Я всю жизнь считала себя вполне здравомыслящим человеком, пусть и склонным временами к оригинальным решениям. Выросла я в небольшом городе, где все друг друга знают, где слухи гуляют быстрее, чем весенние ручьи.
Там и осталась, в двухкомнатной «хрущёвке», на четвёртом этаже, с видом на сквер и красивую сирень под окнами. Дочку свою, Юльку, вырастила одна. Муж давно ушёл – к другой жизни, чужой, как потом оказалось.
Юля росла упрямой, как и я. Послушной никогда не была, ни в школе, ни в жизни. Любила рисовать, читать книжки и мечтала... вот только чего она не мечтала, сама толком не знала.
А к девятнадцати годам, получив аттестат и не определившись с направлением, так и болталась, день туда, день сюда. Я, конечно, старалась подтолкнуть, мол, определяйся, время не ждёт, но вышло, как всегда: чем больше торопишь, тем меньше получается.
Однажды за обедом, когда мы с Юлей вяло обсуждали её возможное поступление куда-то «на экономику», она вдруг подняла голову и спросила:
— Мам, а кем ты хочешь, чтобы я стала?
Я уставилась на неё поверх очков, вздохнула и призналась:
— Хочу, чтобы ты была счастлива.
— Это как? — спросила она с таким видом, будто это слово только что услышала.
— Ну… чтобы просыпалась без тревоги, чтобы вечером возвращалась домой довольная.
Юля усмехнулась, поковыряла вилкой гречку и уткнулась в свой телефон.
Вечером того же дня на кухне собрались мои подруги, Галя и Валя. Для них мой вопрос «куда деть дочку» был болезненно знаком. Мы пили чай с вишнёвым вареньем, обсуждали свежее повышение цен и визиты в поликлинику.
Валя росла в деревне, знала о непростых судьбах, а Галя всю жизнь проработала бухгалтером на хлебозаводе. Я невзначай пожаловалась на Юльку, мол, сердце болит — не туда идём.
— Ты её устрой, — посоветовала Галя.
— Куда-нибудь по знакомству, в банк, например.
— Ага, туда! — засмеялась Валя.
— Попробуй устрой без образования.
— Да я и не хочу… — начала было я.
Галя хмыкнула:
— Все наши так делают. Без блата сейчас и дворником не станешь.
Я задумалась. Спустя неделю Юля окончательно отказалась поступать в институт.
— Это не моё, — коротко сказала она.
— А что твоё? — спросила я и, не дождавшись ответа, решила действовать. Меня терзал один вопрос: что за работа даст человеку покой, а матери – уверенность, что дочка не связалась с дурной компанией?
В городе как раз шёл набор в клининговую службу. Казалось бы, что может быть проще, подметать классы в родной школе или протирать полы в детском саду? Работа простая, спокойная, и пусть не престижная, зато честная, и всегда будет нужна.
Меня посетила мысль: а может, в этом и есть спасение? Попробовать уговорить Юльку пойти работать уборщицей… Как-то рискованно, посмеют ведь, знакомые. Да и сама она в обморок не упадёт ли при слове «швабра»?
С этой мыслью я и легла спать.
Моя старая подруга Вера работала замзавхоз в одной из школ. Она всегда была женщиной деловой, знающей, как и с кем поговорить, чтобы дело сдвинулось с места. Если уж кому и попросить, то только у неё.
— Вера, выручай, — обратилась я на следующий день, мне бы Юльку к вам в школу пристроить. Уборщицей.
Вера замерла, оглядела меня внимательно, будто пытаясь понять, шучу ли я.
— С ума сошла, что ли? Юлю? Твою дочурку и у нас на полы?
— Вера смеялась так, что я чуть сама не рассмеялась.
— Ну а что, — оправдывалась тихо, спокойно, зарплата стабильная, коллектив женский, работа, одно удовольствие!
— Ой, удовольствие, — усмехнулась Вера.
— Придёт твоя, посмотрит на наши тряпки и сбежит.
Я выдержала паузу.
— Вера, ну помоги. Я тебе мешок яблок с дачи пригоню, да и банку малинового варенья отдам.
— Не во взятке дело, — усмирила она меня.
— Просто у нас тут очередь, знаешь сколько желающих? Мест нет!
Вот тогда я и задумалась. В нашем городке любая нормальная должность сейчас на расхват. Уборщиц ценят, зарплата стабильная, отпуск длинный, соцпакет, график удобный. А главное, никаких переработок, никакой нервотрёпки.
В тот же вечер мы с Юлькой снова сидели на кухне. Она листала что-то в телефоне, я негромко сказала:
— А если попробовать… в школу? Пока временно, на год.
— В смысле? Учиться?
— Нет, работать.
Юля посмеялась:
— Кем, мам? Учителем?
Я покачала головой:
— Можно в уборщицы.
Она замолчала. Даже телефон отложила.
— Мам, ты не шутишь?
— Нет. Всё честно. Спокойно, официально. И коллектив хороший.
Юля задумалась. Я понимала, что взрослый человек не будет жить чужой мечтой, потому и не давила.
— Смешно даже, — сказала она.
— Только что мои одноклассники в города разъехались, а я тут, шваброй махать?
— А что в этом плохого? — спросила я.
— Ты же любишь чистоту, не раз замечала. И дома всегда порядок.
— Так это ж другое.
— Всё в жизни, другое, Юля.
Юля долго молчала, потом вдруг спросила:
— А ты бы не стыдилась?
— За что? За честную работу? Конечно, нет.
На следующий день Юля спросила, не пойду ли я с ней в школу поговорить. Мол, одной стыдно.
Мы пришли к Вере вдвоём. За столом вахтёрской сидела Таня, давняя знакомая, угощала пирожками.
— О, гости! — радостно встретила нас Вера.
— А ты что, передумала, доча?
Юля глядит вниз, щёки покраснели.
— Мамина идея, — тихо сказала она.
Вера внимательно смотрела на Юлию.
— Тут у нас конкуренция, — сказала она строго.
— Мест мало, заявки подаются за три месяца вперёд. Но если кто-то по уважительной причине уйдёт… Записать тебя в резерв?
— Запишите… — вздохнула Юля.
Мы ушли домой в тишине. Дома я сразу заварила чай и молча поставила перед Юлей чашку.
— Мама, ты думаешь, я справлюсь? — спросила она вдруг.
— Конечно, — сказала я.
— Где наша не пропадала!
Прошло пару недель, пока Вера не позвонила. Говорит: «Есть вариант, если что». У одной уборщицы муж серьёзно заболел, та решила уйти на время.
— Юля, приходи завтра к восьми утра.
Утро было хмурое. Я помню, как Юля долго стояла у зеркала, выбирая, что надеть. Пальто, шарф, резиновые сапоги, такие же, как у меня в молодости. Я стояла, вспоминая собственную первую работу и как дрожали руки.
У школы Юля остановилась:
— Мам, я боюсь.
— Всё будет хорошо, — улыбнулась я.
Вера встретила нас бодро, выдала ключи, показала коморку с инвентарём.
— Вон там швабра, тряпки, всё твоё. Главное: не опрокидывай ёд на пол, и не забудь про лестницу в спортзал.
Юля принялась за работу. Я ушла, нервно теребя в кармане ключи.
Вечером дочь пришла усталая, но удивительно довольная.
— Как? — спросила я.
— Не так уж страшно, — ответила она.
— Даже весело. Тётя Лена рассказала анекдотов, а Галка принесла пирожки… А дети такие смешные! Один подошёл и спросил: «Вы тут навсегда будете?» Я чуть не рассмеялась.
Она замолчала, потом добавила:
— Только ноги отваливаются, мам.
Я обняла Юлю, гладила руки. Наверное, почувствовала себя снова молодой и беспечной.
Дни шли. Юля втянулась в коллектив. Дело шло веселей, чем я думала. Она приносила домой новости: кто заболел, кто кого поздравил с днём рождения, чей ребёнок выиграл олимпиаду.
— Мам, представляешь, тётя Рая уже двадцать лет в этой школе работает! А Валя мужа генералом называет, шестнадцать лет по больничным! — смеялась Юля.
Иногда я заходила за ней. Женщины в раздевалке смеялись, переговаривались, пили чай.
— Ну что, у тебя теперь и дочь уборщица! — подтрунивали меня.
— А что, — улыбалась я.
— Честная работа. Зато не по кабакам гуляет.
Девочки быстро приняли Юльку в компанию. Она рассказывала, как однажды дробила лёд на крыльце, когда подбежал двоечник Колька.
— Я, говорит, помогу! — Юля протянула ему лопату, а тот так замахал, что весь лёд в стороны полетел, сам чуть не упал.
— А кто знал, что уборщицей быть, это не просто пыль вытирать! — признавалась Юля.
Её руки загрубели, но в глазах появился какой-то другой огонь. Спустя месяц она пришла домой и сказала:
— Мам, мне тут работу завуч предложила… Секретарём, на подмену. Я отказалась. Хочу до конца года здесь поработать. Ты ведь не против?
— Не против, — улыбнулась я.
Осенью у Юли был День рождения. Мы устроили чай с пирогом прямо в школе, в комнате для персонала, там всегда тепло, пахнет влажной тряпкой и свежими слоёными булочками. Директор школы зашёл поздравить Юлю, пожал ей руку, сказал:
— Молодец, что не стесняешься никакой работы. Таких людей сейчас мало.
Юля улыбалась, щёки пылали. Коллеги смеялись, тётя Лена подарила ей кружку с надписью: «Не швабра красит человека».
В тот день, уходя домой, Юля сказала мне:
— Мам, спасибо.
— За что?
— За то, что поверила в меня и не испугалась.
Я не ответила, просто обняла её. Сердце моё было спокойно: внутри было ощущение, что всё идёт, как должно.
Теперь прошло уже больше года. Юля работает всё там же, иногда размышляет о новой жизни, но не торопится. Я вижу: глаза у неё светлые, плечи расправлены, лицо открытое.
Иногда мы смеёмся, вспоминая первый день её работы, как она дрожала в пальто, и как тётя Вера вручила ей первую швабру.
Жизнь сложилась не так, как я мечтала когда-то. Но я ни разу не пожалела о том, что выбрала для дочери, казалось бы, самый простой путь.
Кому-то кажется странным платить взятки, чтобы ребёнок устроился простым работником школьной службы. А мне нет. Ведь самое главное, что я хотела, чтобы дочка росла честной, спокойной и счастливо смотрела в завтрашний день.
А иногда и правда: самый гениальный план, это самый простой.