. К должностным обязанностям она относилась ответственно, как и прежде, хотя все её мысли были связаны с предстоящим материнством.
Таня была невероятно счастлива. За любимого Диму она вышла замуж 4 года назад, молодожёны решили, что откладывать с рождением ребёнка не стоит и сразу принялись «за дело». Только забеременеть у Тани всё не получалось. После 8 месяцев безуспешных попыток Таня, наконец, решилась пойти в больницу, где и выяснилось, что ей требуется лечение, возможно, длительное.
Тане пришлось пройти немало неприятных процедур, прежде чем она объявила любимому мужу: «Дорогой, свершилось чудо! Я жду ребёнка! Нашего с тобой первенца!»
Дима даже прослезился, услышав новость. К беременной жене он стал относиться с особенной заботой, следил, чтобы она вовремя поела и тепло оделась.
А на работе атмосфера была другой. Пока Таня сдавала дела и составляла подробные инструкции для своей временной замены, в отделе витало странное напряжение. Коллеги перешёптывались, замолкали, когда она входила, а в их взглядах читалось то ли жалость, то ли любопытство.
Однажды, зайдя в туалет, Таня услышала обрывок фразы: «…ну конечно, не от него, как иначе-то объяснить? Четыре года ничего, а тут вдруг...» Голос принадлежал Ольге, самой активной сплетнице отдела. Увидев Таню, Ольга неестественно громко закашлялась и засуетилась, неловко поправляя колготки.
Таня сделала вид, что ничего не расслышала, но в душе похолодело. Она догадалась, о чем шептались. Старая история о том, что её начальник, Алексей Петрович, когда-то, несколько лет назад, оказывал ей знаки внимания, превратилась в умах коллег в грязную басню. Теперь, видимо, все были уверены, что ребёнок — от него. А её долгое лечение, мучительные ожидания — всё это просто отмазка для законного мужа.
Весь день Таня пыталась сосредоточиться на работе, но мысли путались. Она ловила на себе взгляды: сочувствующий — от молодой практикантки Маши, оценивающий и хищный — от Ольги, неловкий — от самого Алексея Петровича, который, казалось, тоже что-то знал.
Ольга, как ни в чем не бывало, подошла к её столу с папкой.
— Тань, вот эти документы нужно подписать у Алексея Петровича. Он ждёт, — сказала она со сладковатой улыбкой, положив папку.
— Спасибо, — коротко кивнула Таня.
В кабинете начальника царила неловкая тишина. Алексей Петрович, мужчина лет пятидесяти, подписывал бумаги, избегая смотреть ей в глаза.
— Алексей Петрович, вот, ещё подпишите, — сказала Таня, кладя папку на стол.
— Хорошо, — он пробежался глазами по листам. Помолчал, затем, не поднимая головы, произнёс:
— Таня, мне неловко говорить с вами об этом, но… но до меня дошли грязные сплетни. Думаю, вы понимаете, о чём я говорю? Мне жаль, что вам приходится это слушать в таком положении.
Таня почувствовала, как в груди всё сжалось.
— К сожалению, эти сплетни распространились по всему отделу, - вздохнула она.
Алексей Петрович наконец посмотрел на неё, его лицо было серьёзным.
— Я проведу беседу. Это неприемлемо.
— Беседа вряд ли остановит тех, кому нечем заняться, кроме как перемывать кости другим.
- Если не поймут по-хорошему, значит, последуют увольнения! – начальник ударил кулаком по столу, от чего Таня вздрогнула.
- Ой, простите, Танечка, я не хотел вас напугать… Так вот… Да, будут увольнения! Тут, как вы понимаете, и моя репутация пострадала!
- Никогда не думала, что обо мне будут ходить такие грязные слухи, - прослезилась Таня.
- Не расстраивайтесь. Мне очень жаль… - поддержал её начальник, после чего Таня вышла из его кабинета.
В столовой за обедом она села за столик с молодой практиканткой Машей, которая одна не смотрела на неё исподтишка.
— Таня, как вы себя чувствуете? — тихо спросила Маша.
— Просто ужасно, — призналась Таня, ковыряя вилкой салат.
- Может, вам в больницу нужно?
- Больница здесь не поможет, - покачала головой Таня. – В больнице не лечат душевную боль, полученную от грязных сплетен.
Маша покраснела и опустила глаза.
— Не слушайте их, Таня. Это жестоко и глупо.
— Спасибо, Маша, — Таня с благодарностью посмотрела на девушку. — Но знаешь, что самое обидное? Что из-за этой грязи даже самая большая радость начинает казаться какой-то... испачканной.
Вечером, когда Дима, как обычно, встретил жену у метро, обнял и спросил, как день, Таня не выдержала. Слёзы хлынули сами.
— Милый, на работе... про меня такие гадости говорят, — всхлипывая, выговорила она. — Про Алексея Петровича. Будто... будто я... от него жду ребёнка, а не от тебя, не от мужа... Представляешь?
Дима остановился, его лицо стало суровым. Он крепко обнял жену за плечи.
— Успокойся, моя родная. Я никому не позволю так говорить о тебе!
- Даже Алексей Петрович всё знает, он извинялся за «разговоры». Какая глупость! Мой начальник извиняется за сплетни, которые плодят его подчинённые! А я... Дима, ты понимаешь, каково мне сейчас?
Муж взял её лицо в ладони.
— Ну, это уже слишком. Завтра я зайду к тебе на работу.
— Не надо скандалов, пожалуйста, — взмолилась Таня.
— Никаких скандалов, — пообещал он, и в его глазах мелькнула решимость. — Только визит вежливости. И благодарность.
На следующий день сразу после обеденного перерыва в отдел вошёл Дима. Он был в своём лучшем костюме, в руках держал огромный букет роз для Тани и... аккуратно упакованный торт. Таня, покраснев от неожиданности, представила мужа коллегам.
— Здравствуйте, — громко и чётко сказал Дима. — Я муж Тани. Принёс вам сладенького. Чтобы работалось веселее.
Ольга первая нашла в себе силы подойти с фальшивой улыбкой.
— О, какой сюрприз! Здравствуйте! Таня нам так мало о вас рассказывала!
— Да? — дипломатично улыбнулся Дима, глядя ей прямо в глаза. — А мы вот о вас слышали много. Говорят, у вас прямо талант — сочинять такие... захватывающие истории. Прямо сериалы могли бы снимать.
Ольга побледнела, её улыбка съехала с лица.
— Я... не понимаю...
— Ничего, — перебил её Дима, всё так же спокойно. — Главное, что мы-то с Таней всё понимаем. И прекрасно знаем, что этот ребёнок – наш. Её и мой!
Он повернулся к остальным, которые делали вид, что усердно работают.
- Милые дамы, вы, конечно, можете продолжать упражняться в устном творчестве – придумывать всякую грязь вам никто не запретит. Сочиняйте, сколько угодно, но уже без моей жены в качестве героини. Всем хорошего дня… И да, кушать тортик вы не бойтесь – он не ядовит, в отличии от тех слов, которые слетают с вашего языка.
Дмитрий нежно поцеловал ошеломлённую Таню в щёку, поставил коробку с тортом на стол и вышел.
Танин муж не был груб, но его слова прозвучали как приговор. После его ухода в отделе долго царило неловкое молчание. А торт, красивый, с розовым кремом и фигуркой аиста, так и простоял на столе до конца дня, нетронутый. Никто не решился отрезать себе кусочек.
Таня же, уходя в декрет, чувствовала не только радость предвкушения, но и лёгкость. Грязные сплетни были развеяны одним смелым и любящим поступком. А самое главное — она знала, что у неё есть надёжная крепость, её семья, за стенами которой любой слух бессилен.
Наступил последний рабочий день Тани. Утром она зашла в отдел с твёрдым намерением просто забрать свои вещи и уйти, не оглядываясь. Но атмосфера была уже не той.
Ольга, увидев её, нервно заёрзала на стуле, а затем, сделав над собой усилие, подошла.
— Таня, можно тебя на минутку? — её голос звучал непривычно тихо.
Они вышли в коридор.
— Я... я хотела извиниться, — выпалила Ольга, глядя в пол. — За всё. Твой муж был абсолютно прав, он открыл мне глаза, как подло и низко я поступила, распространяя о тебе сплетни.
Таня молчала, давая ей выговориться.
— Просто, знаешь... У меня самой долго не получалось, — призналась Ольга, и её голос дрогнул. — А потом муж ушёл. И когда у тебя получилось, да ещё после лечения... что-то во мне оборвалось. Зависть, наверное. Самая чёрная. Я выплеснула её вот в эту гадость. Прости, если сможешь.
Таня вздохнула. В её душе не было триумфа, только облегчение.
— Я принимаю твои извинения, Оля. Но дружить мы, наверное, уже не будем. Всего хорошего тебе.
Чуть позже Алексей Петрович зашёл в отдел.
— Татьяна, ты очень хорошая работница, ответственная и исполнительная. Мне очень жаль отпускать такую сотрудницу, но я рад за тебя. Я искренне хочу пожелать тебе счастья в семейной жизни и здоровья, тебе и твоему малышу.
- Спасибо, Алексей Петрович, - улыбнулась Таня.
- А вы все запомните раз и навсегда, - начальник поднял указательный палец вверх и сделал многозначительную паузу, - наш отдел — это место для работы, а не для грязных выдумок. Кто захочет продолжить творчество — может написать заявление по собственному желанию.
Позже, когда Таня уже упаковывала последние безделушки с рабочего стола, к ней подошла практикантка Маша с маленьким свёртком в руках.
— Это вам от моей мамы, она вязала, — смущённо протянула она. – Вы говорили, у вас мальчик будет…
Таня развернула свёрток. В нём лежали крошечные голубые пинетки.
— Они прекрасны, — прошептала Таня, и слёзы наконец выступили — но теперь это были слёзы облегчения и тепла. — Машенька, спасибо тебе. И твоей маме.
— Не обращайте внимания на злых людей, - сказала Маша. – Их всегда меньше, просто они крикливее.
По дороге домой Таня купила вишнёвый пирог - любимое лакомство мужа. Дима открыл дверь, снял с жены пальто и сразу приложил ухо к её большому животу.
— Ну как там наш боец? Не утомила его мама на прощальном дне?
— Всё хорошо, — улыбнулась Таня, проводя рукой по волосам мужа. — Всё закончилось. По-хорошему. Спасибо тебе. Ты мой герой.
— Я просто люблю тебя, — пожал он плечами и помог ей присесть на диван. — Нашего малыша я уже тоже люблю, хоть он ещё и не появился на свет. А всё остальное — ерунда. Хочешь чаю?
— Знаешь, что я хочу? — сказала Таня, устроившись поудобнее. — Просто посидеть вот так. В тишине. И почувствовать, как всё это — работа, сплетни, этот бег — осталось там, за дверью. А здесь только мы. Наша настоящая семья, которая начинается вот с этого тихого вечера.
Дима обнял её, и они молча сидели, слушая, как за окном тихо шелестит ноябрьский дождь, предвещая скорую зиму. Но в их доме было тепло и совершенно спокойно. Самая трудная и прекрасная работа в жизни Тани только начиналась, и начиналась она — с чистого листа, ограждённого любовью от любого злого ветра.