Снимал я однушку в спальном районе. Типичное геттоподобное место: алкашня вечно толкающаяся на детской площадке, тучные тетки возле подъезда и любители парковать машины на газонах. Окна мои выходили прямо во двор. Я тогда временно без работы кантовался, часто залипал у окна, наблюдал за жизнью двора.
И почти сразу заметил одну странную пару.
Каждый день, ровно в три часа дня, на лавочку у третьего подъезда садился мужик. В старой армейской куртке, кепка на глаза надвинута. И самое приметное — одна штанина подвернута и протез у него вместо левой ноги. Дешевый такой, деревяшка с резинками.
А за спиной у него, чуть поодаль, всегда стояла женщина. В каком-то нелепом фиолетовом пальто, хотя на улице еще достаточно тепло было. Лица её я разглядеть не мог — она всегда голову опускала. Стояла столбом и не шевелилась.
Мужик сидел час, курил, смотрел на голубей. Потом вставал, ковылял к подъезду, и женщина шла за ним, шаг в шаг, как привязанная.
Мне стало жалко мужика. Инвалид, видно, что жизнь его сильно потрепала. Решил я добро сделать. Были у меня ботинки старые, но добротные, зимние. Думаю, отдам ему, скоро холода наступят, а он в каких-то рваных кедах ходит.
Спустился я как-то к трем часам. Подхожу. Мужик сидит, курит. Женщины в фиолетовом нет. Ну, думаю, отошла.
— Отец, — говорю, — привет.
Он голову поднял, лицо пропитое, но глаза добрые.
— Здорово, сынок.
Поболтали о погоде, о ценах. Я ему пакет с ботинками протягиваю. Он обрадовался, чуть не расплакался.
— Спасибо, — говорит, — уважил старика.
Я мнусь, потом спрашиваю:
— А где... спутница ваша? В пальто таком ярком, фиолетовом. Всегда с вами ходит.
Мужик резко замер. Сигарета из пальцев выпала. Смотрит на меня, а в глазах — дикий ужас.
— Какая еще спутница? — шепчет. — Я один живу. Пятый год один. Жена моя, Валька, в фиолетовом пальто всегда ходила. Только померла она от церроза.
Меня так холодом и обдало. Я говорю:
— Ну как же... Я каждый день вижу её. Стоит за спиной у вас. Прямо вот...
Оглядываюсь. И вижу её.
Она стоит в метре от лавки. Пальто грязное, в пятнах. Лицо синюшное, раздутое, как у покойника недельного. И смотрит в спину мужика. И улыбается. Жутко так ухмыляется. Рот черный, беззубый.
Я молча развернулся и трусцой до подъезда засеменил. Заперся дома на все замки, шторы задернул.
На следующий день мужика на лавке не было. И через день тоже и после. Так наверное с неделю было. Пока я не выдержав спросил про него у соседки. Оказалось помер он той же ночью. Во сне сердце остановилось.
Видать не просто так она улыбалась. Предвкушала скорую встречу с супругом.