Самолет приземлился с мягким толчком, и Алина почувствовала, как в груди забилось что-то легкое и радостное, почти детское. Две недели командировки в душном, суетливом мегаполисе вытянули из нее все соки. Единственной мыслью, которая согревала ее в бесконечных переговорах и отелях с безликими интерьерами, был образ их дачи. Не просто дачи — их Мечты. Дома у озера.
Она поймала такси и, не заезжая в городскую квартиру, дала адрес: поселок «Сосновый Бор», участок 45. Водитель удивленно покосился на ее чемодан и сумку с ноутбуком, но промолчал. Алина улыбалась в темное окно, представляя, как она откроет калитку, вдохнет запах хвои и озерной воды, пройдется босиком по еще прохладной от утренней росы траве. Как зайдет в дом, который пахнет деревом и свежестью, обнимет Игоря и скажет: «Я дома. В нашем настоящем доме».
Они купили этот участок три года назад на общие деньги, но сердцем и душой проекта была она. Игорь, вечно занятый своими «перспективными проектами» (которые редко приносили деньги), отдал все хлопоты на нее. И она с радостью погрузилась в это. Это была не просто дача. Это была земля, на которой когда-то стоял старый домик ее бабушки, Агриппины Федоровны. Бабушка умерла, домик ветшал, земля была продана за долги еще до того, как Алина выросла. Но когда она случайно увидела объявление о продаже участка в том самом поселке, сердце ее екнуло. Она вытащила все их сбережения, добавила премию, которую получила за сложный проект, и уговорила Игоря. «Это будет наше место силы, — говорила она. — Место, где мы будем растить детей, где будут собираться наши друзья. Память о бабушке».
Она сама рисовала эскизы дома — не огромного особняка, а уютного, светлого сруба с большой террасой и эркером, как у бабушки. Она выбирала каждое бревно, каждый кирпич для фундамента, каждую плитку в будущей бане. Она торговалась со строителями, ночевала в вагончике, пока шел монтаж крыши. Игорь приезжал на выходные, критиковал («Зачем такая большая кухня?», «Можно было сэкономить на окнах»), выпивал с бригадиром и уезжал. Но Алина не унывала. Она верила, что когда все будет готово, он оценит. Оценит этот тихий уголок, который она создавала с такой любовью.
И вот, дом был почти готов. Осталась внутренняя отделка, мебель. Но жить там уже можно было. Алина мечтала провести там это лето. Первое лето в их доме.
Такси свернуло на знакомую грунтовку. Сердце забилось чаще. Вот он, поворот. Вот ряд одинаковых участков с заборами. Ее участок был в глубине, у самой кромки леса, с выходом к небольшому частному пляжу на озере.
Машина остановилась. Алина щедро расплатилась с водителем, вытащила чемодан и сделала глубокий вдох. Воздух был таким, каким она его помнила: хвоя, вода, тишина.
Она подошла к калитке. И замерла.
На калитке висел новый замок. Крупный, висячий, амбарный. Не тот кодовый, который они с Игорем выбирали вместе, с изображением совы.
«Наверное, Игорь сменил, пока меня не было, для безопасности», — мелькнула мысль. Но внутри уже что-то екнуло с тревогой.
Она обошла участок по периметру. Забор был высокий, из профнастила, который они ставили в прошлом году. Увидеть что-то внутри было невозможно. Тогда она пошла к задней части участка, где забор выходил к лесу. Там было старое, полуразвалившееся ограждение от соседей, через щели которого можно было заглянуть.
Алина протиснулась между соснами, прильнула к холодному металлу.
И мир перевернулся.
На ее идеальном, выкошенном ею самой газоне стоял огромный, кричаще-желтый внедорожник на грязных колесах. Под ним лужа машинного масла. На террасе, для которой она специально заказывала резные перила, сушилось мужское белье и висели какие-то камуфляжные штаны. На стене дома, светлой сосновой стене, уже появилась грязная разводами от дождя спутниковая тарелка. Окна были открыты, оттуда несся грохот тяжелого рока и смех. Мужской смех.
И тут из дома вышел человек. Высокий, плечистый, с банкой пива в руке. Он был в одних семейных трусах, его живот свисал над резинкой. Он потянулся, погладил живот, плюнул с террасы на клумбу с розами, которые Алина высадила прошлой осенью.
Это был Олег. Брат Игоря.
Алина не сразу осознала это. Мозг отказывался складывать картинку. Олег? Что Олег делает здесь? Почему у него ключи? Почему он… живет здесь?
Она отпрянула от забора, как от раскаленного железа. В ушах зазвенело. Ноги стали ватными. Она опустилась на колени в холодную прошлогоднюю хвою, не чувствуя ничего, кроме оглушительного гула в голове.
«Нет. Нет, нет, нет. Это ошибка. Игорь… Игорь просто пустил его погостить. На неделю. Пока меня не было».
Но вид грязного внедорожника на газоне, белья на ее террасе, грохота музыки в ее тихом доме-мечте кричал об обратном. Это не было гостеприимством. Это выглядело как захват.
С трудом поднявшись, она на ощупь, как слепая, побрела обратно к дороге. Достала телефон. Руки дрожали так, что она трижды промахивалась мимо иконки вызова.
Игорь ответил на четвертый гудок.
— Алло, дорогая! Прилетела? — его голос был обычным, даже радостным.
— Игорь… — ее собственный голос прозвучал хрипло, чужим шепотом. — Я… я у дачи.
В трубке повисла секундная, но красноречивая пауза.
— У дачи? Зачем? Я же говорил, встретимся в городе.
— На калитке чужой замок. Внутри… внутри Олег. И его машина. И его белье висит. Что происходит, Игорь?
Еще одна пауза. Когда он заговорил, в его голосе появились знакомые, раздражительные нотки.
— Алина, успокойся. Не делай из мухи слона. Давай встретимся, все обсудим.
— Обсудим ЧТО? — ее голос сорвался на крик. — Что делает твой брат в МОЕМ доме? Почему у него ключи? Почему там висит его белье?!
— Это не только твой дом, между прочим! — огрызнулся Игорь. — И Олег не «просто брат». У него кризис, жена ушла, с жильем проблемы. Я не мог бросить родного человека в беде! Он поживет там немного, оклемается.
— Поживет? НА МОЕЙ ДАЧЕ? Без моего согласия? Ты отдал ему ключи от нашего дома, в который я вложила всю душу, пока ты был занят своими «делами»?!
— Не кричи на меня! — рявкнул Игорь. — Я принял решение как мужчина и как глава семьи. Тебе что, жалко? Пусть посидит, воздухом подышит. А ты как всегда — только о себе думаешь. Эгоистка.
Он бросил трубку.
Алина стояла посреди лесной дороги, сжимая в руке телефон, из которого доносились короткие гудки. Мир вокруг потерял цвета и звуки. Она слышала только этот голос. «Эгоистка». После того как она три года своей жизни, свои силы, свои деньги вложила в этот клочок земли. После того как она верила, что строит их общее будущее. Он отдал его. Просто взял и отдал. Своему вечно пьяному, непутевому брату, который уже успел развалить два своих бизнеса и развестись. Отдал ее мечту. Память о бабушке. Ее тихую гавань.
Боль была такой острой и физической, что она согнулась пополам. Но следом за болью, медленно, как лава, стало подниматься что-то другое. Холодное. Твердое. Бешеное. Это была не просто обида. Это было предательство. Глубокое, расчетливое, наглое предательство самого близкого человека.
Она выпрямилась. Слез не было. Глаза были сухими и горячими. Она посмотрела на закрытую калитку, за которой хозяйничал чужой человек, и прошептала в пустоту:
— Нет, Игорь. Так не пойдет. Это не твое — отдавать. И это не его — брать. Это мое. И я это заберу. И с тобой разберусь.
Алина не поехала в городскую квартиру. Она сняла номер в ближайшем мотеле — убогий, пахнущий сыростью и табаком. Она сидела на жестком кроватном матрасе и смотрела в одну точку. Шок постепенно отступал, уступая место ледяной, кристальной ясности. Эмоции были роскошью, которую она сейчас не могла себе позволить. Нужно было думать. Действовать.
Первым делом она позвонила своему старому другу, юристу Кириллу. Они вместе учились в институте, и он всегда относился к Игорю с прохладцей, называя его за глаза «словоблудом».
— Кирилл, мне нужна помощь. Экстренная, — сказала она ровным, деловым голосом, который, казалось, принадлежал не ей.
Выслушав ее, Кирилл свистнул.
— Наглость, конечно, беспрецедентная. Но, Алина, юридически он со-собственник. Если дом оформлен на вас двоих, он имеет право вселяться и вселять туда кого угодно. Даже енота. Без твоего согласия. Это общая долевая собственность.
— Значит, он все сделал законно? — в ее голосе впервые дрогнули нотки отчаяния.
— С точки зрения вселения — да, если он платит за коммуналку и нет судебного запрета. Но! — Кирилл сделал паузу для эффекта. — Во-первых, он не может распоряжаться имуществом без твоего согласия — продать, подарить, сдать в аренду. Вселение — это серая зона. Во-вторых, и это главное: если он не вносил свой вклад в строительство, а ты докажешь, что вкладывала свои личные средства (премии, наследство), можно через суд требовать пересмотра долей. Твоя доля может стать больше. А еще, если этот Олег нанес ущерб имуществу… Но для всего этого нужны доказательства. Железные.
Доказательства. Это слово стало для Алины маяком. Она поблагодарила Кирилла и начала составлять план в блокноте, купленном на заправке.
1. Фиксация факта. Нужно доказать, что Олег не просто гость, а фактически проживает там, и что это произошло без ее ведома. Фото, видео. Желательно с геометками и датами.
2. Финансы. Нужно собрать все чеки, квитанции, банковские выписки, подтверждающие, что основные траты на участок и дом — ее. Ее премии, ее продажа старой машины, ее переводы строителям.
3. Ущерб. Зафиксировать текущее состояние дома и участка после «проживания» Олега.
4. Мотивы Игоря. Почему он это сделал? Просто помочь брату? Слишком просто. Игорь никогда не был альтруистом. Тут что-то нечисто.
На следующий день, надев темные очки и шапку, Алина вернулась к даче. Она действовала как шпион. Сняла на телефон калитку с новым замком, внедорожник на газоне, белье на террасе. Сделала несколько скрытых фото через щели в заборе: Олег, мангалящий что-то, разбросанные банки, грязную посуду на столе на террасе. Она поговорила с соседкой, пожилой женщиной, которая всегда косилась на их стройку.
— О, дочка, а я думала, вы продались, — сказала соседка, Людмила Степановна. — Новый хозяин приехал недели две назад. Шумный такой, машину свою прямо на траву загнал, мою сирень обломал. Говорит, брат ему все это оформил. Я так и поняла, вы с мужем разъехались.
— А муж мой… Игорь, он приезжал с ним? — спросила Алина, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Приезжал, приезжал. На той неделе. На большой черной машине. Они тут что-то обсуждали, я через забор слышала. Про «документы», про то, что «она не просечет». А потом твой муж сказал: «Главное, держи ее подальше, пока я с инвестором не договорюсь».
Ледяной комок в груди Алины сжался еще туже. «Инвестор». «Документы». «Не просечет». Это пахло не просто помощью брату. Это пахло сделкой.
Вернувшись в мотель, Алина вскрыла свой облачный архив. Она была педанткой и сканировала или фотографировала все важные бумаги. Чек на участок (оплачен с ее карты). Договоры со строительными бригадами (ее подпись, ее переговоры). Квитанции на материалы. Выписки из банка, где были видны крупные переводы с ее счета на счета поставщиков. Игорь вложил только первоначальный взнос, да и то взятый у нее же «в долг до зарплаты», который так и не вернул.
Собрав папку документов, она отправила все Кириллу. Тот ответил: «Отлично. Это основа для иска об определении долей. Но пока этого мало. Нужно понять, что за «инвестор» и какие «документы».
И тут Алине пришла в голову безумная, но четкая мысль. Месть. Но не истеричная, не кричащая. Холодная, изящная и законная. Она хотела не просто выгнать Олега. Она хотела публично, наглядно показать Игорю и всей его семье, которые всегда считали ее просто «удачной партией» для их сына/брата, что они ошибались. Что она не тихая, покладистая Алина, которую можно безнаказанно предать.
Она решила устроить ужин.
Идея созрела быстро. День рождения свекрови, Галины Петровны, был через две недели. Традиционно его отмечали в их городской квартире. Галина Петровна обожала показуху, любила собирать родню, чтобы похвастаться успехами сына (которые, как знала Алина, часто были приукрашены). Игорь, конечно, попросит Алину взять организацию на себя — она всегда это делала безупречно.
Так и произошло. Игорь, который после того звонка делал вид, что ничего не случилось («Ну что ты дуешься? Олег скоро съедет!»), позвонил и сладким голосом попросил «помочь маме».
— Конечно, — ответила Алина с ледяной вежливостью. — Я все беру на себя. Только пригласи всех. И Олега обязательно. Скажи, я хочу помириться, обсудить все за столом.
Игорь, почуяв капитуляцию, обрадовался. «Вот и умница. Договориться всегда можно по-хорошему».
Алина договорилась, но не по-хорошему. Она сняла на день роскошный банкетный зал в хорошем ресторане (деньги взяла из своего тайного «фонда независимости», который копила годами). Разослала красивые приглашения. Составила меню из любимых блюд свекрови. Все думали, что она заглаживает вину за свой «неадекватный» срыв у дачи.
За день до ужина она совершила еще один визит на дачу. Под предлогом «забрать кое-какие свои вещи для праздника» (она сказала Игорю, что оставила там скатерть) она приехала вместе с ним. Олег, предупрежденный, был настороже, но вид Алины — уставшей, покорной, с опущенными глазами — его успокоил. Пока Игорь отчитывал брата за бардак, Алина незаметно разместила в гостиной, на книжной полке за декоративной вазой, маленький, но мощный диктофон с функцией активации по голосу. Она знала, что после ужина, на котором она будет играть роль примирительницы, Игорь обязательно повезет Олега на дачу «догулять» и обсудить итоги.
Ужин начался как обычно. Галина Петровна в новом блестящем платье принимала поздравления. Родственники Игоря — его тетки, дядья, кузены — шумно занимали места. Олег приехал, надушенный, в нелепом пиджаке. Игорь сиял, обнимал Алину за плечи (она едва сдерживала дрожь отвращения), говорил тосты о семейном благополучии.
Алина играла свою роль безупречно. Она улыбалась, разливала вино, подкладывала гостям салаты. Все думали, что буря миновала.
И вот, когда стол был уставлен десертом, а гости расслабились под коньяк, Алина тихо позвонила в хрустальный колокольчик, который приготовила заранее.
— Дорогие родственники, друзья, — начала она тихим, но четким голосом. Все притихли, удивленно глядя на нее. — Спасибо, что собрались сегодня. Этот ужин — не просто день рождения. Для меня это… прощание.
— С чем это? — фыркнула Галина Петровна.
— С иллюзиями, — сказала Алина, и ее голос зазвучал громче. — С иллюзией, что я часть этой семьи. С иллюзией, что мой муж — мой партнер и защитник.
В зале повисла напряженная тишина. Игорь побледнел.
— Алина, что ты несешь? Не порти маме праздник!
— Я как раз хочу сделать ей и всем вам настоящий подарок. Подарок — правду, — Алина взяла в руки пульт от проектора, который она заранее подключила к своему ноутбуку. На белой стене зала появилась фотография. Фото их дачи, сделанное в день ее отъезда в командировку. Идеальный дом, чистый газон, цветы.
— Это наша дача. Вернее, моя мечта. Мечта, в которую я вложила три года жизни, все свои силы и почти все свои деньги.
Она щелкнула пультом. Появилось новое фото: внедорожник на газоне, грязные следы.
— А это наша дача сейчас. Вернее, уже не наша. А, скажем так, резиденция Олега.
Все повернулись к Олегу. Тот покраснел и начал что-то бурчать.
— Муж, желая помочь брату в трудной ситуации, просто отдал ему ключи от нашего дома. Без моего ведома. Без моего согласия. Пока я была в командировке.
— Я же объяснил! — закричал Игорь, вскакивая. — У него не было жилья!
— Молчи, — холодно оборвала его Алина, и в ее интонации было столько металла, что он на секунду опешил. Она щелкнула пультом. На стене появились сканы чеков, выписок с ее пометками. — Объяснение, Игорь, было другое. Вот твои вложения: первоначальный взнос — 200 тысяч (взятые у меня). И все. А вот мои: оплата участка, фундамента, сруба, окон, крыши, отделки… Итого больше четырех миллионов. Моих личных денег. Моих премий, моей продажи машины, моих накоплений. Ты не помогал. Ты критиковал. А когда все было почти готово… ты просто подарил это своему брату. Как вещь. Мою мечту. Память о моей бабушке.
В зале стояла гробовая тишина. Родственники смотрели то на Игоря, то на экран. Галина Петровна пыталась вставить: «Ну, Игорек просто по-мужски решил… семья ведь важнее!»
— Семья? — Алина горько рассмеялась. — Какая семья? Та, где муж тайком от жены распоряжается общим имуществом? Та, где свекровь покрывает воровство? Но это, как выяснилось, еще не все.
Она сделала последний щелчок. На экране появилась аудиодорожка с волнами и временными метками.
— После нашего разговора у меня возникли вопросы. Зачем? Просто помочь? Игорь никогда ничего не делает просто так. И я была права.
Она нажала кнопку воспроизведения.
Из колонок раздались голоса. Узнаваемые, хрипловатые от выпивки. Голоса Игоря и Олега. Запись была сделана прошлым вечером на даче.
: «…главное, продержись тут до конца лета. Пока я не подпишу с этим греком договор».
: «А она? Она же приедет, будет скандалить».
: «Пусть скандалит. Ты здесь прописан как «сторож». Юридически она ничего не сделает быстро. А к осени мы с греком все оформим. Он дает полтора миллиона за долю. За твою «прописку» и молчание — тебе сто штук. А я с деньгами и без этой дуры, со своей новой…»
: «А если она в суд?»
: (смеется) «Какие у нее доказательства? Что она там вложила? Бумажки? Суды тянутся годами. А к тому времени мы уже все продадим. Она останется с носом. Она же добрая, дура, простит потом. Всегда прощала».
В зале разразился хаос. Галина Петровна вскрикнула. Родственники зашептались, вскакивали. Олег побагровел и бросился к Алине, но его остановили кузены. Игорь стоял, как громом пораженный, белый как мел, глядя на экран, где бежала строчка текстовой расшифровки его же слов.
Алина выключила запись. Тишина снова стала оглушительной.
— Вот такая «помощь брату», Галина Петровна. Вот такое «мужское решение». Мошенничество. Сговор с целью незаконного отчуждения совместного имущества и присвоения моих денег. Запись, как советовал мой адвокат, получена законным способом, на моей частной собственности, и будет принята судом как доказательство.
Она посмотрела на Игоря. В его глазах был не стыд, а животный страх и ярость.
— Ты… ты сука! — прохрипел он.
— Нет, Игорь. Я — твоя бывшая жена. И твой главный свидетель на грядущем суде. Иск о разделе имущества с пересмотром долей, иск о выселении Олега и иск о возмещении морального вреда уже готовы. Благодаря твоим откровениям, у меня теперь есть все, чтобы не только вернуть свою дачу, но и оставить тебя без гроша. Как ты и хотел — но только в твоей фантазии все было наоборот.
Она спокойно сложила ноутбук, взяла сумочку.
— С днем рождения, Галина Петровна. Надеюсь, правда стала для вас не слишком тяжелым подарком.
И она вышла из зала, не оглядываясь, под приглушенный гул голосов и рыдания свекрови. За спиной у нее оставался рушащийся мир лжи, который она построила не она. А впереди была тишина. И долгая, трудная битва, которую она была готова выиграть.
Последующие месяцы были временем юридических баталий, но Алина чувствовала в себе невиданную силу. Запись с ужина, подкрепленная железной бухгалтерией ее вложений, стала главным козырем. Игорь пытался оспорить законность записи, но суд, изучив обстоятельства (запись сделана в ее собственном доме, где шло обсуждение преступления против нее же), принял ее как допустимое доказательство.
Суд признал, что Игорь, действуя умышленно и втайне от супруги, пытался незаконно лишить ее доли в имуществе. Доли были пересмотрены: Алине признали ¾ стоимости дома и участка, как лицу, внесшему основной вклад. Игорю оставили ¼. Поскольку выплатить ей компенсацию за ее долю он не мог, суд постановил продать дачу с торгов, а вырученные средства разделить согласно новым долям.
Олег был выселен в принудительном порядке судебными приставами. На прощание он успел нанести некоторый ущерб, но это лишь добавило ему исков.
Продажа дачи прошла быстро. Новые хозяева, увидев потенциал, купили ее за хорошие деньги. Алина получила свою часть. Это были не те деньги, что могли вернуть три года жизни и убитую мечту. Но это была свобода. Капитал для новой жизни.
Игорь, получив свои деньги, исчез из ее жизни. Ходили слухи, что «грек» так и не появился, а его собственные дела окончательно развалились под грузом судебных издержек и испорченной репутации.
Алина не стала покупать новую дачу сразу. Она сняла уютную квартиру с видом на парк. Потратила деньги на себя: прошла курс хорошего психотерапевта, чтобы исцелить раны от предательства; записалась на курсы ландшафтного дизайна — ее давняя, задавленная мечта.
Прошел год. Она сидела за компьютером, просматривая сайты с недвижимостью. И вдруг увидела объявление. Небольшой участок земли на окраине другого поселка, у самого леса. Старый, покосившийся домик. Но вид из окна… тот самый. На озеро, окруженное соснами. Как у бабушки.
Она поехала смотреть. Домик был совсем ветхим, но место… место было волшебным. Тихим, сильным. И главное — своим. Никаких ассоциаций с Игорем, с предательством. Чистый лист.
Она купила его. На свои деньги. Оформила только на себя.
Теперь она стояла на пороге этого старого домика, с папкой проектов в руках. Она не торопилась. Она будет строить медленно, вдумчиво. Не дом мечты для кого-то, а свой собственный угол. Свою крепость. Возможно, это будет не сруб, а каркасный дом с огромными окнами. Возможно, она разобьет не розы, а дикий виноград и лаванду. Она еще не решила. И в этом — была прекрасная свобода.
Она зашла внутрь, в пыльные, пахнущие прошлым века комнаты. Но она уже видела их будущее. Светлое, наполненное ее собственным смехом, музыкой, которую выберет она, запахом ее кофе.
Она достала телефон и сделала селфи на фоне окна с видом на озеро. Улыбка была не широкой, но настоящей. Спокойной. Победившей.
Она отправила фото Кириллу и Лере, своей подруге, которая поддерживала ее все это время. Подписала: «Заложила первый камень. Моей новой жизни. Моей настоящей дачи».
А потом она вышла на крыльцо, вдохнула полной грудью воздух, пахнущий хвоей и свободой, и тихо сказала:
— Все только начинается, бабушка. Все только начинается.
