Когда ты в разводе, на мели и в белых брюках, жизнь просто обязана подкинуть тебе наследство. Казалось бы – вот он, шанс начать новую главу в стиле «Ешь, молись, люби». Но вместо уютного домика в Тоскане я получила полуразрушенный особняк в глухой провинции, кота-уголовника и армию разъяренных кредиторов во главе с моим же соседом.
***
— Девушка, вы либо выходите, либо я включаю счетчик как за лимузин! — рявкнул таксист, сплевывая зубочистку в приоткрытое окно.
— За лимузин? — я скептически оглядела его «Ладу», помнящую еще Брежнева молодым, и поправила солнечные очки. — У вас дверь на проволоке держится. Это дизайнерское решение или антиугонная система?
— Это, дамочка, суровая реальность! Приехали. Улица Ленина, дом тринадцать. Нехорошее место, тьфу.
Я вздохнула, подхватила свой чемодан (качественная реплика «Луи Виттон», но кто здесь поймет?) и шагнула прямо в лужу. Жирная, смачная грязь тут же облепила мои белоснежные брюки до самого колена.
— Превосходно! — взвизгнула я. — Просто «высокая мода» в деревне!
Такси взвизгнуло шинами и унеслось прочь, словно спасаясь от чумы. Я осталась одна перед воротами, которые выглядели так, будто пережили осаду Трои.
— Эй, кого там принесло? — раздался визгливый голос сверху.
Я задрала голову. Из окна соседнего дома высовывалась голова в бигуди, напоминающая боеголовку с антеннами.
— Я наследница! — крикнула я, стараясь звучать уверенно. — Внучатая племянница Изольды Марковны!
— Кто?! — Голова исчезла, потом появилась снова, но уже с телефоном. — Люська! Звони нашим! Приехала! Да, та самая! Рыжая, тощая, вся в белом, как моль! Готовьте яйца!
Я замерла. Яйца? Это какой-то местный кулинарный флешмоб?
Толкнула калитку. Она жалобно скрипнула и отвалилась, едва не прибив меня по ноге. Дом был огромным и нелепым: смесь купеческого особняка и цыганского барокко. Колонны, лепнина в виде амуров (почему-то с отбитыми носами), покосившийся балкон. На крыльце сидел кот. Огромный, черный, с одним глазом и выражением морды, которое ясно говорило: «Ты здесь сдохнешь, детка».
— Кыс-кыс? — неуверенно предложила я.
Кот сплюнул. Клянусь, он реально сплюнул сквозь зубы и ушел в кусты.
Телефон ожил. Мама.
— Вика! Ты доехала? — Мамин голос звенел тревожно. — Как особняк? Нашла бриллианты? Помни про ремонт кухни!
— Мам, я нашла только грязь и кота-уголовника. И соседи тут странные. Грозятся яйцами.
— Яйцами? Может, подарок? Деревенские — гостеприимные! Бери всё! Изольда была женщиной со связями!
— Мам, Изольда была аферисткой!
— Это наветы завистников! Она была предпринимателем! Всё, целую, у меня сериал!
Я сбросила вызов и вошла в дом. Дверь была не заперта. Полумрак пах лавандой, старой пудрой и… опасностью. Где-то скрипнула половица.
— Есть кто живой? — крикнула я.
— К сожалению, — ответил низкий мужской голос из темноты. — Пока есть. Но ненадолго, если вы не уберетесь отсюда через пять минут.
***
Я взвизгнула и выронила чемодан. Из темноты коридора вышла фигура. Высокий, широкоплечий мужчина в мятой рубашке, с трехдневной щетиной и взглядом, которым можно замораживать водку. В руках он держал… монтировку?
— Вы кто?! — заорала я, вжимаясь в косяк. — Я сейчас полицию вызову! Я хозяйка!
— Полицию? — Он хмыкнул так ядовито, что можно было травить тараканов. — Участковый Голубев в запое, а его зам — он мой троюродный брат. Звоните. Я подожду.
Он оперся на монтировку, как рыцарь на меч.
— Я Марк. Сосед. И председатель комитета кредиторов вашей покойной тетушки.
— Кредиторов? — Я моргнула. — Каких кредиторов? Изольда Марковна была богатой женщиной!
— Изольда Марковна, — Марк шагнул ко мне, пахнуло дорогим табаком и дешевым кофе, — была гениальной мошенницей. Она занимала у всех. У банка, мэра, бандитов, моей бабушки, у церковного прихода и даже у того кота на крыльце. И теперь весь город ждет, когда вы, наследница, вернете долги.
— Я? — У меня перехватило дыхание. — Но я ничего не знала! Я просто приехала вступить в наследство… Домик…
— Домик? — Он рассмеялся страшным смехом. — Это долговая яма. Восемнадцать миллионов. Плюс проценты.
У меня потемнело в глазах. Я сползла по стеночке.
— Сколько?
— Восемнадцать. Официально. Неофициально — лучше не знать. Короче, валите. Прямо сейчас. Огородами, пока Люськины бабы не собрали митинг.
— Какой митинг?
— «Клуб обманутых вкладчиков Изольды». Они злые. Чуть не сожгли нотариуса.
— Я не могу уехать! — Я вдруг разозлилась. Вот так всегда! — Мне некуда ехать! Я квартиру в Москве сдала, деньги потратила на закрытие кредита бывшего мужа! Я голая, босая и в грязи!
Марк посмотрел на меня с неожиданным интересом.
— То есть вы такая же дура, как и все мы? Потратить деньги на бывшего?
— Он сказал, у него больная почка!
— А оказалась новая любовница?
— Две! — Я всхлипнула. — Близняшки!
Марк вздохнул, убрал монтировку и протянул руку.
— Ладно, сестра по несчастью. Вставайте. Покажу вам владения. Но если прибьют — я предупреждал.
Мы прошли в гостиную. Я ахнула. Это был склад декораций к фильму о сумасшедшей императрице. Красный бархат, золотые кисти, портреты Изольды в образе Клеопатры, Екатерины Второй и Девы Марии. Всюду коробки с надписью «Эликсир молодости».
— Что это?
— Товар. Изольда продавала местным лохам чудо-средства. Вода из-под крана за пять тысяч, вазелин за десять.
— И они покупали?
— В очередь стояли! У Изольды был дар. Гипноз. Харизма. Она могла продать снег эскимосам. Но потом эффект плацебо прошел, и начались вопросы.
Вдруг в окно что-то глухо ударило. Стекло звякнуло.
— Началось, — констатировал Марк. — Ложитесь на пол!
В окно влетело тухлое яйцо и шлепнулось в лоб портрету Изольды-Клеопатры.
— Ведьма! — донеслось с улицы. — Выходи, гадина! Верни деньги за приворот! Муж вместо любви запил!
— Господи, — прошептала я, ползая по ковру. — Это мне?
— Вам. Вы теперь лицо бренда. Поздравляю с должностью.
***
Мы сидели на кухне под столом. Марк жевал сухарь, я пила теплую воду из хрустального бокала за тысячу долларов. Снаружи бушевала толпа: крики, стук кастрюль, требования линчевания.
— Долго они будут там? — спросила я, разглядывая коленки Марка.
— До темноты. Потом у них сериал «Любовь и голуби-2». Или дойка.
— Марк, а вы-то чего тут забыли? Вы же их брат, сват… кредитор?
— Я? — Он криво усмехнулся. — Я юрист. Единственный, кто не купил «Мазь от всего». Я дал ей в долг на ремонт крыши. Под честное слово и здоровье пуделя.
— У нее был пудель?
— Нет. У нее аллергия на шерсть. Я узнал это потом. Эта женщина развела меня как школьника. Я хочу свои триста тысяч назад.
— Триста?! — Я поперхнулась. — Я отдам! Частями! Лет за пятьдесят!
— Не надо частями. Надо найти заначку. Изольда была Плюшкиным. Она всё складывала где-то здесь. Деньги, золото. Если найдем — расплатимся, остальное обсудим.
В этот момент входная дверь содрогнулась от мощного удара.
— Открывай, сучка городская! — заревел бас. — Это я, Степаныч! Я твою калитку в узел завязал, сейчас и дверь вынесу!
— Кто это? — прошептала я, сползая под стол.
— Степаныч. Местный кузнец, — меланхолично пояснил Марк. — У него руки как мои ноги. Если сказал «в узел» — значит, уже бантик из арматуры накрутил.
— Изольда продала ему акции МММ. В прошлом году.
— В прошлом году?!
— Сказала, что это винтаж, настоялись и стоят миллионы.
— Гениально, — восхитилась я. — И что он сделает?
— Вынесет дверь кувалдой.
Марк посмотрел на меня серьезно.
— Слушай, Вика. Есть вариант. Изольда вела дневник. «Гримуар». Там все ходы записаны. Кто, сколько, компромат. Если найдем — сможем держать их за… горло.
— Компромат? На Степаныча?
— На всех. На мэра, попа, Люську. Изольда знала всё. Где она могла его спрятать?
Я закрыла глаза. Фото в альбоме мамы: рыжая женщина на троне из ротанга…
— Трон! — выдохнула я. — Плетеное кресло! Где оно?
— В гостиной, — Марк нахмурился. — Под портретом. Там зона обстрела.
— Плевать! — Я почувствовала азарт. Не сдамся какой-то Люське! Это мой дом! Мои проблемы!
— Прикрой меня! — скомандовала я и поползла из-под стола.
***
Я ползла по-пластунски. Ковер пах пылью веков. Над головой пролетел камень и разбил вазу династии Минь (или с «Алиэкспресс»).
Вот кресло. Я перевернула его, рванула ткань днища ногтями. Маникюр, прощай! Оттуда вывалилась пыль, дохлая мышь (я сдержала визг) и… толстая тетрадь в коже.
— Есть! — завопила я.
Дверь с грохотом слетела с петель. Ввалился гигант с кувалдой, за ним толпа женщин с вилами.
— Где внучка ведьмы?! — ревел Степаныч.
Я вскочила, прижимая тетрадь. Взлохмаченная, грязная, с размазанной тушью.
— Стоять! — заорала я. — Всем стоять, или я прокляну вас по кредитной истории!
Толпа замерла. Степаныч опустил кувалду.
— Чего?
— Того! — Я подняла тетрадь. — Это Книга Судеб Изольды! Тут всё записано! Кто, с кем и сколько украл!
Я открыла тетрадь наугад (там были рецепты пирогов, но кто проверит?).
— Степаныч… Ага! Иван Степанович Кузнецов. В 2015 занял пятьдесят тысяч на «лечение простаты», а пропил в сауне с «девочками»! Жена знает, Степа?
В толпе ахнули. Дородная женщина за Степанычем медленно повернула к нему голову.
— Ваня? Простата, значит?
— Это… брехня! — Степаныч побледнел.
— Тут и фото есть! — соврала я, блефуя. — И чеки!
Степаныч выронил кувалду. Грохот как при землетрясении.
— А вот Люся… — Я перевела взгляд на тетку в бигуди. — Людмила Петровна. Писала доносы на соседку, чтоб оттяпать огород? И продавала самогон детям? Статья!
— Врешь! — взвизгнула Люська.
— Дата, подпись, печать! — Я трясла тетрадью. — А вот про мэра… Ого! А вот про отца Федора… Какой пассаж!
Толпа начала редеть. Люди прятали глаза, бочком двигались к выходу.
— Значит так, — сказала я голосом прокурора. — Амнистия. Полная. Все долги Изольде — прощаются. Но и вы забываете претензии. Акции, кремы — в прошлом. С чистого листа. Или… я несу эту тетрадь в прокуратуру и газету.
Тишина. Степаныч крякнул, поднял кувалду.
— Ну… это… мир, что ли?
— Мир, Ваня, — кивнула я. — Иди, лечи простату. Жена поможет.
Женщина схватила Степаныча за ухо: «Я тебе полечу! Такую клизму поставлю!»
Толпа исчезла. Остался Марк. Он смотрел на меня с восхищением.
— Ты крутая, — сказал он. — Я почти влюбился.
— Почти? — Руки у меня дрожали.
— Ну, ты все еще должна мне триста тысяч.
***
Вечером мы пили коньяк из запасов Изольды (найден в бачке унитаза).
— А там реально все это написано? — спросил Марк.
— Нет, — я хихикнула. — Там рецепты. «Пирог с капустой». И стихи Есенина. Я импровизировала.
Марк захохотал до слез.
— Господи! Ты развела их круче Изольды! Это семейное!
— Видимо. Но что делать с твоим долгом? Денег-то нет.
Марк стал серьезным. Глаза у него в полумраке казались бархатными.
— Есть способ. Изольда говорила, в подвале сейф. Код забыла. Сказала: «Код знает тот, кто меня истинно любит».
— Кто её любил?
— Никто. В этом ирония.
Мы спустились в подвал. Пахло сыростью. В углу старый сейф.
— Код. Дата рождения? — спросила я.
— Пробовал. Не подходит.
Я задумалась. Изольда. Нарцисс, актриса. Что она любила? Свое имя?
— И-З-О-Л-Ь… Нет, шесть букв. Б-О-Г-И-Н-Я?
Мимо.
— В-Е-Д-Ь-М-А?
Нет.
— Знаешь, Марк, — сказала я. — Мне кажется, она была несчастной. Все эти маски… Она хотела, чтобы её помнили. Она мечтала стать актрисой, но ей сказали «нет таланта». И она устроила театр здесь.
— Т-Е-А-Т-Р? — спросила я.
Набрала. Щелк. Дверца открылась.
Мы замерли, потом бросились к сейфу.
***
Внутри лежала папка. Сценарий «Вишневый сад». Надпись: «Моя главная роль».
И бархатная коробочка.
В ней — кольцо. Огромный сапфир в бриллиантах. И записка: «Внучке. Если нашла — ты тоже любишь театр. Кольцо подарил граф (секретарь обкома) в 1970-м. Стоит как этот вшивый городишко. Продай и живи как королева. А долги… к черту. Тетя Изя».
— Охренеть, — выдохнул Марк. — Карат десять. Восемнадцать миллионов долларов, если настоящий.
— И что будем делать? — спросила я. — Хочешь долю?
— Я хочу, чтобы ты не продала его Степанычу за водку.
Я рассмеялась. Я богата!
— Марк, я отдам тебе триста тысяч. С процентами.
— Договорились. А остальное?
— А остальное… — Я оглядела пыльный подвал. — Знаешь, я не буду продавать кольцо. Я сделаю здесь ремонт. Отель. «У Ведьмы».
— Туристический бизнес в этой дыре? — Марк поднял бровь. — Ты сумасшедшая.
— Я наследница Изольды. Это в генах.
***
Прошло три месяца. Дом изменился: вывезли пять камазов мусора. Я оставила портрет Клеопатры и кресло. В гостиной теперь кафе. Степаныч выковал новую ограду в счет дивидендов. Люська печет пирожки (она богиня теста!). Кот Бегемот спит на камине.
Кольцо в банке. Я взяла кредит под залог (Марк помог).
Кстати, Марк. Он все еще сосед и юрист. И… мы работаем над этим. Вчера принес ромашки («розы — пошлость») и новую монтировку («на всякий случай»). Поцеловал в щеку. Щетина колется, но мне нравится.
Мама звонит каждый день, хочет приехать «контролировать бизнес». Боюсь, они со Степанычем или поубивают друг друга, или закрутят роман.
Я стою на веранде, пью кофе и смотрю на закат. Этот дом пытался меня убить, но мы договорились. С проклятым наследством можно жить, если добавить юмора, наглости и вовремя найти рецепты пирогов. Изольда, спасибо за сюжет. Он стоит дороже бриллиантов.
А вы бы рискнули открыть отель в доме с такой репутацией, или продали бы всё (включая кота) и уехали на Бали?
P.S. Спасибо, что дочитали до конца! Важно отметить: эта история — полностью художественное произведение. Все персонажи и сюжетные линии вымышлены, а любые совпадения случайны.
«Если вам понравилось — подпишитесь. Впереди ещё больше неожиданных историй.»