— Танечка, ради всего святого, убери это убожество! У меня сейчас случится мигрень.
Ирина Витальевна стояла у калитки в широкополой соломенной шляпе, которую она купила десять лет назад в Турции, и указывала наманикюренным пальцем на багажник нашей машины.
Я только что открыла его, с гордостью демонстрируя сокровище: три ведра отборной семенной картошки (жёлтая, рассыпчатая, мечта, а не сорт), ящик с крепкой рассадой помидоров «Бычье сердце» и пучок смородиновых кустов.
— Какое именно убожество, мама? — уточнила я, поправляя перчатки. — Картошка элитной репродукции или помидоры, которые я выращивала на подоконнике с февраля под фитолампой?
— Всё! — свекровь прижала руку к груди, обтянутой льняной туникой. — Таня, посмотри вокруг, что ты видишь?
Я посмотрела.
Шесть соток под Серпуховом. Слева – покосившийся забор соседа дяди Миши. Справа – недострой Петровых. А прямо перед нами владения Ирины Витальевны.
В центре участка, где раньше были нормальные грядки с клубникой, теперь зеленела проплешинами какая-то жидкая трава. Посреди травы сиротливо стояли качели и пластиковый белый стол, уже покрытый серым налётом пыли.
Аристократия на шести сотках не пройдет
— Я вижу землю, которая простаивает, — честно сказала я. — Майские праздники, самое время сажать.
— Сажать?! — голос свекрови взлетел на октаву выше. — Таня, ты безнадёжна, мыслишь категориями колхоза, мы интеллигентные люди! Это дача для отдыха, если хочешь знать, моя загородная резиденция – зона релакса! Я здесь буду пить кофе, читать Ахматову и смотреть на газон, никаких грядок! Никакого навоза! Я не позволю портить ландшафтный дизайн картофельными буграми!
Я перевела взгляд на Пашу, муж стоял чуть поодаль, делая вид, что очень увлеченно рассматривает сучок на яблоне.
— Паш, — позвала я. — Твоя мама хочет есть зимой газонную траву?
Павел дёрнулся, виновато улыбнулся и подошел ближе.
— Тань, ну... Мама права в чём-то, она устала, возраст... Хочет красоты. Давай не будем спорить? Ну купим мы эту картошку в магазине, не разоримся.
Я посмотрела на них.
На свекровь, которая задрала нос так, что шляпа съехала на затылок. На мужа, который готов был купить тонну картошки, лишь бы мама не повышала голос.
Во мне закипела холодная бухгалтерская ярость, я знаю цену деньгам и что зимой помидоры в супермаркете стоят 400 рублей, и на вкус они как мыло. А картошка по весне, по цене золота.
— Хорошо, — сказала я спокойно, захлопывая багажник. — Газон так газон, релакс так релакс. Только у меня одно условие.
— Какое ещё условие? — насторожилась Ирина Витальевна.
— За вашу «красоту» я платить не буду. Раз мы интеллигенция, то и питаемся мы воздухом и томиками Ахматовой.
— Ой, не смеши меня, — фыркнула свекровь. — У Паши хорошая зарплата. На еду матери он всегда найдет, правда сынок?
Паша кивнул, как китайский болванчик.
Я молча села в машину.
Картошка глухо стукнулась о стенку багажника на повороте, мы ехали домой. Свекровь осталась в своей «резиденции» ждать подруг из клуба «Кому за 60 и кто всё еще считает себя дворянством».
Лето и банкротство
Лето выдалось жарким.
Я держала слово, не поехала на дачу ни в июне, ни в июле, зачем? Там же релакс. Места для меня и моей тяпки там не предусмотрено.
Вместо этого я оккупировала лоджию, утеплила, поставила кадки. У меня зацвели огурцы-корнишоны, в горшках краснели гроздья черри, а в ящиках колосился укроп и базилик.
Паша посмеивался:
— Тань, ну что ты возишься? Прям джунгли устроила.
— Это не джунгли, Паша.
Тем временем с дачи поступали сводки светской жизни. Ирина Витальевна звонила каждую пятницу.
— Пашенька, ко мне в субботу приедет Вероника Львовна с внучкой и Лариса Петровна. Мы устраиваем литературный вечер на веранде. Привези, пожалуйста, мяса для шашлыка. Только шейку, Вероника Львовна жесткое не жует и вина хорошего, красного сухого. И сыра, знаешь, с плесенью, дорблю. И фруктов – черешню, абрикосы.
Паша, вздыхая, ехал в магазин.
Я главный бухгалтер крупной фирмы, вижу мир в цифрах. И видела, как наш семейный бюджет начинает трещать по швам.
Июнь: Три «литературных вечера». Минус 28 000 рублей.
Июль: День рождения Ирины Витальевны («Скромно, только свои, человек пятнадцать»). Минус 45 000 рублей (кейтеринг, потому что «я же не буду сама стоять у плиты в свой праздник!»).
Я молчала ждала, знала, что айсберг реальности уже близко, и «Титаник» Ирины Витальевны идет прямо на него полным ходом.
Последней каплей стала суббота в середине августа.
Я сидела на кухне и стерилизовала банки для своих балконных огурцов. Телефон пискнул. СМС от банка.
«Покупка, сумма: 12 450 руб. Баланс: ...»
Я вытерла руки полотенцем, позвонила мужу.
— Паша, ты где?
— Да в магазине, Тань. Мама попросила... там у неё насос для бассейна сломался, и еще продуктов...
— Паша, — перебила я. — Ты купил насос?
— Нет, продукты. Там у них дегустация хамона была, мама захотела...
— Хамона, — повторила я. — Отлично. Паша, скажи маме приятного аппетита и предупреди, что это последний хамон в её жизни за наш счёт.
— Тань, ты чего?
— Я блокирую твою карту, Паша. Она привязана к моему счёту. Игра в аристократию закончена.
Я зашла в приложение и нажала кнопку «Заблокировать».
Через пять минут телефон взорвался звонком.
— Таня! Что происходит?! У меня на кассе отказ! — Паша был в панике. — За мной очередь!
— Плати со своей заначки, дорогой или оставляй хамон на кассе. А основной счёт закрыт на переучет, в связи с банкротством.
Вечером был скандал.
Паша кричал, что я жадная и маму нельзя унижать. Что 12 тысяч – это не деньги.
Я молча достала калькулятор.
— Смотри Паша, за лето на релакс твоей мамы ушло 115 тысяч рублей. Это стоимость хорошего ремонта в ванной, который мы откладываем третий год или лечения твоих зубов, которое ты тоже откладываешь. Мы не олигархи Паша, а наёмные работники. И если мы будем кормить Веронику Львовну хамоном, зимой мы будем сосать лапу.
Паша сдулся, он посмотрел на цифры, против них не попрёшь.
— И что делать? — спросил он тихо. — Мама привыкла...
— Отвыкнет, — сказала я, закручивая крышку на банке с хрустящим огурчиком. — Голод — лучший диетолог для амбиций.
Диета от Ахматовой: суп из клевера
Осень наступила внезапно, как проверка из налоговой.
Сентябрь ударил дождями и ценами, в магазинах ценники переписывали каждое утро.
Картошка по55.
Морковь по 70.
Помидоры по 250.
Ирина Витальевна вернулась в город. Загорелая, отдохнувшая, полная впечатлений о прочитанных стихах.
— Ах, какое было лето! — щебетала она по телефону. — Пашенька, надо бы оплатить коммуналку за квартиру, я все пенсионные потратила на новые шторы для дачи. В следующем году хочу там всё в прованском стиле сделать.
Паша оплатил.
Скрипел зубами (зубы-то не лечены), но оплатил. Со своей зарплаты, которую я теперь контролировала.
Денег у него осталось ровно на проезд и обеды.
Октябрь.
Звонок мне.
Обычно свекровь мне не звонит, предпочитает общаться через сына-посредника. Но тут, видимо, посредник развёл руками.
— Танечка... здравствуй.
Голос был странный. Не тот, барский, с которым она меня гнала с картошкой. А какой-то... пришибленный.
— Здравствуйте, Ирина Витальевна, как ваш прованс?
— Да какой там прованс... Таня, ты видела цены? Я сегодня зашла в магазин, купила молоко, батон и десяток яиц и всё! Тысячи нет!
— Ужас, — согласилась я, нарезая свой помидорчик в салат. — Инфляция.
— Таня... тут такое дело, до пенсии ещё неделя. А у меня... в общем, холодильник пустой. Вы не могли бы мне подкинуть тысяч пять? Или десять, чисто на продукты.
— Десять тысяч? — я сделала удивленный голос. — Ирина Витальевна, но зачем вам деньги на еду? У вас же есть дача!
— При чём тут дача? Сезон закончился.
— Ну как же, вы же всё лето там жили, неужели ничего не выросло?
— Таня, ты издеваешься? Ты же знаешь, у меня там газон! Я же запретила...
— А, точно, — перебила я. — Газон, зона релакса, ну так это замечательно! Газонная трава очень полезна, в ней клетчатка. Можно заваривать чай или сварить суп из клевера. Очень, говорят, очищает организм – аристократично и бесплатно.
— Таня, прекрати паясничать! Мне есть нечего!
— Ирина Витальевна, — мой голос стал жестким. — Я предлагала посадить картошку, три ведра, вы назвали это колхозом. Я предлагала помидоры, вы сказали «фу» и выбрали красоту. Красоту на хлеб не намажешь, денег нет, мы копим Паше на стоматолога.
— Ты... ты жестокая! — всхлипнула свекровь.
— Я бухгалтер, дебет с кредитом не сошелся, Ирина Витальевна. У нас кассовый разрыв и положила трубку.
Паша сидел на диване, втянув голову в плечи.
— Тань... ну жалко же, мать всё-таки.
Я подошла к шкафу, достала банку своих маринованных помидоров. Красных, плотных, с чесночком и листом хрена.
Поставила банку на стол.
— Жалко? Поезжай. Возьми мешок картошки в магазине. Самой дешевой, мытой не бери — дорого. Купи макарон «Красная цена» и отвези. Денег не давай, ни копейки.
— Почему?
— Потому что если ты дашь ей деньги, она купит пирожное в кондитерской, чтобы заесть стресс. А потом снова позвонит и скажет, что голодает. Помощь должна быть адресной, Паша – картошкой.
Паша уехал, его не было три часа.
Конец эпохи роз и ночной копатель
Вернулся он странный.
Тихий, задумчивый, с каким-то ошалелым блеском в глазах.
— Ну что? — спросила я. — Отвёз гуманитарную помощь?
— Отвёз.
— И что мама? Обиделась?
— Тань... — Паша сел на стул и посмотрел на меня. — Ты не поверишь.
— Что она сделала? Выкинула картошку в окно?
— Нет. Она... она розы выкопала.
Я замерла с половником в руке.
— Что сделала?
—Свои розы любимые, кустовые выкопала и в компостную кучу снесла.
— Зачем?!
— Она там чеснок сажает, — прошептал Паша. — Под зиму. Грядку вскопала, прямо посреди газона. Говорит, соседка сказала, что чеснок нынче дорогой будет, надо успеть до морозов.
Я села напротив мужа.
— Чеснок? Ирина Витальевна? Которая маникюр берегла как зеницу ока?
— Ага. И ещё... она просила передать...
— Что? Что я ведьма?
— Нет, спросила остались ли у тебя семена помидоров «Бычье сердце». Говорит, вкусные они и попросила рассаду на весну заказать. Сказала: «Скажи Тане, пусть на мою долю тоже сажает, место я расчистила».
Мы переглянулись и вдруг начали смеяться, сначала тихо, потом громче. Это был смех облегчения. Аристократия пала, победил холодильник.
Печёная картошка
Май следующего года.
Мы подъехали к даче.
Калитки больше не было, забор подправили, покрасили.
Но главное изменение было внутри.
Газона не было.
Точнее, он остался маленьким клочком под качелями, чисто символически.
Всё остальное пространство было расчерчено по линейке. Ровные, высокие грядки, парник в блестящей новой пленки.
Ирина Витальевна стояла посреди участка, шляпы на ней не было. На голове косынка, на теле старенький, но добротный ватник (откуда она его взяла? Наверное, у соседа одолжила).
Она бодро махала тяпкой, окучивая чеснок, который взошёл щеткой.
Увидев нас, воткнула тяпку в землю и пошла навстречу.
— Ой, дети! Приехали! — голос звонкий, командирский. — Таня, открывай багажник! Картошку привезла?
— Привезла, Ирина Витальевна, — улыбнулась я, доставая ведра. — И «Бычье сердце», и перцы, и даже баклажаны.
— Отлично! — свекровь подхватила ведро (и маникюр не помешал, которого, впрочем, не было — ногти были коротко острижены). — Давай сюда. Я тут место освободила, вон там, где розарий был. К чёрту розы, на них суп не сваришь. А картошечка – это второй хлеб.
Она посмотрела на меня, и в её глазах я увидела уважение.
— Иди, Таня переодевайся, работы непочатый край. А Пашка пусть мангал разжигает, у меня там прошлогодняя картошка осталась у соседки, запечем в углях, вкуснее всякого мяса.
Я достала свои перчатки.
— Это точно мама, вкуснее, потому что своё.
Ну а теперь ваша очередь! Девочки, признавайтесь: есть ли у вас такие родственники-аристократы, которые считают огород «фи», но осенью первыми бегут к вам за банками с соленьями?
Как вы их лечите? Продолжаете молча снабжать «гуманитаркой» или устраиваете жесткую диетотерапию, как я?
А может, у вас мужья возят маме продукты сумками, пока вы экономите на колготках? Как отучали? Или это не лечится?
Делитесь историями в комментариях! И обязательно перешлите этот рассказ тем подругам, которые прямо сейчас выслушивают от свекрови лекцию о том, что «картошка – еда плебеев». Пусть знают: голод это единственный мотиватор, который превращает дворянку в крестьянку за одну зиму.
Цените свой труд и помните: тот, кто не сажает весной, зимой ест только свои амбиции. А они, как известно, не очень калорийные.