Роман Анатолия Салуцкого "От войны до войны" - это не история, это о нашей жизни

Роман Анатолия Салуцкого "От войны до войны" - это не история, это о нашей жизни

Павел Басинский: Политический роман жив

Мне казалось, он давно умер. Не получается у нас написать что-то вроде "Карточного домика" британского консерватора Майкла Доббса, не говоря уже о том, чтобы снять по такому роману великолепный одноименный сериал об интригах в высших эшелонах американской политики. Я имею в виду аналогичный роман и аналогичный сериал.

Изредка что-то мерцает или, напротив, вспыхивает так, что больно глазам. Можно ли считать роман Александра Терехова "Немцы" политическим? Отчасти - да. Но бредень мелковат, всего лишь на уровне московской власти.

Или вот скандальный роман Александра Проханова "Лемнер". Чистой воды конспирология, да еще и замешанная на таком визионерстве, что, читая его, порой думаешь: а что, автор сам всерьез верит в то, что существует "иная Россия", в которую нас хотят затащить эти политические черти и примкнувший к ним режиссер Серебряковский? Или это просто безудержная фантазия Проханова, над которой он сам в здравом уме посмеивается?

На этом фоне скромно изданный роман Анатолия Салуцкого "От войны до войны", вышедший первой частью в издательстве "Наше завтра", а второй - в журнале "Москва", может пройти незамеченным. Хотя когда-то, в начале 2000-х, его же роман о перестройке "Из России, с любовью" вызвал большой резонанс и горячо обсуждался критикой: о нем писали Лев Аннинский, Алла Латынина, Лев Пирогов и я, грешный. Но пришли другие "тренды", и серьезный, вдумчивый роман, без лишних фантазий, с именами крупнейших политических деятелей и знаковых идеологических фигур России за последние полвека может показаться чем-то странным.

То ли это слишком старомодно, то ли, наоборот, слишком радикально. Так сейчас не принято. Нужно играть, нужно читателя морочить, чтобы он сам разгадывал "шифры", которые запустил автор, и подмигивать ему в ответ: да понял я тебя, не дурак!

Длинные, многостраничные разговоры персонажей о главном, что происходило в стране, начиная со смерти Брежнева и заканчивая фактически сегодняшним днем. Разговоры, как это принято в России, во время застолий. Не пьянок, а тихих семейных застолий, под чарку, под домашние разносолы. Или на переделкинских дачах, где когда-то жужжало свое осиное гнездо. Или в деревне, где персонажи купили и обустраивают свой дом. Или в кабинете крупного идеологического чиновника вроде любопытнейшей фигуры Филиппа Денисовича Бобкова.

Весь роман построен на спорах. Отца и сына, тестя и невестки, бывших фронтовиков, директоров крупных предприятий, кабинетных чиновников и множества других персонажей, лишь часть из которых придумана автором, а более значительная часть вполне реальна.

Таким образом, Анатолий Салуцкий серьезно рискует, потому что не все из этих людей ушли в мир иной, а их дети и внуки тем более. Но этот риск и вызывает доверие: если автор на это решился, значит, знает, о ком и о чем говорит.

Важно также отметить, что в романе нет ни грамма конспирологии. Всех этих завихрений ума о "мировом заговоре" против одинокой России. Хотя позиция автора в том, что случилось со страной, на мой вкус, слишком прямолинейно обозначена в подзаголовке: "Элита: измена в тылу".

Фактор "измены в тылу" акцентируется еще и тем, что главный герой Кондрат Егорович Кедров - фронтовик, герой войны и один из тех сталинских ставленников, которых после победы в рамках государственной политики и по личной воле вождя направляли в гражданские (именно гражданские, а не военные) вузы, а затем - на ведущие административные и идеологические посты. Этот момент в романе ключевой, и он, безусловно, рифмуется с современностью, с программой "Время героев", новым поворотом в высшей кадровой политике.

Второй ключевой момент тоже важно не пропустить. Это рассуждения о черной и красной сотнях. Это отнюдь не конспирология, а попытка найти ответ на вопрос: из-за чего в России каждые сто лет и даже каждое десятилетие происходят ужасно похожие вещи? Настолько похожие, что мы до сих пор числим Ивана Грозного и Петра I, не говоря уже о Ленине и Сталине, среди актуальных политических фигур.