– Ирочка, ну что ты смотришь на этот листок, как баран на новые ворота? Там все понятно написано, почерк у меня, слава богу, каллиграфический, еще в пединституте ставили, – Лариса Петровна постучала наманикюренным пальцем по столу, привлекая внимание невестки.
Ирина действительно смотрела на тетрадный лист в клеточку, исписанный убористым, острым почерком свекрови, и чувствовала, как у нее начинает дергаться левый глаз. Субботнее утро, которое обещало быть ленивым и уютным, стремительно превращалось в катастрофу. Еще десять минут назад она мечтала о чашке кофе и новой книге, а теперь перед ней лежал ультиматум под названием «Меню для встречи дорогих гостей».
– Лариса Петровна, – Ирина постаралась, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри все кипело. – Я не совсем понимаю. Какие гости? Мы с Витей никого не приглашали. Мы хотели выходные провести вдвоем, отоспаться, сериал посмотреть. У меня неделя была тяжелая, квартальный отчет.
Свекровь картинно вздохнула, поправляя безупречную укладку. В свои шестьдесят пять она выглядела боевым генералом в юбке: осанка прямая, взгляд цепкий, губы поджаты в куриную гузку.
– Вот вечно ты, Ира, только о себе думаешь. Отчеты, работа... А о семье кто думать будет? Я пригласила Алевтину Ивановну с мужем и дочкой. Мы сто лет не виделись, они проездом из санатория, будут в городе всего один день. Не могу же я принять людей в своей однокомнатной квартире, там и развернуться негде. А у вас – простор, трешка, евроремонт. И стол большой дубовый простаивает.
– Так, подождите, – Ирина наконец оторвала взгляд от списка. – Вы пригласили своих знакомых к нам домой? Не спросив нас?
– А что спрашивать? Витенька никогда матери не откажет, он у меня воспитанный мальчик. А ты, как хозяйка, должна радоваться возможности проявить гостеприимство. Тем более, Алевтина – женщина непростая, у нее зять в администрации работает, мало ли, когда связи пригодятся.
В кухню, зевая и почесывая живот под футболкой, вошел Витя. Муж Ирины выглядел сонным и совершенно не готовым к баталиям.
– О, мам, привет. А чего вы так громко? – он потянулся к чайнику.
– Витя! – Ирина повернулась к мужу. – Твоя мама пригласила на сегодня гостей. К нам. И составила меню. Ты в курсе?
Витя замер с чайником в руке, виновато бегая глазами.
– Ну... Мама звонила вчера, пока ты в душе была. Сказала, тетя Аля приедет. Я подумал, ну что такого? Посидим, чай попьем...
– Чай попьем? – Ирина истерически хохотнула и ткнула пальцем в список. – Читай! Пункт первый: холодец домашний (варить шесть часов). Пункт второй: салат «Гранатовый браслет» (обязательно с грецкими орехами). Пункт третий: утка с яблоками и черносливом. Пункт четвертый: пирожки с капустой и мясом, тесто только дрожжевое, свое. Пункт пятый: торт «Наполеон», коржи печь самой, крем заварной. Витя, это «чай попьем»?
Витя пробежал глазами по списку и почесал затылок.
– Мам, ну это правда как-то... круто. Ира устала. Может, пиццу закажем? Или суши?
Лариса Петровна всплеснула руками, словно услышала непристойность.
– Какую пиццу, Витя?! Ты в своем уме? Алевтина Ивановна – человек старой закалки, она эту вашу резиновую лепешку есть не станет. Это неуважение! Гости должны видеть, что их ждали, готовились. Домашняя еда – это лицо хозяйки. Я, между прочим, всем расхвалила, какая Ирочка у нас кулинарка. Не позорь меня перед людьми!
– Лариса Петровна, – Ирина почувствовала, как холодная решимость заполняет ее изнутри. – Сейчас десять утра. Гости, как я понимаю, к шести? Чтобы приготовить все это, – она кивнула на список, – мне нужно было встать вчера. Холодец варится ночь. Коржи на «Наполеон» – это часа три минимум. Утка – еще два часа. Вы ставите нереальные задачи.
– Ой, не прибедняйся, – отмахнулась свекровь. – Холодец можно купить в кулинарии хороший, переложить в лоточки, украсить зеленью – никто не поймет. Утку просто в рукав засунь. Салаты порезать – дело нехитрое, Витька поможет. Главное – желание. Я бы сама все сделала, но у меня сегодня маникюр в двенадцать, потом укладка. Я должна выглядеть достойно. Так что, милая, давай, засучивай рукава. Продукты я, так и быть, сейчас закажу доставкой, список уже составила.
Она встала, поправила жакет и направилась к выходу.
– Все, мои хорошие, не скучайте. Буду к пяти, проверю сервировку. Ирочка, скатерть только белую постели, ту, с кружевом, которую я вам на свадьбу дарила. И бокалы хрустальные достань, не позорься со стекляшками из Икеи.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина, нарушаемая только шумом закипающего чайника.
Ирина медленно села на стул. Она смотрела на мужа, который старательно изучал узор на линолеуме.
– Ты знал, что там такое меню? – тихо спросила она.
– Нет, Ир, честно. Мама сказала «накроем стол». Я думал, ну, картошки сварим, колбаски порежем... Я не думал, что она решит банкет устроить.
– И ты не мог сказать ей «нет»? Сказать, что мы устали? Что у нас свои планы?
– Ну это же мама... Она редко просит. И тетя Аля правда издалека едет. Ну давай, Ириш, поднапряжемся. Я помогу. Картошку почищу. В магазин сбегаю. Ну хочешь, я этот торт в кондитерской куплю, скажем, что ты пекла?
Ирина смотрела на мужа и видела перед собой не взрослого мужчину, а испуганного мальчика, который боится расстроить строгую мамочку. Ей стало так горько и обидно, что захотелось заплакать. Но вместо слез пришла злость. Здоровая, качественная злость.
– Поднапряжемся, значит? – переспросила она. – Ты почистишь картошку, а я буду шесть часов стоять у плиты, в свой единственный выходной, чтобы ублажить твою маму и ее знакомых, которых я видела один раз в жизни на нашей свадьбе десять лет назад?
– Ну зачем ты так драматизируешь? Это же семейные ценности...
– Семейные ценности, Витя, это уважение друг к другу. А это – эксплуатация.
В дверь позвонили. Это курьер привез продукты. Четыре огромных пакета. Утка, мука, яйца, гора овощей, масло, сливки... Витя потащил пакеты на кухню, пыхтя от натуги.
– Ого, сколько всего. Ну, зато на неделю еды хватит, – попытался он пошутить, разбирая покупки. – Смотри, какая утка жирная. Ир, ну ты же у меня волшебница, ты такую утку делаешь – пальчики оближешь. Давай, а? Я пока пропылесошу.
Ирина молча наблюдала, как он выкладывает на стол замороженную тушку птицы. Волшебница. Кулинарка. Хозяйка. Как же ей надоели эти ярлыки, за которыми никто не видел живого человека, который просто хочет отдохнуть.
Она подошла к окну. На улице светило весеннее солнце, на деревьях лопались почки, небо было пронзительно синим. Там, за окном, была жизнь. А здесь, в четырех стенах, пахло сырым мясом и назревающим скандалом.
– Знаешь что, Витя, – сказала она спокойно. – Ты прав. Гости не должны остаться голодными.
– Ну вот и умница! – обрадовался муж. – Я знал, что ты у меня золотая. С чего начнем?
– Начинай с утки. Ей размораживаться долго.
– В смысле «начинай»? А ты?
Ирина вышла из кухни и направилась в спальню. Она открыла шкаф и начала перебирать платья. Выбрала свое любимое – изумрудное, летящее, которое купила еще осенью, но так никуда и не надела. Достала новые туфли.
Витя стоял в дверях спальни с пакетом муки в руках, недоуменно моргая.
– Ир, ты чего? Зачем платье? Готовить же неудобно будет, запачкаешь.
Ирина молча сняла домашний костюм и начала одеваться. Она делала это не спеша, с наслаждением. Чулки, платье, легкий макияж. Расчесала волосы, брызнула на запястья духами – терпкими, с нотками сандала.
– Ира! – в голосе мужа появились панические нотки. – Ты куда собираешься?
– Гулять, Витя.
– Гулять?! А как же обед? Гости через шесть часов!
Ирина повернулась к нему, застегивая сережку.
– Вот именно. У тебя есть целых шесть часов. Твоя мама составила меню. Ты, как любящий сын, согласился принять гостей. Продукты есть. Интернет у нас работает, рецепты найдешь. Удачи, милый.
– Ты шутишь? Я не умею готовить утку! И какой к черту «Наполеон»? Я яичницу с трудом жарю!
– Ничего страшного. Как говорила твоя мама: «Главное – желание». Ты же не хочешь позорить ее перед тетей Алей? Вот и постарайся.
– Ира, прекрати! Это не смешно! Ты не можешь вот так уйти и бросить меня! Это предательство!
– Предательство, Витя, это обещать жене отдых, а потом вешать на нее обслуживание твоих родственников. Я не нанималась поваром в ресторан «У Ларисы». Я твоя жена, а не прислуга.
Она взяла сумочку, перекинула через плечо легкое пальто и вышла в коридор. Витя бежал за ней, размахивая руками, весь в муке – видимо, пакет все-таки порвался.
– Если ты сейчас уйдешь, мама этого не простит! Будет скандал!
– Пусть будет. Может, хоть тогда до вас обоих дойдет, что со мной надо считаться.
Она открыла дверь, вышла на лестничную площадку и вызвала лифт. Сердце колотилось как бешеное, но вместе с тем внутри разливалось пьянящее чувство свободы. Она сделала это. Она впервые за десять лет брака сказала твердое «нет».
Выйдя из подъезда, Ирина глубоко вдохнула свежий воздух. Пахло мокрым асфальтом и сиренью. Она надела солнечные очки и решительно зашагала в сторону центра города. Телефон в сумочке начал вибрировать. Звонил Витя. Потом снова Витя. Потом Лариса Петровна.
Ирина достала телефон и, не глядя на экран, перевела его в беззвучный режим. Сегодня у нее выходной. Настоящий.
Первым делом она зашла в уютную кофейню, мимо которой всегда пробегала по дороге на работу. Заказала огромный капучино с карамельным сиропом и самый дорогой миндальный круассан. Села у окна, наблюдая за прохожими. Люди спешили, смеялись, вели за руки детей. Жизнь шла своим чередом, и мир не рухнул от того, что Ирина не поставила вариться холодец.
Круассан был божественным. Хрустящим снаружи и нежным внутри. Ирина ела его медленно, отламывая маленькие кусочки, и чувствовала себя преступницей, сбежавшей с каторги.
Потом она пошла в парк. Бродила по аллеям, кормила уток в пруду (иронично вспоминая про ту, что осталась на кухне), сидела на лавочке, подставив лицо солнцу. Ей было странно. Обычно в выходные голова была забита списком дел: стирка, уборка, глажка, готовка на неделю. А сейчас голова была пустой и легкой.
К трем часам она проголодалась и зашла в ресторанчик грузинской кухни. Заказала хачапури по-аджарски и бокал вина. Телефон продолжал периодически светиться в сумке, но Ирина твердо решила не брать трубку до вечера. Она представила, что сейчас творится дома. Витя, наверное, мечется по кухне, пытаясь понять, как включается духовка. Или звонит маме, и та руководит им по видеосвязи, хватаясь за сердце. Эта мысль вызвала у Ирины не злорадство, а скорее грустную усмешку. Взрослые люди сами создали себе проблему, пусть сами ее и решают.
После обеда она заглянула в кинотеатр. Шла какая-то романтическая комедия. Ирина купила билет на последний ряд. В темноте зала она наконец расслабилась окончательно. Сюжет был незамысловатым, но добрым, и она даже пару раз искренне посмеялась.
Когда она вышла из кинотеатра, на город уже опускались сумерки. Часы показывали половину седьмого. Гости, по идее, уже должны были сидеть за столом. Пора было возвращаться. Сказка не могла длиться вечно, нужно было встретиться с реальностью лицом к лицу.
Ирина шла домой медленнее, чем уходила. Ноги в новых туфлях немного гудели, но это была приятная усталость. Подходя к своему подъезду, она увидела свет в окнах их квартиры на третьем этаже. Горит люстра в гостиной. Значит, сидят.
Она поднялась на лифте, постояла перед дверью минуту, собираясь с духом, и вставила ключ в замок.
В квартире было шумно. Голоса доносились из гостиной. Пахло не уткой с яблоками и не домашней выпечкой. Пахло чем-то горелым, перебиваемым запахом валерьянки и... кажется, шашлыком?
Ирина сняла пальто, поправила прическу перед зеркалом и вошла в комнату.
Картина, которая предстала перед ней, была достойна кисти живописца-баталиста.
За большим столом, накрытым той самой белой кружевной скатертью (правда, с одного края на ней уже красовалось жирное пятно), сидели Лариса Петровна, Витя и трое гостей – полная дама в люрексе (видимо, Алевтина), ее муж, усатый мужчина с красным лицом, и молодая девушка, уткнувшаяся в телефон.
Стол был сервирован весьма своеобразно. Посреди стола, прямо на хрустальном блюде, возвышалась гора шашлыка из ближайшей шашлычной – это было понятно по пластиковым контейнерам, стоящим рядом. Вокруг были расставлены тарелки с нарезкой из магазина – колбаса нарезана кусками толщиной в палец, сыр наломан ломтями. Вместо салатов стояли ведерки с корейской морковью и квашеной капустой. А вместо торта «Наполеон» сиротливо ютилась коробка дешевых вафельных пирожных.
При появлении Ирины разговоры смолкли. Все головы повернулись в ее сторону.
– Явилась! – первой нарушила тишину Лариса Петровна. Вид у нее был растрепанный, лицо шло красными пятнами. – Нет, вы посмотрите на нее! Гуляла она! Мы тут с голоду умираем, перед людьми стыдно, а она в новом платье разгуливает!
Витя сидел, опустив голову. Он выглядел измученным. На пальце у него был наклеен пластырь, на футболке – пятно от кетчупа.
– Добрый вечер, – Ирина мило улыбнулась гостям. – Алевтина Ивановна, рада вас видеть. Извините, что не встретила, были неотложные дела. Как добрались?
Алевтина Ивановна, женщина явно простая и не привыкшая к тонким дипломатическим играм, с интересом разглядывала Ирину, жуя кусок шашлыка.
– Да нормально добрались, милочка. Ты, я гляжу, совсем свекровь не уважаешь? Лариса чуть с ума не сошла, когда пришла и увидела пустую кухню. Хорошо, Витька догадался шашлык заказать, а то бы мы слюной подавились.
– Что значит «догадался»? – взвизгнула Лариса Петровна. – Это позор! Я обещала домашнюю кухню! Я меню составляла! А эта... эта... эгоистка просто сбежала!
– Мама, успокойся, – глухо сказал Витя. – Нормально сидим. Шашлык вкусный.
– Вкусный?! – свекровь подскочила со стула. – Это ресторанная еда! В ней души нет! А я хотела, чтобы по-семейному! Чтобы Ира показала, какая она хозяйка! А она показала, что ей плевать на семью!
Ирина прошла к столу, взяла свободный стул и села. Она чувствовала на себе взгляды всех присутствующих, но ей было абсолютно все равно.
– Лариса Петровна, – сказала она спокойно, глядя свекрови прямо в глаза. – Я не сбежала. Я просто отказалась выполнять вашу прихоть. Вы составили меню, не посоветовавшись со мной. Вы пригласили гостей в мой дом, не спросив меня. Вы решили, что я обязана провести свой выходной у плиты, чтобы вы могли похвастаться перед подругой. Я посчитала это несправедливым.
– Несправедливым?! – задохнулась от возмущения свекровь. – Да в наше время невестки свекровям ноги мыли и воду пили! Ты живешь в квартире моего сына!
– В нашей квартире, – поправила Ирина. – Ипотеку мы платим вместе. И работаю я наравне с Витей. А иногда и больше. Поэтому имею право на отдых. Если бы вы попросили по-человечески, заранее, мы бы что-нибудь придумали. Вместе. А приказным тоном со мной разговаривать не надо. Я вам не прислуга.
За столом повисла тяжелая тишина. Усатый муж Алевтины вдруг крякнул и налил себе водки.
– А девка-то права, Ларис, – пробасил он. – Ты чего на нее наехала? Мы ж не графья, нам и шашлык сойдет. Главное – компания. А ты всё «меню», «этикет»... Будь проще.
Лариса Петровна открыла рот, чтобы возразить, но посмотрела на Алевтину. Та кивнула, откусывая огурец.
– Да ладно тебе, Ларка. Чего ты кипятишься? Нормальная у тебя невестка. С характером. Моя вон тоже, чуть что – сразу в позу встает. Молодежь нынче такая, зубастая. Садись, давай выпьем за встречу. Витька, налей матери вина, а то у нее сейчас удар хватит.
Свекровь растерянно оглянулась, ища поддержки, но не нашла ее. Витя поспешно плеснул ей в бокал красного вина. Лариса Петровна тяжело опустилась на стул, поджала губы, но промолчала. Ее авторитет дал трещину, и скандалить дальше было бы себе дороже.
Ирина взяла вилку, наколола кусочек сыра.
– Витя, – обратилась она к мужу, – передай мне, пожалуйста, шашлык. Я, честно говоря, проголодалась.
Витя посмотрел на нее с такой благодарностью и облегчением, что Ирине стало его даже немного жаль. Он подвинул ей контейнер с мясом.
– Прости, Ир, – шепнул он, пока остальные чокались. – Я утку сжег. Совсем. Дым на весь дом был. Пришлось выкинуть. И «Наполеон»... я коржи купил готовые, но крем свернулся. Короче, я рукожоп.
– Я знаю, – улыбнулась Ирина. – Зато теперь ты понимаешь, что «просто приготовить ужин» – это не так уж и просто.
Остаток вечера прошел на удивление мирно. Градус напряжения спал. Алевтина Ивановна оказалась теткой веселой, рассказывала смешные истории из санатория. Ее муж травил байки про рыбалку. Лариса Петровна сидела надутая, но постепенно вино и комплименты усатого гостя сделали свое дело – она оттаяла, начала вставлять свои замечания, хотя в сторону Ирины старалась не смотреть.
Ирина сидела, ела остывший шашлык и чувствовала себя победителем. Она не устроила истерику, не стала плакать и жаловаться. Она просто поступила так, как считала нужным. И мир не рухнул. Небо не упало на землю.
Когда гости ушли, оставив после себя гору грязной посуды и запах перегара, Витя закрыл за ними дверь и прислонился к косяку, вытирая пот со лба.
– Ну и денек... – выдохнул он. – Ир, ты это... ты прости меня. Я правда дурак. Не надо было идти у мамы на поводу.
Ирина стояла посреди разгромленной гостиной, глядя на пятно на скатерти.
– Хорошо, что ты это понял, Витя. Но посуду мыть будешь ты.
– Я? – Витя тоскливо посмотрел на стол. – Там же гора...
– Ты. Это твой вклад в «семейные ценности». А я устала, я гуляла целый день. Пойду ванну приму.
Она развернулась и пошла в ванную.
С того дня что-то неуловимо изменилось в их семье. Лариса Петровна перестала звонить с директивами. Теперь она спрашивала: «Ирочка, у вас какие планы на выходные? Не помешаю, если заеду на часок?». И Ирина часто соглашалась. Потому что когда тебя спрашивают, а не приказывают, согласиться гораздо проще.
А то меню, написанное каллиграфическим почерком, Ирина сохранила. Оно лежит у нее в кулинарной книге, между рецептами шарлотки и борща. Как напоминание о том дне, когда она выбрала себя. И о том, что даже самый идеальный «Наполеон» не стоит того, чтобы превращать свою жизнь в слоеное тесто из обид и невысказанных претензий.
Иногда, чтобы в доме был мир, нужна не идеальная хозяйка, а счастливая женщина. И если для счастья нужно уйти гулять, оставив мужа наедине с сырой уткой – значит, так тому и быть.
Если вам понравился рассказ, буду признательна за лайк и подписку. А вам приходилось отстаивать свои границы перед родственниками?