Елена стояла у метро с двумя тяжёлыми сумками. Час ночи. Последняя смена закончилась, автобусы уже не ходят. До дома три километра.
Она набрала сына. Антон не взял трубку. Написала в мессенджер: «Антош, подбери с работы? Поздно, устала».
Ответ пришёл через десять минут: «Мам, я не обязан тебя встречать. У меня теперь своя семья. Вызови такси».
Елена посмотрела на экран телефона. Буквы расплывались. «Не обязан». «Своя семья».
Она сжала телефон в руке, взяла сумки. Пошла пешком. Три километра. Сорок минут по тёмным улицам. Ноги гудели, спина ныла, но она шла. Такси за двести рублей — это почти час работы.
Дома рухнула на диван. Не раздеваясь.
Елена работала продавцом в круглосуточном магазине. Зарплата тридцать восемь тысяч. График плавающий — то дневные смены, то ночные. Домой приходила без сил, на ногах стояла по двенадцать часов.
Антону двадцать семь. Работает айтишником, зарабатывает под сто двадцать тысяч. Женился полгода назад на Алине — программистке, тоже с хорошей зарплатой. Живут в съёмной двушке в центре, копят на свою квартиру.
Раньше Антон всегда встречал Елену с работы. Когда смена поздняя — звонил сам, спрашивал, нужно ли забрать. Забирал. Не жаловался.
Но это было до свадьбы.
После женитьбы всё изменилось. Антон стал звонить реже, приезжать ещё реже. На просьбы отвечал: «Мам, я занят. У меня жена, свои дела».
Елена понимала. Молодая семья, хотят быть вдвоём. Она не навязывалась. Просила только когда совсем припекало.
Как сегодня.
А услышала: «Не обязан».
Утром Елена встала с тяжёлой головой. Спина стреляла, ноги опухли. Села на кухне, налила чай. Достала блокнот. Начала вспоминать.
Антона она родила в двадцать два. Отец сбежал, когда сыну было три года. Елена растила одна. Работала на двух работах, чтобы хватало на еду, одежду, кружки.
Когда Антону было шестнадцать, он поступил в колледж на программиста. Платное отделение — семьдесят тысяч в год. Елена взяла кредит. Отдавала пять лет, по двенадцать тысяч в месяц. Это была треть зарплаты.
Потом Антон поступил в университет. Снова платное. Сто двадцать тысяч в год. Снова кредит. Елена отдавала до прошлого года.
За время учёбы она купила сыну ноутбук за восемьдесят тысяч — нужен был для занятий. Потом планшет за тридцать. Одежду, обувь, телефоны.
Когда Антон устроился на работу, Елена вздохнула с облегчением. Думала, теперь легче будет. Но легче не стало. Сын привык, что мать всё даёт.
Год назад Антон попросил денег на машину. У него была Лада, старая, но ездила. Захотел взять иномарку. Не хватало двухсот тысяч до первого взноса.
— Мам, ты же понимаешь, мне машина нужна! Для работы, для жизни!
— Антош, у меня таких денег нет.
— Ну возьми кредит! Я потом помогу отдавать!
Елена взяла. Ещё один кредит. Двести тысяч на пять лет. Платёж — четыре с половиной тысячи в месяц.
Антон обещал помогать. Первые два месяца переводил по две тысячи. Потом перестал. Сказал, что копит на свадьбу.
Свадьбу играли полгода назад. Скромную, человек на тридцать. Елена подарила пятьдесят тысяч — это были последние накопления. Собирала на новый холодильник, но решила, что сыну важнее.
На свадьбе Алина смотрела на Елену как-то странно. С высока. Узнала, что та работает продавцом, сморщилась:
— А-а. Понятно.
Елена не обиделась тогда. Подумала, невестка просто устала, нервничает.
Но после свадьбы Алина начала давать советы.
— Елена Викторовна, а вы бы курсы какие-нибудь закончили. Повысили квалификацию. А то продавцом до пенсии работать... неперспективно как-то.
Елена молчала. Какие курсы? На что?
— Я вот в вашем возрасте уже senior-разработчиком буду, — продолжала Алина. — Антон тоже растёт. А вы... ну, вы понимаете.
Елена понимала. Она — неудачница. В глазах невестки.
Месяц назад Елене срочно понадобились деньги. Сломалась стиральная машина, чинить дороже, чем купить новую. Самая дешёвая — двадцать две тысячи.
Она позвонила Антону.
— Антош, выручи. Машинка сломалась. Одолжи двадцать тысяч? Я отдам через два месяца.
— Мам, у нас сейчас денег нет. Мы на квартиру копим.
— Антош, мне руками стирать? В моём возрасте?
— Ну... возьми в рассрочку.
— У меня и так два кредита! Мне больше не дадут!
— Мам, ну я не могу. У нас план накоплений. Алина расстроится, если я сорву.
Елена купила машинку в рассрочку. Переплата вышла восемь тысяч. Ещё один ежемесячный платёж.
Антон не перезвонил. Не спросил, как она решила проблему.
Сегодняшняя ночь стала точкой. «Не обязан». Елена смотрела на блокнот и считала.
Кредит за колледж — пятьсот сорок тысяч рублей за пять лет. Кредит за университет — шестьсот тысяч за пять лет. Ноутбук — восемьдесят тысяч. Планшет — тридцать. Телефоны за годы учёбы — около ста тысяч. Одежда, еда, карманные деньги — по пятнадцать тысяч в месяц десять лет — ещё один миллион восемьсот тысяч.
Кредит на машину — двести тысяч. Свадьба — пятьдесят.
Итого три миллиона рублей. Минимум.
Елена закрыла блокнот. Встала. Подошла к окну.
Три миллиона. Сорок шесть лет жизни. И услышать: «Не обязан».
Она открыла мессенджер, написала Антону:
«Ты сказал, что не обязан меня встречать. Хорошо. Тогда и я не обязана тебе помогать. С сегодняшнего дня все деньги, которые я тебе давала — это долг. Три миллиона рублей. Жду возврата в течение года. По двести пятьдесят тысяч каждые три месяца. Или подам в суд».
Отправила. Положила телефон. Руки не дрожали.
Антон позвонил через пять минут.
— Мам, ты чего?! Какие три миллиона?!
— Именно три миллиона, Антон. Я посчитала.
— Это же были подарки! Ты же мать!
— Была матерью. А теперь я просто кредитор. Раз ты не обязан — значит, и я не обязана.
— Мам, ты вообще о чём?!
— О том, что я сорок шесть лет живу. Из них двадцать семь — работаю на тебя. В кредитах, без отпусков, без покупок себе. А ты мне сказал, что не обязан меня встретить ночью, — Елена говорила спокойно, холодно. — Значит, возвращай долг. Год. Дальше — суд.
— Да ты охренела! У меня таких денег нет!
— Зарабатываешь сто двадцать тысяч. Алина — восемьдесят. На двоих — двести. Найдёте.
— Мы на квартиру копим!
— А я двадцать семь лет на тебя копила. Теперь моя очередь.
— Ты разрушаешь семью!
— Нет, Антон. Ты разрушил, когда сказал, что у тебя теперь своя семья. Значит, я — чужая. Значит, верни мои деньги.
Елена сбросила звонок.
***
Через час написала Алина. Длинное сообщение, истеричное: мол, Елена Викторовна, вы неадекватная, это же материнский долг, нельзя так, вы портите Антону жизнь.
Елена ответила коротко:
«Алина, материнский долг я отработала двадцать семь лет. Теперь пусть Антон отрабатывает свой. Год на возврат».
Больше невестка не писала.
Вечером Антон приехал. Стоял под дверью, звонил в домофон.
— Мам, открывай! Давай поговорим!
Елена открыла. Вышла на лестничную площадку.
— Говори.
— Мам, ну я же не хотел тебя обидеть! Просто устал, наговорил лишнего!
— Значит, устал. А я не устала двадцать семь лет?
— Ну ты же мать!
— Была, Антон. А теперь я женщина, которая хочет вернуть свои деньги.
— Мам, ну я же не могу тебе три миллиона отдать! Это нереально!
— Можешь. В рассрочку. По двести пятьдесят тысяч раз в три месяца. Четыре платежа.
— Но это же все наши накопления на квартиру!
— Правильно. Мои накопления на твоё образование тоже были все. Теперь твоя очередь.
— Ты бессердечная!
— Я справедливая, — Елена посмотрела сыну в глаза. — Год, Антон. Дальше — юрист.
Сын ушёл, хлопнув дверью подъезда.
Неделю никто не звонил. Елена ходила на работы, возвращалась пешком или на автобусе. Экономила каждую копейку.
Потом пришло сообщение от Антона:
«Мам, давай по сто тысяч раз в три месяца. Мы столько можем отдать».
Елена ответила:
«Двести пятьдесят. Или суд».
Ещё через три дня Антон перевёл первые двести пятьдесят тысяч. Без комментариев. Просто перевод.
Елена открыла вклад. Положила деньги туда. На старость. На свою жизнь.
Она погасила один кредит досрочно. Тот самый, на машину Антона. Платёж упал на четыре с половиной тысячи. Стало легче дышать.
Купила себе новую обувь. Первый раз за три года. Удобные ботинки на низком ходу, с ортопедической стелькой. Ноги перестали так болеть после смен.
Антон больше не звонил. Не писал. Переводил деньги строго по графику — каждые три месяца.
Через полгода Елена случайно встретила бывшую соседку Антона.
— Лена, привет! Как дела? Антон как?
— Не знаю, — пожала плечами Елена. — Мы не общаемся.
— Как это? Он же твой сын!
— Был. А теперь он просто должник, — Елена усмехнулась. — Отдаёт долг.
— Какой долг?
— За образование. За жизнь. За двадцать семь лет моей работы на него.
— Но ты же мать! Нельзя так!
— Можно, оказывается. Он сам показал.
Год прошёл быстро. Антон выплатил миллион рублей. Ещё два миллиона остались.
Елена продлила график. Ещё на два года. По двести пятьдесят тысяч каждые три месяца.
Антон не возражал. Просто платил. Молча.
Елена перешла на другую работу. Администратором в небольшой гостинице. Зарплата выше — пятьдесят пять тысяч. График нормальный — день через два. Смены не ночные.
Она погасила второй кредит досрочно. Купила наконец новый холодильник. Тот самый, на который копила пять лет назад.
Ездила на автобусе. Никого не просила встречать. Справлялась сама.
Через два года выплаты закончились. Три миллиона вернулись полностью.
Елена положила деньги на вклад. Открыла накопительный счёт. Теперь у неё был запас. На старость, на жизнь, на себя.
Антон написал после последнего перевода:
«Мам, я всё отдал. Может, теперь поговорим?»
Елена ответила:
«Не о чем говорить, Антон. Ты сказал, что у тебя своя семья. Живи с ней. Я больше не твоя проблема».
Она не жалела ни о чём. Двадцать семь лет она была матерью, которая давала всё. А получила в ответ: «Не обязан».
Теперь у неё была своя жизнь. Без сына, который считал её удобным банкоматом. Без невестки, которая смотрела свысока. Без ночных смен, после которых приходилось идти пешком три километра.
Елена научилась одному: материнская любовь не должна быть безответной. Если тебя используют — нужно остановиться. Даже если это твой ребёнок.
А вы смогли бы потребовать назад все деньги, вложенные в выросшего сына, который сказал, что вы ему больше не нужны?