Обычно Анна не отвечала, когда звонил незнакомый номер.
Шестое чувство подсказало - "Возьми трубку".
И она ответила.
-Жду тебя через час. Не придёшь - пеняйте оба на себя, - она узнала этот голос.
Сердце сжалось от плохого предчувствия. Что эта старая карга хочет?
Она отпросилась с работы и отправилась к Ангелине.
Та была не - по стариковски немногословна.
-Значит так. Я не успокоюсь, пока не посажу вас за мошенничество. Я докажу, что вы не продавали автомобиль. Добьюсь, чтобы сделали экспертизу. Профессионалов с современным оборудованием не обманешь. Но я хочу дать вам шанс. Заплатите три миллиона - стоимость машины, и я не стану ничего предпринимать. Это будет справедливо. Сроку вам - неделя. А теперь убирайся. Видеть тебя не могу.
Как же Ангелина хотела высказаться. Но - нельзя. Дама наверняка записывает разговор.
Поэтому она молча повернулась и направилась к выходу.
Спустившись с крыльца, обильно полила ступеньки маслом.
И пошла домой.
Ангелина убедилась, что мать крепко спит, и отправилась в магазин. Доставку она не признавала. Разве ж чужой человек правильно выберет фрукты.
Она поскользнулась, хватая воздух руками.
И покатилась вниз.
Крыльцо было высоким. Слишком высоким для деревянного дома.
Ангелина пересчитала каждую ступеньку.
Внизу - плитка.
Женщина лежала без чувств.
И если бы не случайный прохожий, увидевший её через забор, падение могло закончиться куда хуже.
Скорая увезла в больницу.
Медики были уверены, что дома никого нет. Дверь заперта - значит, жила одна.
Мать проснулась ночью.
Долго звала дочь, и не получив ответа, отправилась бродить по дому.
Дом отапливался котлом, но печь Ангелина не стала разбирать. Мало ли что. Соответственно, и спички в доме имелись.
Мать взяла в руки коробок.
И подожгла занавеску.
Пожарные приехали сразу же. И даже успели вывести упирающуюся немолодую женщину до того, как рухнула крыша. Она только спалила волосы. Остальное практически не пострадало.
Её отправили в дом престарелых.
Женщина безостановочно звала дочь.
И не дозвалась.
Она умерла на третий день, умоляя позвать Ангелину. Свою девочку. Которая всегда была рядом. Где же она?
Ангелина открыла глаза.
И первый вопрос был о матери.
Доктор не ответил на вопрос и начал мямлить, что полное выздоровление будет не скоро. Пока побудете в больнице....
-Что с моей матерью? - перебила Ангелина.
Пришлось сказать, что у неё нет больше дома.
И матери тоже нет.
Сложить в уме паззл было несложно.
Анна.
Перед тем, как упасть, она почувствовала запах подсолнечного масла. Как жаль, что крыльцо сгорело вместе с уликами.
-Не переживайте, на улицу вас никто не отправит, - обнадёжил доктор, - Как только станет полегче, отвезём в дом престарелых. Уже скоро.
Про городской дом престарелых ходили легенды. Одна страшней другой.
Но ведь у неё есть деньги! Три миллиона, полученные за автомобиль. Их хватит на оплату приличного пансионата.
Ах да.
Сгорели вместе с домом.
И всё-таки она попыталась.
Полицейский делал вид, что записывает.
Он жалел несчастную женщину, которая столько пережила. Видимо, от свалившегося горя стала заговариваться. Страж порядка встал, пожелал поскорей выздороветь. И направился к выходу, провожаемый еле слышным плачем.
Немолодая женщина не обольщалась. Никто не станет ничего предпринимать по её заявлению.
Ей уже было всё равно.
В палате на шесть человек с одной пустой кроватью положили шестую.Как раз недавно освободилась койка.
Ангелина лежала возле двери. Молча.
У неё было ощущение, что она очутилась в аду.
В палате никогда не было тихо - кто-то плакал, кто-то стонал, кто-то просто звал по имени тех, кто давно умер.
Шесть койко-мест.
Дежурная медсестра ходила, как надсмотрщик: быстро, со стуком каблуков, с выражением лица человека, который всех ненавидит. Она говорила ласково только с телефоном. Со стариками - коротко и сквозь зубы:
-Потерпишь.
-Всем плохо.
-Заткнись.
Кто-то из соседок постоянно пах аммиаком. Кто - то безостановочно говорил. И все громко храпели.
Телевизор на посту показывал яркие передачи про счастливую старость - улыбающиеся бабушки в креслах-качалках, ухоженные газоны, пледы с клеточками.
В палате плед был один, заткнут за щель в раме, чтобы не дуло.
В палате было холодно.
Но персонал это не волновало. Здание старое, требует ремонт, что они могут сделать?
Ночью палата становилась другой - будто стены подползали ближе. Воздух густел, становился сладковато-тяжёлым, откуда - то несло гарью, и Ангелина просыпалась не от звука - от взгляда. От присутствия.
Мать приходила тихо.
Не открывалась дверь, не скрипел пол - она просто оказывалась рядом, как если бы всегда сидела на её кровати и только теперь решила показаться.
-Ангелина… - шептала мать. - Жарко.
Голос был сухой, потрескавшийся, как уголь. От неё пахло палёным, и от этого запаха Ангелину мутило. Мать подносила ладони к груди, к горлу, к лицу - и кожа на руках словно слегка светилась изнутри тусклым красным свечением, будто там, под ней, тлели медленно обугленные угли. - Очень жарко… Ты не понимаешь, как жарко.
Она говорила и всё время терла шею, как будто пыталась снять с себя невидимый шарф. Иногда она проводила пальцами по волосам - и пряди ломались, сыпались на плечи почерневшими клочками.
Ангелина не могла двигаться. Тело лежало, как прибитое к матрасу. Она могда только молча слушать.
- Там нет воздуха, - продолжала мать хрипло. - Там дышишь - и внутри всё горит. Сделай что-нибудь. Мне жарко.
С каждым словом в комнате становилось холоднее. Невыносимо, больно холодно - так, что отсыревшие простыни липли к коже. Но мать всё равно жаловалась на жару, облизывала пересушенные губы, оставляя на них трещины, из которых проступала тёмная, как засохшая смола, полоска. Иногда она наклонялась ближе. Так близко, что Ангелина видела в глазах себя - дрожащую, перекошенную страхом. Зрачки у матери были расширены до черноты, и где-то в этой черноте плыли красные огоньки, как отблески далёкого пожара.
- Ты меня оставила, - шептала она ровно, без упрёка, от чего становилось ещё хуже. - А там жарко. Помни. Мне. Очень. Жарко.
Она наклонялась к уху - и к Ангелине прикасалось то, что не должно было касаться живого человека: горячее, сухое дыхание печи. Кожа на шее после этого долго зудела, как обожжённая. Утром оставались следы как от ожога.
И следующей ночью она приходила снова.
Первое время Ангелина пробовала жать на кнопку вызова. Но быстро убедилась, что она не подключена.
Тогда она кричала...Чтобы разбудить хоть кого-то.
Но никто не просыпался.
Ангелина перестала есть.
Взгляд становился всё более загнанным.
-У новенькой с головой не в порядке, - судачили санитарки.
-Ну ещё бы она в порядке была, до неё на кровати умерла старушенция, которая после пожара. Дочь всё время ещё звала.
-Ага, нехорошая, видимо, кровать, - соглашалась вторая.
-Тогда у нас все кровати нехорошие, не по одному разу помирали.- рявкала медсестра, - почему коридор не вымыт?
Ангелина чувствовала, что проваливается в чёрную пелену безумия.
Пока что остатки разума не давали соскользнуть в бездну, где её поджидали...Она боялась думать об этом.
И чувствовала, что недолго осталось.
Как же она ненавидела адскую семейку - виновников страшных несчастий.
Михаил поднёс супруге красивую коробочку.
-Это же....Это же духи Аннушка! - прошептала Анна.
Она знала их стоимость.
-Откуда деньги?
-Подработок набрал. Для любимой жены - подарок со смыслом.
Анна еле удержалась от слёз.
-Люблю тебя, милая, - поцеловал её муж.
-И я тебя люблю, - прошептала Анна.
И всё -таки разревелась от умиления.
Всё-таки хорошо, когда твоя жена - настоящая Аннушка: нежная, гуманная, плачет над рассказами о прощении свекрови и пишет в комментариях "Сижу и плАчу от милосердия".
Она никогда не возьмёт в руки гранатомёт, не одобрит самосуд и всегда напомнит: "Люди - не животные, всё нужно решать цивилизованно".
Но если вдруг жизнь подкинет ей повод - например, три миллиона утекут в карман какой-нибудь пенсионерки, - Аннушка тихо выйдет из дома с бутылочкой подсолнечного масла.
А её супругу очень легко внезапно стать Берлиозом - поскользнуться на повороте судьбы и потерять не только голову, но и всё остальное.
Ведь Аннушка, как и положено, разлила масло заранее.
И понял Миха.
То, что всегда лежало на поверхности.
А читатели "Мастера и Маргариты" не замечали.
Никто не замечал.
Берлиоз и Аннушка были супругами. Или любовниками.
А потом он изменил ей, как часто бывает с творческими личностями.
А что случилось дальше - все мы знаем.
Когда твоя жена Аннушка - такое случается.
НОМЕР КАРТЫ ЕСЛИ БУДЕТ ЖЕЛАНИЕ СДЕЛАТЬ ДОНАТ. 2202 2005 4423 2786 Надежда Ш. Любовь Б, Джамиля Б, Наталья К., Любовь Б, Елена П, Оксана Л, Людмила Ч, Елена Ш, - огромное Вам спасибо за оценку моего творчества!