Иногда в отношениях вы не спорите о посуде, деньгах или времени.
Вы спорите о том, безопасно ли быть рядом.
Джон Боулби однажды сделал для психологии простую вещь: сказал, что привязанность - не побочный эффект кормления, а первичная потребность в контакте. Ребёнок тянется к человеку не потому, что ему принесли еду, а потому что ему нужен человек.
У Боулби привязанность включается особенно ярко, когда есть угроза: усталость, страх, боль, неопределённость. Тогда нам нужен не идеальный ответ, а человек, который станет опорой. Отсюда идея безопасной базы: рядом с тем, кому доверяешь, легче возвращаться к исследованию мира - и к себе.
Боулби говорил ещё о внутренних рабочих моделях: ранний опыт отношений превращается в ожидания - что со мной будут делать, если я подойду ближе. Поэтому один и тот же жест (пауза, молчание, дистанция) для разных людей значит разное: для кого-то это передышка, а для кого-то - «меня бросают».
Привязанность - это система сигнал-ответ: мне страшно, и я ищу близость; затем я успокаиваюсь (или не успокаиваюсь). И дальше мы строим отношения вокруг того, насколько этот цикл надёжен.
Затем Бержере, чтобы не застревать в вечном споре: врождённое или приобретённое, вводит нейтральный термин - оснащённость. Он предлагает смотреть практично: что у ребёнка (а позже и у взрослого) есть в данный момент, чтобы справиться с реальной ситуацией и остаться в контакте.
Оснащённость - это не черта характера и не абсолют. Скорее набор средств, которые складываются постепенно: из врождённого и приобретённого, старого и нового - и каждый раз собираются заново под конкретную ситуацию.
Если говорить очень просто, Бержере предлагает смотреть на три слоя:
• Тело и нервная система (уязвимости, чувствительность к стрессу, базовые стили реагирования).
• Интсрмуенты (мышление, язык, психомоторика - то, чем можно обрабатывать реальность).
• Опыт отношений и обучения (социально-аффективное развитие, семейная и школьная среда).
А дальше он делает важное уточнение: можно различать начальную оснащённость (то, что дано очень рано, ещё до истории) и то, как эта оснащённость начинает использоваться - как её оценивают, нагружают смыслом, подкрепляют или искажают в семье и в развитии.
В переводе на язык отношений это звучит так: иногда проблема не в том, что со мной что-то не так, а в том, что в этой ситуации у меня недостаточно средств, чтобы выдержать паузу, неопределённость, близость - и психика включает то, что когда-то спасало.
Томэ и Кэхеле добавляют к привязанности ещё одну деталь, которую узнает почти каждый практик: когда человеку становится безопаснее, защита может ослабеть. Они связывают это с наблюдениями Боулби и даже с экспериментами Харлоу: без объекта, который даёт безопасность, развитие отношений ломается - не из-за характера, а из-за отсутствия опоры.
Парадоксально, но, когда становится безопаснее - защита может ослабеть. Не потому что человек сдается, а потому что у психики появляется шанс перестать держаться за броню. И тогда тревожные/избегающие реакции видны как попытки сохранить связь, а не как дефект личности.
Привязанность - это про безопасность в отношениях, а стратегии - про то, как мы эту безопасность добываем, когда страшно. И если смотреть на это так, то появляется более практичный вопрос: какой опоры мне не хватает и какие инструменты можно нарастить, чтобы выдерживать близость.
