Вероника куталась в тёплый плед, наслаждаясь тишиной и покоем своего дома. За окном медленно кружились снежинки, плавно опускаясь на подоконник, словно танцуя в безмолвном зимнем вальсе. Она только что вернулась с примерки свадебного платья – события, которого ждала с волнением и трепетом. В руках она всё ещё держала пакет с аксессуарами: изящными серьгами, тонкой диадемой и другими мелочами, которые должны были завершить её свадебный образ. Мысли её были заняты предстоящим торжеством – она мысленно представляла, как будет выглядеть в новом платье, как заиграет свет на её украшениях, как все гости обратят на неё восхищённые взгляды.
Тишину нарушил резкий звонок в дверь. Вероника вздрогнула, невольно сжав края пледа. Она посмотрела на часы – без десяти семь. Кто мог прийти в такой час? В голове промелькнули разные мысли: может, это курьер с забытым заказом или соседка, которой срочно понадобилась помощь?
Она подошла к двери и осторожно приглядываясь в глазок. Кто стоял за дверью было совершенно непонятно! Мужчина, высокий, но лица видно не было. Так что открывать девушка не спешила.
– Кто там? – спросила она, стараясь придать голосу спокойствие.
– Это я, Вова, – раздался знакомый голос, слегка приглушённый дверью. – Нужно поговорить. Срочно.
Вероника помедлила. Не то, чтобы она хотела общаться с этим человеком… Но вдруг что-то случилось у Инны? Она повернула замок и приоткрыла дверь. Вова стоял на пороге. Снег, прилипший к его плечам, уже начал таять, оставляя мокрые пятна на тёмном пальто. Его лицо было бледным, а глаза горели каким‑то нездоровым огнём! Таким его девушка ещё никогда не видела и это немного напрягало… У Ники даже мысль проскочила, не зря ли она открыла дверь, ведь кажется, друг немного не в себе.
– Заходи, – сказала она, отступая в сторону и стараясь скрыть беспокойство. А что ей еще оставалось? Захлопнуть дверь перед носом? Это глупо. – Ты весь мокрый.
Вова прошёл в комнату, даже не подумав снять обувь. Снег с его ботинок тут же начал оставлять грязные разводы на светлом паркете, но он, казалось, не замечал этого. Его взгляд был устремлён куда‑то вдаль, словно он видел что‑то, недоступное её глазам. Вероника молча наблюдала за ним, чувствуя, как в груди нарастает тревога. Она не знала, что именно привело его сюда в такой час, но понимала – разговор будет непростым.
– Вероника, – он повернулся к ней, сжимая в руках перчатки. – Я больше не могу.! Я люблю тебя!
Она замерла, не веря своим ушам.
– Вова, ты… – начала она, но голос предательски дрогнул, и фраза повисла в воздухе незавершённой.
Мужчина не дал ей договорить. Шагнул ближе, будто боялся, что если остановится, то потеряет последнюю возможность высказаться.
– Знаю, ты выходишь замуж. Знаю, что это безумие! Но я не могу молчать! Все эти месяцы я пытался забыть тебя, пытался жить дальше, но ничего не получается, – его голос звучал тихо, но твёрдо, словно каждое слово давалось ему с огромным усилием. – Я должен был сказать тебе раньше. С Инной… с Инной я начал встречаться только из‑за тебя! Хотел быть ближе, видеть тебя чаще. Но никогда её не любил. Никогда!
Вероника почувствовала, как внутри всё похолодело. Что? Этот человек начал встречаться с её подругой только из-за корыстных мотивов? Из-за неё самой… Бедная Инна, она ведь искренне влюбилась!
Девушка машинально опустила плед на спинку кресла, будто этот жест мог вернуть ей ощущение реальности. В комнате стало как‑то тесно, воздух будто сгустился, затрудняя дыхание.
– Вова… – снова попыталась она заговорить, подбирая слова. – Ты понимаешь, что говоришь? У меня есть жених, я люблю его! Я выхожу замуж! У нас всё серьёзно. Мы планируем свадьбу, строим планы. Да и Инна…
Он кивнул, не отводя взгляда. В его глазах читалась боль, но и решимость – будто он наконец сбросил груз, который долго носил в себе.
–Знаю, но и молчать больше не могу! Всего через пару недель ты станешь для меня недосягаемой! – он сделал паузу, словно собираясь с силами. – Знаю, что сейчас не время и не место. Но если бы я не сказал, потом бы жалел всю жизнь. А Инна для меня пустое место! Она никто, понимаешь!
Вероника почувствовала, как внутри всё сжалось. Голос будто перестал ей подчиняться – слова прозвучали отстранённо, словно доносились издалека:
– Что ты говоришь? Как у тебя вообще язык повернулся!
– Это правда! – Владимир был настроен решительно. – Инна была лишь способом подобраться к тебе. Я думал, что, может, однажды ты заметишь меня! Поймешь, какой я заботливый, щедрый и замечательный мужчина. Поймёшь, что мы должны быть вместе! И теперь… теперь я точно знаю – без тебя моя жизнь не имеет смысла.
Он медленно опустился на одно колено, дрожащими пальцами достал из кармана небольшое кольцо. Оно блеснуло в свете лампы – изящное, с тонким узором по ободку и небольшим камнем.
– Брось его! Брось своего жениха! Будь со мной. Я сделаю тебя счастливой, клянусь.
Вероника молча смотрела на него. В голове крутились обрывки воспоминаний: вот Вова смеётся с Инной на вечеринке, вот бережно держит её за руку, вот смотрит с такой нежностью, что у самой Вероники тогда потеплело на душе от мысли, что подруга наконец нашла своё счастье. И всё это – ложь? Вся картина прошлого вдруг рассыпалась на кусочки, и теперь она пыталась сложить их заново, но ничего не получалось.
– Встань, – сказала она тихо, почти шёпотом. – Пожалуйста, встань.
Вова медленно поднялся, не отрывая от неё взгляда. В его глазах ещё теплилась надежда, но она таяла с каждой секундой.
– Ты не веришь мне? – его голос дрогнул, выдавая ту уязвимость, которую он так старался скрыть за решительностью.
– Я верю, – ответила она спокойно, но твёрдо. – Верю, что ты говоришь правду. Но это ничего не меняет.
Она сделала небольшой шаг назад, словно пытаясь создать между ними пространство, необходимое, чтобы собраться с мыслями. Слова давались нелегко, но она знала – нужно говорить прямо, без полутонов.
– Ты мой друг, Вова. Но я люблю другого человека. Я собираюсь выйти за него замуж, потому что уверена – он моя судьба. Мне никто больше не нужен.
Он опустил глаза, сжимая кольцо в ладони, и тихо спросил:
– А если бы я сказал это раньше? До того, как ты встретила его?
Вероника задумалась на мгновение, потом мягко ответила:
– Ответ был бы тот же. Прости, но я даже не рассматриваю тебя как претендента на роль мужа. Ты хороший, я не спорю, – девушка растеряно пожала плечами. – Но, увы, совершенно не в моем вкусе.
Вова шагнул к Веронике, сокращая расстояние между ними. В его движениях читалась отчаянная настойчивость – будто он боялся, что если остановится, то потеряет последний шанс что‑то изменить.
– Почему? – голос его дрогнул, но он продолжил твёрдо. – Ведь ты тоже… я видел, как ты смотришь на меня. Я знаю, что между нами что‑то есть.
Вероника чуть отступила в сторону выхода. Честно говоря, ей стало чуточку страшно, уж больно странный взгляд был у её гостя. Она уже мысленно просчитывала варианты, что будет делать, если Вова не придет в себя. Если его немного оттолкнуть, он потеряет равновесие и приземлится на диван, а в это время у неё будет возможность выбежать в подъезд…
– Между нами ничего нет, Вова, – девушка старалась говорить ровным тоном, не желая показывать испуг. – То, что ты чувствуешь – это не любовь. Это одержимость. Ты придумал себе историю, в которой я – идеал, а все остальные – лишь средство для достижения цели. Пожалуйста, давай завершим этот разговор.
Вова сжал кулаки, но не от злости – скорее от бессилия. Он пытался найти нужные слова, чтобы опровергнуть её доводы, чтобы доказать свою правоту.
– Ты ошибаешься, – произнёс он, глядя ей прямо в глаза. – Я никогда ни к кому не чувствовал того, что чувствую к тебе. Это не выдумка и не одержимость! Я люблю тебя!
Вероника прикусила губу, стараясь сдержать эмоции и не усугубить ситуацию. Кто знает, как поведет себя Вова, если она просто повысит голос? Но и просто молча слушать она не могла. Особенно, если всё это касалось её лучшей подруги!
– А как же Инна? – она посмотрела ему в глаза, стараясь разглядеть там хоть капельку вины. – Ты хоть представляешь, какую боль ей причиняешь? Ты играл с её чувствами, использовал её, а теперь приходишь ко мне и ждёшь, что я брошу всё ради тебя?
– Я знаю, что виноват, – тихо произнёс мужчина, опустив взгляд. – Знаю, что поступил ужасно. Но даже если бы можно было начать всё с начала, я бы ничего не изменил! Я поступил бы точно также.
– Нельзя строить счастье на чужом горе, – девушка покачала головой и бросила быстрый взгляд на телефон. Добраться бы до него. – И нельзя любить человека, которого ты сам придумал. Ты даже не знаешь меня настоящую, мы ведь почти не общались! Ты любишь образ, мечту. А реальность всегда оказывается сложнее.
Вероника помолчала несколько секунд, давая ему время осмыслить сказанное, а потом продолжила:
– Тебе нужно поговорить с Инной. Она должна знать правду. И ты должен попросить у неё прощения.
Вова замер. Его пальцы слегка дрожали, он сжал их в кулаки, пытаясь взять себя в руки.
– А зачем мне это? Я ведь уже сказал, что не люблю её. Она меня просто раздражает! А вот ты… Ты другое дело.
Вова поднял на неё взгляд. В его глазах была такая глубокая боль, что Веронике на мгновение стало жаль его. Она невольно сжала пальцы, чувствуя, как внутри что‑то сжимается от сочувствия. Но поддаваться эмоциям она не собиралась. Жалость будет ошибкой. Вдруг он неправильно поймет? Вдруг посчитает, что она согласна на его предложение?
– Со мной тебе ничего не светит. В прочем, как с Инной. Ты же не думаешь, что я буду молчать?
Владимир пару секунд в упор смотрел на девушку, вызывая у той невольную дрожь. Наконец, он произнес:
– Я ухожу. Но я не сдаюсь! Я буду ждать, пока ты поймёшь, что мы созданы друг для друга.
– Не надо, – покачала головой Вероника. Ей показалось, или в последней фразе прозвучала угроза? – Не жди. Живи своей жизнью. Найди ту, которую полюбишь по-настоящему, а не придуманный образ. А сейчас, пожалуйста, уходи.
Вова медленно направился к двери. Каждое его движение выдавало внутреннюю борьбу – он будто преодолевал невидимую тяжесть, шаг за шагом приближаясь к выходу. На пороге он остановился, обернулся.
– Спасибо за честность, – произнёс он просто, без пафоса или драматизма. – Но я всё равно не прощаюсь.
И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Вероника осталась одна, глядя на закрытую дверь, чувствуя, как постепенно отпускает напряжение, сковывавшее её всё это время. Она медленно подошла к окну. За стеклом раскинулась заснеженная улица, освещённая тёплым светом фонарей. Вова шёл, ссутулившись, засунув руки в карманы. Его плечи были опущены, казалось, каждый шаг требовал невероятных усилий.
Вероника смотрела, как он исчезает за поворотом, и чувствовала, как внутри всё дрожит. Вова неприятно её удивил и оставлять всё как есть нельзя. Кто знает, что он может наговорить Инне? А если он соврет, лишь бы остаться рядом? Если он действительно не отступится?
Достав телефон, она нашла в списке контактов номер Инны и нажала кнопку вызова. Сердце билось чуть быстрее обычного, но голос, когда она заговорила, звучал ровно, почти буднично:
– Инна, привет. Нам нужно поговорить. Это важно.
На другом конце провода послышалось лёгкое шуршание, будто отодвинула какие-то бумаги. В её голосе прозвучало искреннее беспокойство:
– Что случилось? Ты какая‑то напряжённая. Всё в порядке?
Вероника сделала короткий вдох, собираясь с мыслями. Она не хотела нагнетать обстановку, но и тянуть с объяснениями не имела права.
– Вова только что был у меня, – начала она, стараясь подбирать слова так, чтобы они не ранили сильнее, чем это неизбежно. – Он признался, что начал встречаться с тобой только из‑за меня. Сказал, что никогда тебя не любил, что ты была лишь способом подобраться ко мне.
В трубке повисла долгая пауза. Вероника представляла, как Инна сидит где‑то там, сжимая телефон в руке, пытаясь осмыслить услышанное. Тишина длилась так долго, что Вероника уже хотела что‑то добавить, но тут Инна наконец заговорила. Её голос дрожал, выдавая потрясение:
– И что это значит? Он правда… Да как так…
– Послушай, я не хочу тебя расстраивать, но и жить в заблуждении позволить тоже не могу! Ты моя лучшая подруга! – Ника частила, выдавая свое нервозное состояние. – Он сказал, что любит только меня. Что хочет, чтобы я бросила жениха и была с ним. Инн, он не в себе! Мне было страшно находиться с ним в одном помещении!
Ещё одна пауза. Вероника слышала, как Инна глубоко вздохнула, будто пытаясь собраться с силами.
– Понятно, – наконец произнесла девушка. Её голос звучал сдержанно, но в нём чувствовалась боль, которую она старалась не показывать. – И что теперь?
– Я не знаю, – Ника говорила искренне, она действительно не знала, что делать в подобной ситуации. – Думаю, он скоро придет к тебе, но вот что именно он тебе скажет… Ты дома одна? Меня всерьёз беспокоит его поведение!
Инна молчала несколько секунд, потом тихо ответила:
– Не переживай, всё будет хорошо. Спасибо, что сказала.
– Прости, что приходится узнавать это так, – искренне произнесла Вероника. – Мне правда жаль.
– Ничего. Лучше знать правду, чем жить в обмане, – голос Инны звучал уже чуть увереннее, хотя в нём всё ещё слышалась дрожь.
Они попрощались, и Вероника опустила телефон. В комнате снова стало тихо. Она подошла к окну и прислонилась лбом к прохладному стеклу, наблюдая, как снежинки кружатся в свете фонарей. Где‑то там, в этом заснеженном городе, два человека сейчас пытались разобраться в своих чувствах, а ей оставалось только надеяться, что всё в конце концов уляжется и каждый найдёт свой путь.
В голове Вероники крутились мысли, но ни одна не задерживалась надолго. Она пыталась представить, что чувствует сейчас Инна, как ей будет непросто принять правду, как придётся пересматривать всё, что казалось надёжным и настоящим. Но Вероника знала: лучше горькая правда, чем сладкая ложь, которая рано или поздно всё равно раскроется – и тогда будет ещё больнее…
*******************
Тем временем Инна всё ещё сидела на кухне. Слова Вероники эхом отдавались в голове, смешиваясь с воспоминаниями, наплывая волнами, то затапливая сознание, то отступая, оставляя после себя горькое послевкусие.
Она вспоминала, как Вова впервые пригласил её на свидание. Тогда он был таким внимательным, заботливым – открывал перед ней дверь, подавал руку, шутил, заставляя её смеяться. Вспоминала его особенную улыбку – чуть застенчивую, но искреннюю, как ей тогда казалось. Вспоминала, как он держал её за руку, как шептал “я люблю тебя”, глядя прямо в глаза.
“Он никогда меня не любил”, – снова и снова прокручивала она в голове. Эта мысль будто разбивала что‑то внутри – не больно, но ощутимо, как будто мир, который она старательно строила последние месяцы, вдруг начал рассыпаться на осколки.
Инна медленно подняла руку и коснулась края чашки. Чай был холодным. Она даже не притронулась к нему с тех пор, как взяла трубку. В комнате было тихо – только тиканье часов на стене отсчитывало секунды, будто напоминая, что время идёт дальше, несмотря ни на что.
Она глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Нужно было решить, что делать дальше. Позвонить Вове? Подождать? Попросить подругу приехать? Но пока ни одно решение не казалось правильным. Сейчас ей просто нужно было время – чтобы осознать, принять и понять, как жить дальше с этой новой реальностью.
Звонок в дверь заставил Инну вздрогнуть. Она как раз наливала себе вторую чашку чая, пытаясь собраться с мыслями после разговора с Вероникой. Она медленно подошла к двери, посмотрела в глазок. За дверью стоял Вова. Инна на секунду замерла, не зная, открывать ли. Что он ей сейчас скажет? Соврет? Покается?
Открыв дверь, она увидела его во всей красе: снег на тёмном пальто уже начал таять, образуя мокрые разводы, волосы слегка припорошены белыми хлопьями, а лицо – бледное, с красными глазами, будто он долго не спал или провёл несколько часов на морозе без цели. В его взгляде читалась решимость, но вместе с ней – и явная растерянность.
– Инна, – начал он, не дожидаясь приглашения войти. – Я должен тебе всё рассказать. Я… Я никогда тебя…
– Уже рассказала Вероника, – перебила Инна его, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо и ровно. Услышать эти горькие слова лично от мужчины было куда больнее, чем от подруги. – Не думаю, что ты можешь сообщить мне что-то новое.
Вова замер на полуслове. Его плечи слегка опустились, он медленно поднял руку, будто хотел коснуться её, но тут же опустил её. Потом опустил голову, глядя в пол.
– Значит, она всё‑таки позвонила… – тихо произнёс он. – Я надеялся, что успею сам. Что смогу объяснить всё лично, прежде чем ты узнаешь от кого‑то другого.
Инна скрестила руки на груди, чувствуя, как внутри нарастает волна обиды. Она не хотела плакать, не хотела показывать слабость, но слова сами рвались наружу.
– Зачем ты пришёл сюда? – спросила она, стараясь говорить спокойно, но в голосе всё же проскользнула дрожь. – Чтобы повторить то же самое? Чтобы заставить меня чувствовать себя ничтожеством? Чтобы я ещё раз услышала, что была для тебя лишь способом подобраться к другой?
– Нет, – он шагнул вперёд, но она инстинктивно отступила на шаг назад, увеличивая дистанцию. Вова остановился, поднял на неё глаза. – Я пришёл, чтобы попросить у тебя прощения. За ложь, за то, что не сказал сразу. За то, что использовал тебя.
Он сделал паузу, словно подбирая слова, которые не ранят ещё сильнее.
– Я знаю, что это не оправдание. Знаю, что причинил тебе боль. И я не жду, что ты сразу простишь меня или поймёшь. Но я не мог уйти, не сказав этого лично. Мне правда жаль.
Инна молчала. Она смотрела на него и пыталась понять, что чувствует. Злость, гнев, обиду… Нет, скорее она чувствует презрение. Презрение к человеку, так легко играющему чужими чувствами.
– Ты мог сказать мне раньше, – наконец произнесла она тихо. – Мог просто честно признаться, что ничего ко мне не чувствуешь. Но ты просто пошел к Веронике, умолять её бросить жениха. И после этого ты говоришь, что тебе жаль?
– Мне нечего тебе сказать, – Вова усмехнулся, засунул руки в карманы. – Я просто понял, что это мой последний шанс. Что Ника вот-вот выскользнет из моих рук! Я не думал о последствиях.
Мужчина медленно достал из кармана небольшую коробочку – ту самую, которую держал в руке во время разговора с Вероникой. Пальцы слегка дрожали, когда он открывал крышку и протягивал её Инне.
– Знаешь, возьми его. В знак моего раскаянья, – произнёс он тихо, почти шёпотом.
Инна посмотрела на кольцо. Оно было простым, но изящным – тонкая золотая полоска и маленький, аккуратно вставленный бриллиант, который едва заметно поблёскивал в свете лампы. Это что, попытка окончательно её унизить? Дарить кольцо, купленное для другой…
Она медленно подняла глаза на Вову. В её взгляде не было ни гнева, ни слёз – только холодная, спокойная решимость.
– Оставь себе, – сказала она ровным, почти безразличным голосом. – Мне от тебя ничего не нужно.
Вова сжал коробочку в ладони, будто пытаясь удержать что‑то важное, но тут же расслабил пальцы. Его лицо побледнело ещё сильнее, а в глазах мелькнуло отчаяние.
– Инна, пожалуйста, – его голос дрогнул, но он постарался взять себя в руки. – Я знаю, что виноват. Знаю, что нет оправдания тому, что я сделал. Но я хочу попытаться всё исправить.
Она чуть наклонила голову, словно пыталась разглядеть в нём того человека, которого когда‑то полюбила. Но видела только незнакомца – того, кто скрывал правду, кто играл с её чувствами, кто строил отношения на лжи.
– Исправить? – она рассмеялась, но смех вышел горьким, лишённым радости. – Как ты собираешься это исправить? Жениться на мне, чтобы загладить вину? Или броситься под машину, чтобы я почувствовала себя виноватой?
Вова вздрогнул, будто от удара, но не отвёл взгляда. Он понимал – она имеет право говорить так. Имеет право не верить ему.
– Я хочу начать всё заново, – он сделал ещё шаг к ней, но остановился, увидев, как она невольно отстранилась. – На честных условиях. Без лжи. Без игр.
Инна покачала головой. Её движения были размеренными, будто она давно продумала этот разговор и теперь просто озвучивала то, что уже решила.
– Начинать заново можно только с тем, кому веришь, – сказала она спокойно, но твёрдо. – А я больше не верю ни единому твоему слову. Ты не просто обманул меня – ты растоптал всё, что между нами было. И даже если ты сейчас говоришь правду, даже если действительно сожалеешь, это уже ничего не изменит.
Она сделала паузу, глубоко вздохнула, будто собираясь с силами, и продолжила:
– Мне нужно время. Много времени. И расстояние. Я не хочу видеть тебя, не хочу слышать о тебе. Не хочу, чтобы ты пытался что‑то исправить, потому что исправлять уже нечего.
Вова опустил глаза. Коробочка с кольцом всё ещё была в его руке, но теперь она казалась бессмысленной, ненужной. Он медленно сжал пальцы, пряча кольцо, и кивнул.
– Я понимаю, – сказал он тихо. – Прости, что причинил тебе столько боли. Я действительно сожалею.
Он медленно повернулся к двери, но перед тем, как выйти, обернулся ещё раз.
– Если когда‑нибудь ты захочешь поговорить…
– Не захочу, – перебила она, не повышая голоса, но с такой уверенностью, что он больше не стал настаивать. – Я…
Инна не успела договорить – в дверь снова позвонили. Кто на этот раз?
Она медленно подошла к двери, посмотрела в глазок. За дверью стоял Александр – жених Вероники. Высокий, подтянутый, с аккуратно уложенными тёмными волосами и холодным, почти непроницаемым взглядом. Его лицо было спокойным, но в этой сдержанности чувствовалась скрытая напряжённость, будто он пришёл не для разговора, а для решения вопроса, который давно требовал завершения.
Инна открыла дверь. Александр даже не улыбнулся, не поздоровался – просто спросил ровным, почти бесстрастным голосом:
– Можно войти?
Она молча отступила, пропуская его в квартиру. В тот же момент она заметила, как Вова побледнел и инстинктивно сделал шаг назад, будто пытаясь стать незаметнее.
– Я знаю, что произошло, – произнёс он, глядя на сжавшегося мужчину. – И знаю, как ты поступил с ней. С ними обеими.
Вова открыл рот, явно собираясь что‑то сказать, оправдаться, объяснить, но Александр резко перебил его:
– Молчи. Ты уже достаточно наговорил! Вероника рассказала мне всё! И знаешь, что я подумал? Что такие уроки лучше усваиваются не словами.
Он шагнул к Вове, и тот невольно отступил к стене, почувствовав в голосе Александра не просто угрозу, а твёрдое намерение довести дело до конца.
– Саша, не надо… – попыталась вмешаться Инна, шагнув вперёд. Пускай она понимала, что Вова это заслужил, но глупое сердце никак не успокаивалось. Все же она искренне любила этого человека и не хотела, чтобы ему причиняли боль. Глупая, глупая Инна…
Но Александр лишь махнул рукой, не глядя на неё:
– Это не твоё дело, Инна. Неужели тебе было мало? Теперь он получит то, что заслужил.
Инна стояла в нерешительности, не зная, что делать – то ли попытаться остановить Александра, то ли просто отойти в сторону и не вмешиваться.
Вова прижался к стене, чувствуя, как внутри нарастает паника. До него только сейчас дошло, к чему привело его эгоистичное желание заполучить Веронику. Почему он раньше не подумал, что её жених точно не пустит ситуацию на самотек? Вот сейчас Александр стоит перед ним и в его глазах читалось то, чего Вова боялся больше всего: холодная, расчётливая решимость.
– Послушай, – наконец выдавил он дрожащим голосом, – я знаю, что виноват. Я уже попросил прощения и у Ники и у Инны. Я…
– Прощения? – Александр усмехнулся, но в этой усмешке не было ни капли веселья. – Ты думаешь, что можешь просто сказать “прости” и всё станет как прежде? Ты разрушил доверие двух людей, а теперь хочешь, чтобы тебя пожалели?
Он сделал ещё один шаг вперёд, сокращая расстояние между ними до минимума. Вова сжал кулаки, пытаясь собраться с силами, но понимал – сопротивляться бессмысленно.
Инна глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Она не хотела, чтобы ситуация вышла из‑под контроля, но и оставаться в стороне уже не могла.
– Александр, пожалуйста, – произнесла она твёрдо, но без агрессии. – Это не решит проблему. Давай поговорим спокойно.
Он на секунду замер, будто только сейчас осознал, что в комнате есть ещё один человек. Медленно повернул голову в её сторону, посмотрел в глаза. В его взгляде мелькнуло что‑то похожее на сомнение, но оно тут же исчезло.
– Ну уж нет, тут словами ничего не решишь.
Александр не стал долго рассуждать. Его движения были чёткими, выверенными – видно, что он привык контролировать ситуацию и не тратил время на пустые слова. Один точный удар – и Вова, не успев среагировать, осел на пол. Он инстинктивно прижал руку к разбитой губе, чувствуя, как по пальцам стекает тёплая алая жидкость.
– Это только начало, – холодно произнёс Александр, глядя на него сверху вниз. Его голос звучал ровно, без эмоций, будто он просто констатировал факт. – Если ты ещё раз появишься возле Вероники или Инны – будет хуже. Я ясно выражаюсь?
Вова не ответил. Он медленно поднялся, стараясь сохранить достоинство, хотя внутри всё дрожало от боли и унижения. Вытер разбитые губы тыльной стороной ладони, бросил короткий взгляд на Инну, словно пытаясь прочесть в её глазах хоть каплю сочувствия. Но её лицо оставалось спокойным, почти отстранённым.
Он молча направился к выходу. У двери на секунду замер, будто хотел что‑то сказать – возможно, оправдаться, возможно, извиниться. Но, встретив ледяной взгляд Александра, передумал. Молча открыл дверь и вышел, не проронив ни слова. Дверь тихо щёлкнула за его спиной, оставив в комнате тяжёлую тишину.
Александр повернулся к девушке. Его лицо немного смягчилось, хотя в глазах всё ещё читалась твёрдость.
– Прости за это, – сказал он, делая шаг к ней. – Я знаю, что насилие – не выход, но иногда люди понимают только так.
Инна смотрела на него, пытаясь осмыслить происходящее. Она не ожидала, что ситуация развернётся именно так, но и не могла сказать, что была шокирована. Где‑то внутри она понимала: Александр действовал не из злости, а из желания защитить.
– Ты не должен был… – начала она, но осеклась, осознав, что не может подобрать правильные слова. – Хотя, наверное, должен. Я не знаю… Но спасибо, что заступился.
Александр слегка улыбнулся.
– Знаю, что ты сейчас чувствуешь, – его голос стал мягче. – Предательство – это больно. Но ты сильная. Ты справишься.
Инна кивнула, чувствуя, как внутри постепенно утихает буря эмоций. Она действительно была сильной – и знала это. Просто иногда нужно время, чтобы осознать свою силу.
– Спасибо, – она слабо улыбнулась в ответ. – И за то, что защитил. Хоть и таким способом.
– Вероника очень переживает за тебя, – добавил он, словно хотел напомнить, что она не одна. – Она хотела прийти сама, но я убедил её, что лучше разберусь сам.
– Она моя лучшая подруга, – вздохнула Инна, и в её голосе прозвучала искренняя теплота. – И я рада, что у неё такой человек, как ты.
В комнате снова стало тихо. За окном медленно падал снег, укрывая город белым покрывалом, будто пытаясь сгладить острые углы этого вечера. Инна глубоко вздохнула, чувствуя, что, несмотря на всё произошедшее, внутри неё появляется странное ощущение покоя. Она знала: впереди ещё много работы – над собой, над своими чувствами, над тем, как жить дальше. Но теперь у неё было то, чего не хватало раньше: понимание, что она не одинока, что есть люди, готовые поддержать её в трудную минуту.
Когда Александр ушёл, Инна закрыла дверь и медленно опустилась на диван.
“Всё кончено”, – подумала она. Мысль была чёткой, почти облегчающей. И хотя внутри ещё теплилась боль – приглушённая, но ощутимая, – Инна чувствовала: это не конец, а начало чего‑то нового. Начало пути, на котором ей предстоит заново научиться доверять, мечтать и, возможно, снова любить. Но уже по‑другому – без иллюзий, без попыток увидеть в человеке то, чего в нём никогда не было…
******************
Тем временем Вова брёл по заснеженной улице, не замечая холода. Снег тихо падал на его плечи, таял на разгорячённом лице, но он не чувствовал ни сырости, ни мороза. Губа болела – не сильно, но постоянно, напоминая о недавнем столкновении. Однако физическая боль была ничто по сравнению с тем, что творилось у него внутри. Там, в глубине души, разрасталась пустота – холодная, тяжёлая, почти осязаемая.
Он понимал, что потерял обеих. Инну – навсегда. Теперь между ними не могло быть ничего, кроме горьких воспоминаний и незакрытых вопросов. Веронику – ещё раньше, когда позволил себе мечтать о невозможном, когда начал строить воздушные замки на песке лжи. Он сам разрушил всё, что имел, и теперь расплачивался за это одиночеством и осознанием собственной ошибки.
На следующий день Вова пришёл на работу с разбитой губой и синяком под глазом. Коллеги бросали на него косые взгляды, перешёптывались за спиной, но никто не решался спросить напрямую. Да он и не хотел ничего объяснять. Ему было всё равно, что они подумают. Главное – дотянуть до конца рабочего дня, выполнить свои обязанности, не привлекая лишнего внимания.
Через неделю он подал заявление на перевод в другой город. Начальник удивлённо поднял брови, но, прочитав серьёзное выражение лица подчинённого, подписал документы без лишних вопросов. Вова знал, что оставаться здесь больше нельзя. Каждый угол, каждая улица, каждый дом напоминали о том, что он разрушил. О людях, которым причинил боль. О мечтах, которые оказались ложью.
Перед отъездом он зашёл в ювелирный магазин и вернул кольцо. Продавец удивлённо поднял брови, но молча оформил возврат. Вова не стал объяснять, не стал придумывать оправданий. Он просто отдал кольцо, получил деньги и вышел, чувствуя странное облегчение – будто сбросил ещё один груз с плеч.
Деньги он перевёл на счёт Инны с короткой запиской: “Прости. Это твоё по праву”. Никаких оправданий, никаких объяснений – только эти слова, простые и искренние.
В день отъезда он стоял у подъезда, ожидая такси. Снег падал тихо, укрывая город белым покрывалом, словно пытаясь стереть следы прошлого. Вова поднял голову к небу, глубоко вдохнул холодный воздух, наполняя лёгкие зимней свежестью. На секунду ему показалось, что мир вокруг замер, давая ему последний шанс всё переосмыслить.
– Я всё испортил, – прошептал он, и эти слова прозвучали не как жалоба, а как признание. Признание того, что прошлое не вернуть, что ошибки уже совершены, а последствия придётся принимать.
Такси подъехало. Владимир бросил последний взгляд на дом, где когда‑то был счастлив, где смеялся, мечтал, любил. Теперь это было просто здание – без воспоминаний, без боли, без надежд. Он открыл дверь машины, сел внутрь и тихо попросил отвезти его на вокзал.
Автомобиль тронулся с места. Снежинки кружились за окном, постепенно скрывая очертания знакомых улиц. Вова смотрел вперёд, в неизвестность, понимая: впереди долгий путь – путь, на котором ему предстоит научиться жить заново.
В это время Инна сидела в уютном кафе вместе с Вероникой и Александром. На столике перед ними стояли три чашки с горячим шоколадом – самое то в такую погоду.
Разговор шёл спокойно, без напряжения. Они обсуждали будущее – то, что ждало каждого из них впереди. Вероника рассказывала о предстоящей свадьбе, делилась планами по организации торжества, иногда смущённо улыбалась, вспоминая моменты с Александром. Инна слушала, и постепенно в ней просыпалось ощущение, что жизнь действительно продолжается, что впереди есть что‑то светлое и настоящее.
Александр, обычно сдержанный, сегодня был особенно внимателен. Он не перебивал, не пытался перевести разговор на другую тему – просто слушал, иногда вставлял короткие реплики, которые помогали разговору течь естественно.
– Знаете, – сказала Инна, глядя в окно, где снежинки кружились в медленном танце, – я больше не злюсь на него. Просто… жаль, что всё так вышло.
Её голос звучал ровно, без горечи. Она не пыталась казаться сильнее, чем есть, но и не позволяла себе утонуть в сожалениях. Это было просто признание факта – без обвинений, без попыток оправдать или осудить.
Вероника мягко улыбнулась и положила руку на плечо подруги. Её прикосновение было тёплым, ободряющим.
– Тебе не за что жалеть, – сказала она спокойно, но с твёрдой уверенностью. – Ты заслуживаешь настоящего счастья. А не лжи и игр.
Инна кивнула. Она чувствовала, что подруга говорит правду – не для того, чтобы утешить, а потому что действительно верит в это.
– Да, – подтвердила она, переводя взгляд с окна на Веронику. – И я его найду.
В её голосе не было наигранной бравады или пустых обещаний. Это была простая, спокойная уверенность человека, который понял: прошлое осталось позади, а впереди – дорога, которую ещё предстоит пройти.
За окном снег продолжал кружиться, укрывая город белым покрывалом. Он словно стирал следы прошедших событий, завершал одну историю и открывал путь для новых глав. В кафе было тихо и уютно, шоколад медленно остывал в чашках, а трое людей за столиком чувствовали, что, несмотря на все сложности, жизнь идёт вперёд – и это самое главное.