Глава 1
Анастасия Петровна Кравцова поправила очки и в который раз перечитала сообщение в местном чате дачников. «Трагедия в нашем поселке. Наталья Захаровна Воробьева упала с лестницы в своем доме и разбилась. Прощание послезавтра». Сухо, без эмоций, словно сводка происшествий.
А ведь еще вчера они сидели за соседними столиками в местном кафе «У Марьи», и Наталья Захаровна выглядела вполне бодро для своих семидесяти двух. Даже жаловалась на соседского кота, который повадился гадить в ее огурцах. Странно как-то получается – жалуется на кота, а через сутки лежит под лестницей с переломом шеи.
Анастасия Петровна отложила телефон и вышла на террасу. Август выдался знойный, но вечером в «Рябинушке» всегда становилось свежо – поселок утопал в зелени, а рядом плескалась речушка Каменка. Она купила здесь домик три года назад. Хотелось тишины, покоя, возможности наконец-то заняться садом.
Но профессиональные привычки оказались сильнее желания отдохнуть.
Воробьевы жили в доме напротив, через дорогу. Симпатичный коттеджик с резными наличниками и аккуратным палисадником. Анастасия Петровна невольно всматривалась в окна – там горел свет, хотя должно было бы стоять пустое жилище. Наталья Захаровна жила одна, детей у нее не было, а из родственников упоминала только племянника где-то в Москве.
– Настя, ты слышала про Наталью? – голос соседки Клавдии Ивановны заставил обернуться. Пожилая женщина заглядывала через забор, лицо у нее было встревоженное.
– Слышала. Жуткая история.
– А я вот думаю... – Клавдия Ивановна понизила голос, хотя вокруг никого не было. – Не может она так просто упасть. Я ее сорок лет знаю, она по лестницам как горный козел лазила. У нее же дом двухэтажный, она по десять раз на день вверх-вниз бегала.
Анастасия Петровна кивнула. Она думала о том же самом.
– А ты знаешь, что произошло точно?
– Говорят, Петрович нашел утром. Он ей помидоры нес, а дверь открыта, и она под лестницей лежит. Скорая приехала, милиция... Сказали, что поскользнулась.
Петрович – это Петр Семенович Агафонов, местный общественник и председатель дачного кооператива. Человек дотошный и ответственный, к Наталье Захаровне относился с особым вниманием.
– А где сейчас Петрович?
– Да на участке, поди. Он же сегодня весь день как неживой ходит. Говорит, что виноват, что не уследил.
Анастасия Петровна задумалась. В ее практике было немало случаев, когда близкие брали вину на себя без всякого повода. Но иногда это означало, что они действительно что-то знали.
Она решила прогуляться. Поселок «Рябинушка» был небольшой – всего сорок участков, расположенных вдоль трех улочек. Все друг друга знали, все друг за другом приглядывали. Наталья Захаровна была здесь своего рода неформальным лидером – организовывала субботники, улаживала конфликты, вела переговоры с местной администрацией о ремонте дороги.
Дом Агафонова находился в самом конце поселка. Анастасия Петровна увидела Петра Семеновича возле теплицы – он механически поливал помидоры, хотя земля уже была мокрой.
– Петр Семенович, добрый вечер.
Мужчина вздрогнул и обернулся. Ему было под семьдесят, но выглядел он моложе – высокий, подтянутый, с внимательными серыми глазами. Правда, сейчас эти глаза были красными от слез.
– А, Анастасия Петровна... Добрый. Хотя какой он добрый после такого горя.
– Расскажите, как все было. Если не трудно.
Петрович отложил лейку и тяжело вздохнул:
– Да что рассказывать... Пошел я к ней с утра, помидорчиков отнести. Обещал же еще позавчера. Подхожу – калитка открыта, дверь тоже. Зову – молчит. Зашел... – он замолчал, сглотнул. – А она там, под лестницей. Шея... шея вывернута. Сразу понял, что все.
– А почему дверь была открыта?
– Да она всегда так. У нас тут что, воровать? Все свои люди. Она только на ночь запиралась.
Анастасия Петровна кивнула, но что-то в рассказе Петровича ее смущало. Детали... всегда дьявол кроется в деталях.
– А в доме все было в порядке? Ничего не перевернуто?
Петрович посмотрел на нее с удивлением:
– А что, по-вашему, кто-то...? Да нет, Анастасия Петровна, все как обычно. Просто поскользнулась, видимо. Или головокружение случилось. В нашем возрасте всякое бывает.
Но что-то в его голосе подсказывало Анастасии Петровне, что он говорит не все. Тридцать пять лет работы следователем научили ее чувствовать ложь.
– Петр Семенович, а вы не заметили у Натальи Захаровны что-то необычное в последнее время? Может, она чем-то расстроена была?
Мужчина помедлил с ответом:
– Ну... пожалуй, да. Недели две назад она ко мне приходила, спрашивала про того типа, что участок Комаровых покупать хотел. Помните, Комаровы весной продавали?
Анастасия Петровна помнила. Алексей и Марина Комаровы жили в поселке каждые выходные, но весной у них случилось несчастье – погиб сын, и они решили продать дачу. Слишком много воспоминаний.
– И что она спрашивала?
– Да интересовалась, кто такой этот покупатель. Я и сам толком не знал – какой-то бизнесмен из областного центра. Фамилия... Михайлов, кажется. Она говорила, что он ей не нравится, что-то в нем подозрительное.
Вот оно. То самое «что-то», что всегда появлялось в делах, которые на первый взгляд казались простыми.
– А этот Михайлов уже въехал?
– Да нет, участок как пустовал, так и пустует. Деньги, говорят, заплатил, а сам не появляется. Наталья Захаровна это тоже странным считала.
Анастасия Петровна поблагодарила Петровича и медленно пошла обратно. В голове складывалась картинка: активная пожилая женщина внезапно начинает проявлять беспокойство по поводу нового соседа, а через две недели погибает при странных обстоятельствах. Совпадение? В ее практике совпадений было мало.
Проходя мимо дома Воробьевой, она заметила, что свет в окнах погас. А ведь минут двадцать назад горел. Кто там был? Родственники? Или тот самый загадочный Михайлов решил наконец-то познакомиться с поселком?
На следующее утро Анастасия Петровна специально вышла пораньше – в половине седьмого. Привычка следователя: важная информация часто всплывает именно в те моменты, когда люди думают, что их никто не видит.
Поселок был тих, только слышался шум речки да изредка пролетала машина по шоссе. Но возле дома Воробьевой она увидела припаркованную черную «Тойоту» с номерами областного центра.
Любопытно.
Анастасия Петровна сделала вид, что идет к речке на прогулку, но внимательно наблюдала за домом. Минут через десять из калитки вышел мужчина лет сорока пяти, среднего роста, в дорогом костюме. Лицо у него было напряженное, а в руках – какая-то папка. Он быстро сел в машину и уехал, даже не оглянувшись.
– Рано встаете, Анастасия Петровна.
Голос заставил ее обернуться. За спиной стояла Марина Васильевна Ежова, местная пенсионерка, известная своим острым языком и всезнайством.
– Не могу спать в жару, – ответила Анастасия Петровна. – А вы что так рано?
– Да собаку выгуливаю. – Марина Васильевна кивнула на маленького пуделя, который увлеченно исследовал кустики. – А этот тип что там делал, интересно? Уже второй раз вижу его у Натальи.
– Второй раз?
– Ага. Первый раз дня три назад приезжал. Наталья потом расстроенная ходила, на людей рычала. А она ведь обычно добрая была.
Анастасия Петровна почувствовала, как учащается пульс. Вот она, ниточка.
– А вы не слышали, о чем они говорили?
Марина Васильевна лукаво улыбнулась:
– Ну, голоса-то громкие были. Он ей что-то про документы втирал, а она его посылала. Говорила: «Никаких документов я не подписывала и подписывать не буду. И вообще, убирайтесь с моего участка».
– А он что?
– А он сказал, что она еще пожалеет. Типа, зря она так упирается.
Стоп. Это уже совсем другое дело. Угрозы за три дня до смерти – в любом учебнике криминалистики это называется мотивом.
– Марина Васильевна, а этот мужчина случайно не Михайлов? Тот, что участок Комаровых покупал?
– Не знаю, как фамилия. Но машина та же самая, что и к Комаровым приезжала.
Анастасия Петровна поблагодарила соседку и направилась домой. Нужно было все обдумать. У нее в голове уже складывалась версия, но требовались факты.
Дома она достала старый блокнот – привычка записывать все важное никуда не делась. Написала: «Михайлов – покупатель участка Комаровых. Приезжал к Воробьевой дважды: три дня назад и сегодня утром. При первой встрече был конфликт из-за каких-то документов и угрозы».
Что за документы могли связывать Наталью Захаровну с покупателем чужого участка?
В обед она решила зайти в местное кафе «У Марьи». Заведение было центром всех поселковых новостей, и если что-то происходило в «Рябинушке», Марья Петровна знала об этом первой.
Хозяйка кафе встретила ее с грустным лицом:
– Ох, Настенька, какое горе-то... Наталья Захаровна вчера еще тут сидела, чай пила, а сегодня уже...
– А как она выглядела вчера? Не расстроенная?
– Еще как расстроенная! Сидела мрачнее тучи, телефон все время проверяла. А потом вдруг говорит: «Марь, а у тебя бумага есть? Записать кое-что надо». Я ей листок дала, она что-то нацарапала и в сумочку сунула.
– А что писала?
– Не знаю, отвернулась же. Но рука у нее дрожала, заметила.
Записка. В каждом нормальном детективе должна быть записка. И если Наталья Захаровна что-то записывала в день смерти, эта записка могла многое объяснить.
– Марь, а ты не знаешь, где сейчас вещи Натальи Захаровны? Сумочка, одежда?
– Так участковый забрал. Протокол составлял, все по-честному. Но говорят, родственники завтра приезжают, так что скоро вернут.
Анастасия Петровна кивнула. Участковый – это младший лейтенант Семенов, парень молодой и не очень опытный. Для него смерть пожилой женщины от падения с лестницы – рядовое происшествие, которое нужно быстро оформить и забыть.
А зря.
Она допила чай и собралась уходить, когда в кафе вошла взволнованная Клавдия Ивановна.
– Марь! Настя! Вы слышали? У Воробьевой дом обыскивали!
– Как это обыскивали? – Анастасия Петровна резко обернулась.
– Да Ленка Морозова видела. Говорит, этот тип в костюме весь дом перерыл. Ящики выдвигал, шкафы открывал. А потом выскочил с какими-то бумагами и укатил.
Вот теперь все встало на свои места. Кто-то искал те самые документы, из-за которых Михайлов приезжал к Наталье Захаровне. И, судя по всему, нашел.
Но что это были за документы? И почему они были так важны, что из-за них, возможно, убили человека?
Далее глава 2: