Идеалом стоиков была не философия или наука, а достижение состояния мудреца. Поэтому вся внутренняя работа Стои идет именно как выращивание внутреннего человека, в чем они являются наследниками Сократа и Платона. Но любопытно то, как стоики видят мудреца. По свидетельству Цицерона:
«Мудрец, по мнению Аркесилая (который согласен с Зеноном), обладает наибольшей способностью уберечь себя от неприятностей и заблуждений» (Фрагменты ранних стоиков. – М.: Греко-латинский кабинет Шичалина, 1998, I – 52).
Иными словами, обретение мудрости – это развитие вполне определенной способности. И получается, что вся стоическая философия – это раскрытие содержания этой способности. Происходит это примерно так, как у Стобея:
«54. Стобей. Эклоги I I 7, 11 р. 112,1. Мудрец ничто не принимает нетвердо, но лишь прочно и устойчиво, вследствие чего и неподвластен мнениям... Стоики считают,
что мудрец не раскаивается, ни при каких условиях не меняет своего суждения и не ошибается».
Мудрец не меняет своего суждения не потому, что он такой упертый, а потому, что он осознанно работает над любым своим высказыванием, развивая способность думать, схватывать, воздерживаться от поспешных высказываний, и обретает знание, которое невозможно поколебать. Иными словами, его высказывание есть знание, соответствующее действительности. И он его не сделает, пока не увидит этого соответствия. Это вполне определенная работа над развитием сложной способности.
Существует мнение, что стоики понимали способность не в ключе Аристотелевской дюнамис, а исключительно как состояния пневмы. Комментируя выдержку из Цицерона, в которой тот рассказывает, как Зенон видел ощущения и представления, А. Столяров рассказывает о представлениях стоиков как о способностях:
«Второе значение термина (окончательно установленное, видимо, Хрисиппом) – "способность представления". Всего насчитывается четыре способности: представления (восприятия впечатлений), согласия, влечения или импульса и, наконец, общей разумности. …
Способности не нужно, конечно, представлять как δυνάμεις в аристотелевском смысле. В основе своей это состояния (έξεις) пневмы ведущего начала» (ФРС. Комментарий А. Столярова к I – 55, Цицерон).
Однако это не так однозначно. Стобей пересказывает рассуждение Зенона о том, как возникает способность думать или, как это переводит Столяров, «способность быть разумным»:
«89. Стобей. Эклоги, I 13,1. Зенон говорит, что причина (αίτιον) – это то, вследствие чего [нечто происходит] <…> Все сказанное имеет следующий смысл: причина есть то, благодаря чему нечто возникает, как, например, благодаря разумности (φρόνησις) возникает способность быть разумным (τό φρονείν), благодаря душе жить, а благодаря рассудительности быть рассудительным» (ФРС. I – 89).
При этом в оригинале причиной, дающей все эти возможности, названа δύναμιν. Это значит, что даже если речь идет о состоянии пневмы, все же способность зарождается именно благодаря дюнамис, то есть силе.
То же самое мы обнаруживаем и в свидетельстве Плутарха, который пишет:
«Как говорил Зенон, семя – это сочетание и смешение способностей души (τϖν τής ψυχής δυνάμεων)…» (ФРС. I – 128. Плутарх. О подавлении гнева).
Иными словами, стоикам вовсе не было чуждо понимание способности как дюнамис. А это значит, что мы вполне можем усматривать у них силовую основу того, о чем они говорят как о способностях.
Любопытное свидетельство о природе способностей сохранил Ямвлих:
«Но последователи Хрисиппа и Зенона, и им подобные, считают душу телом, а ее способности (δυνάμεις) – качествами, соединенными в одном субстрате; с этой точки зрения душа – это предшествующий способностям субстрат…» (ФРС. I – 142. Ямвлих у Стобея, 1 49).
И продолжает эту мысль:
«Приверженцы Зенона считают, что в душе восемь частей, а некоторые части души имеют несколько способностей. Ведущее начало (гегемоникон – А. Ш.), например, обладает способностью восприятия впечатлений, согласия, влечения и общей разумности» (т. ж. I – 143).
Продолжение следует...