Я никогда не думал, что однажды переступлю порог нотариальной конторы, чтобы услышать от чужого человека: «Вы теперь наследник». Мне казалось, такие вещи бывают только в книгах или в кино, когда тихая жизнь вдруг рушится чужим долгом. Но в тот день всё было по-настоящему.
Я сидел на старой скамейке у окна, трижды перелистывал трудовую книжку, которую зачем-то прихватил перед выходом. В коридоре стояла стойкая смесь запаха бумаги и дешёвой кофе из автомата.
Секретарь, молодая девушка с уставшими глазами, уже три раза посмотрела на меня, но ничего не сказала. Я тянул время, так как не знал, что мне скажут по поводу смерти дяди. Он не был мне близок: редкие звонки, формальные поздравления и вдруг такое.
— Козлов Артём Сергеевич! — позвала нотариус, женщина лет пятидесяти с сухими строгими чертами лица, которые не размягчались даже в улыбке.
Я встал, зажав в руке свои документы, и вошёл в кабинет.
Внутри было тепло, батарея работала не по сезону.
— Присаживайтесь. Наша встреча из-за того, что Александр Васильевич Козлов указал вас как наследника первой очереди после его смерти.
Она пододвинула ко мне лист бумаги. Я взял его, не читая. Сколько себя помню, с дядей мы пересекались у мамы на кухне по праздникам. Он всегда был немного в стороне.
У него ни жены, ни детей, друзей, изредка только дальние соседи хвалили его за скромность.
— Скажите, вы знали о его жизни за последнее время? — строго посмотрела женщина.
Я отрицательно покачал головой.
— Мне бы… узнать, что здесь написано.
Она надела очки заново.
— Долг в размере миллиона рублей, перед банком, есть расписка. Также он оставил вам квартиру, но она под обременением. Вам предстоит принять решение: либо вы наследуете имущество вместе с долгами, либо отказываетесь.
Я очень плохо разбирался в этих вопросах. Сжал кулаки.
— Если я откажусь, что будет?
— Всё перейдёт к следующей очереди наследников, — спокойно пояснила женщина.
— А если никто не примет?
— Имуществом займётся государство. Долг взыскивать не с кого.
Я закрыл глаза и попытался представить себе дядю. Молча он сидит на стуле, слушает патефон, порой что-то записывает в тетрадь, мне вспоминалось, как лет в пятнадцать он учил меня чинить велосипед, тихо бурча под нос.
— А с чего всё началось? — неожиданно сам для себя спросил я.
— Документы показывают: кредит был взят полгода назад. Причин указываемых нет. Может быть, вам стоит поговорить с соседом или управляющей компанией,— нотариус с пониманием посмотрела на меня.
— Порой что-то важное узнаёшь не из бумаг.
Я вышел с тяжелым сердцем и первым делом направился к дому дяди. Там пахло прошлым: подъезд гулко отдавал шаги, на перилах, вязанные тряпки, брошенные соседями. Открываю ключом, оставленным мне двоюродной сестрой, и долго не решаюсь войти.
Внутри, знакомый хаос: книги в три ряда, еще и сумка рядом на табуретке, в прихожей плащ странно висит.
— Ты кто? — вдруг раздался женский голос. Передо мной стояла худая женщина лет семидесяти с пакетом.
— Артём, племянник Александра Козлова.
— Я Валентина Павловна, соседка с пятого этажа. Мы с Сашей дружили. Приносила ему молоко, оставляла у двери...
— Голос дрогнул.
— Жалко его, хороший был человек.
Я не стал прерывать.
— Знаешь, он последнее время переживал. Всё кто-то звонил ему в дверь, приносили какие-то письма, он всё говорил: «Ничего, Валя, справлюсь». Но не справился ведь…
Не выдал никому, зачем ему столько денег понадобилось. Я думала, машина, а он пешком ходил.
— Может, вы в курсе, для чего он взял кредит?
Валентина Павловна тяжело вздохнула.
— Нет, Артёмушка… Чуть что улыбнётся, а потом идёт в комнату, и видно: человек переживает. Бывает, спрашиваю, про сына, про родного, отмахнётся.
Я заметил на полке фотографии детских годов, рядом, стопка старых писем.
После ухода соседки я устроился на табуретке. Телефон разрывался от звонков матери: все интересовались, что и как. Я наугад раскрыл дядин ежедневник.
На первых страницах корявым почерком: "Сделкa с Петровым - 700 т." Ниже: "Ремонт Елене, 100 т." Я стал листать дальше, повсюду суммы, фамилии.
Я не сразу понял, что передо мной, список долговых обязательств. Дядя брал деньги, чтобы решить чужие проблемы.
Вечером позвонила мама.
— Ты теперь всё унаследуешь? — спросила она с тревогой.
— Не знаю, — ответил я.
— Тут не всё просто. Квартира, под долгом, миллион ещё банку.
— Ты поговори с юристом. Лучше ничего не принимать вслепую.
— А тебе что дядя говорил последние месяцы?
— Он звонил, иногда прислать открытку, но ничего особенного. Я думала, что всё, как всегда…
Ночью мне долго не спалось. Представлял себе, как буду платить чужие долги и останусь ни с чем. На кухне нащупал пачку чая, заварил крепкий, сел думать.
Наутро я отправился в районную бесплатную консультацию. За столом сидел мужчина за тридцать с тугим пиджаком.
— Ситуация распространённая, — выслушав, кивнул он.
— Закон говорит: принять наследство, принять всё, и долги, и имущество.
— А если размер долга больше стоимости наследства?
— Тогда отвечаете только суммой равной стоимости этого самого наследства. Грубо говоря, больше чем получите, с вас не взыщут.
— То есть ничего не потеряю?
— Всё равно придётся возиться: банки, оценщики, бумажки. Если квартира в залоге, считайте она фактически банке, так, как было у вашего дяди?
— Да.
— Вам придётся выбирать, хотите возиться, или пусть займётся государство. Только помните, квартира может быть кому-то нужна из вашей семьи.
Я вышел и сел на лавочку у метро. Долго смотрел на прохожих и думал, почему жизнь частенько ставит вот так в тупик, когда вроде бы никто и не виноват, а последствия, реальные.
Через три дня, перебрав бумаги в квартире, я нашёл письмо. На конверте было написано только: «Для Артёма, если со мной что».
Руки дрожали. Я вскрыл конверт. На тетрадном листе, такой же неровный, но знакомый почерк.
"Артём, если ты читаешь это, значит меня больше нет. Я не смог иначе, надеялся выкрутиться, но здоровье подвело. Эти деньги я взял для Петрова и Елены, у них беда случилась: у кого сын в больнице, у кого крыша потекла.
Никому ничего не говорил, чтобы не волновали маму, но не вышло. Квартира останется банку, тебе достанется только память о нашей семье. Не держи на меня зла, просто знай: иногда приходится помогать, даже если мало шансов."
Я не знал, плакать или злиться. Всё казалось нелепым, чужие беды, миллион, квартира, и я, сидящий в старой комнате.
В обед зашёл сосед, невысокий статный Петров.
— Слышал, ты унаследовал от Сашки всю эту свою головную боль? — усмехнулся.
— Откуда знаешь, что головную боль?
— Так он мне помог тогда деньги взять, сын заболел. Потом ещё Елене помог. Он тут всем по мелочи, сам остался ни с чем.
— Почему он не сказал никому?
Петров махнул рукой.
— Такой уж был человек: доброту свою никогда не напоказ.
Позже вечером пришла Валентина Павловна, принесла банку варенья, молча поставила на стол.
— Жаль, Артём, если квартира уйдёт, ты не приезжай к нам, не забывай.
— Это больше не мой дом, — с трудом выдавил я.
— Бабушка твоя бы этим гордилась, — сказала женщина.
Я собрал вещи, позвонил маме.
— Я тут собрал бумаги про дядины долги. Скоро встречусь с банком. Наверное, откажусь, смысла нет принимать такое наследство.
— Главное, сын, чтобы ты после всего сохранил себя. Деньги, можно их заработать, а память и доброта, вернуть нельзя.
На следующий день я пошёл в банк. Девушка на приёме долго хлопала глазами, документы проверяла строго.
— Вот список обязательств. Наследство, квартира под долгом, и миллион. Ваши действия?
— Я хочу отказаться от наследства.
Всё происходило немного вяло, но я чувствовал: это правильно. Квартира, пусть уходит банку. Я не стану платить чужие долги, пытаясь спасти то, чего уже не вернуть.
Последней точкой стал звонок маме.
— Всё, мам, разобрался. Живу немного проще, но с чувством, что сделал правильно.
— Гордость за тебя, сынок.
Остались только старые фотографии: дядя молодой, я босоногий в детстве, бабушка на кухне. Иногда по вечерам я достаю их, размышляю.
Судьба человека состоит не из квартир, долгов или наследства, а из того, что он оставил в людях. И порой этот след гораздо важнее любого имущества.