– Леночка, ну кто же так режет огурцы в салат? Ты посмотри, это же не кубики, а какие-то булыжники, ими только голубей в парке пугать, а не гостей кормить, – голос Раисы Захаровны звучал над самым ухом, заставляя Елену невольно втянуть голову в плечи.
Лена глубоко вздохнула, стараясь, чтобы этот вздох не прозвучал слишком раздраженно, и продолжила нарезать овощи, стараясь не сбиваться с ритма. Нож ритмично стучал по деревянной доске, но руки предательски подрагивали. Сегодня был особенный день – пятилетие со дня свадьбы с Сергеем, и свекровь, как главная хранительница семейных традиций, прибыла «помогать» за три часа до прихода гостей. Помощь эта заключалась в основном в том, что она ходила по идеально убранной квартире, проводила пальцем по верхам шкафов в поисках несуществующей пыли и комментировала каждое движение невестки.
– Раиса Захаровна, это для «Оливье». Крупная нарезка сохраняет вкус каждого ингредиента, так сейчас модно, да и вкуснее получается, – попыталась оправдаться Лена, сбрасывая огурцы в хрустальный салатник.
– Модно… – передразнила свекровь, поджав губы, накрашенные яркой морковной помадой. – Раньше было вкусно, а теперь модно. Сереженька мой, между прочим, привык к тому, как я готовлю. У меня всё меленько, аккуратненько, зернышко к зернышку. А у тебя, прости господи, винегрет какой-то для колхозной столовой.
В кухню заглянул Сергей. Вид у него был виноватый и одновременно испуганный. Он прекрасно знал этот тон матери – предвестник бури, но, как обычно, предпочитал занимать позицию страуса.
– Мам, Лен, ну вы чего там? Пахнет вкусно, может, не будем спорить? – он попытался улыбнуться, поправляя галстук, который Лена ему подарила утром.
– Сережа, я не спорю, я учу, – наставительно произнесла Раиса Захаровна, поворачиваясь к сыну и смахивая с его плеча невидимую пушинку. – У твоей жены своеобразный подход к хозяйству. Я просто хочу, чтобы перед людьми не было стыдно. Тетя Валя придет, Петр Ильич с супругой. Они люди старой закалки, привыкли к качеству.
Лена молча отвернулась к плите. В духовке томилась свиная шея с черносливом и айвой – её коронное блюдо, которое всегда вызывало восторг. На балконе застывал холодец, над которым она колдовала два дня. Холодец был её гордостью. Прозрачный, как горный хрусталь, с красиво выложенными на дне звездочками из моркови и веточками петрушки, с отборным мясом, разобранным вручную на тончайшие волокна. Она варила его по рецепту своей бабушки, не добавляя желатина, только естественный навар от говяжьих ножек и рульки.
– Ладно, помогайте тут, я пойду еще стулья проверю, – скомандовала свекровь и величественно выплыла из кухни.
Как только дверь за ней закрылась, Сергей подошел к жене и попытался обнять её за плечи.
– Ленусь, ну потерпи. Ты же знаешь, она хочет как лучше. Старый человек, характер уже не переделаешь.
– Сережа, ей всего шестьдесят два года, она не старая, она просто… сложная, – Лена аккуратно высвободилась из объятий. – Я два дня стояла у плиты после работы. Я хочу, чтобы сегодня был праздник, а не экзамен по домоводству.
– Всё будет хорошо, вот увидишь. Она поест, подобреет. Ты же знаешь, она любит вкусно поесть, а ты готовишь божественно.
Лена слабо улыбнулась. Ей хотелось верить мужу. В конце концов, пять лет брака научили её не реагировать на мелкие колкости. Но сегодня напряжение висело в воздухе, густое, хоть ножом режь. Раиса Захаровна была настроена воинственно. Причиной, скорее всего, было то, что Лена и Сергей недавно купили новую машину, не посоветовавшись с «мамой», и та теперь искала любой повод, чтобы показать, кто в семье главный стратег и авторитет.
Через час квартира наполнилась голосами и смехом. Пришла тетя Валя – шумная, добродушная женщина с огромным букетом хризантем, за ней подтянулись коллеги Сергея, потом соседи по лестничной площадке, с которыми они дружили, и, наконец, старый друг семьи Петр Ильич с супругой Ириной.
Стол был накрыт в гостиной. Белоснежная скатерть, накрахмаленные салфетки, сверкающие бокалы. Лена постаралась на славу. Разносолы, салаты, канапе с икрой, нарезки – стол ломился от угощений. Раиса Захаровна заняла почетное место во главе стола, рядом с сыном, отодвинув Сергея чуть в сторону от жены, словно невзначай.
– Ну, гости дорогие, давайте за молодых! – провозгласил Петр Ильич, поднимая рюмку. – Пять лет – это деревянная свадьба. Срок уже серьезный, корни пустили, теперь надо крону растить!
Все выпили, зазвенели вилки. Лена, как хозяйка, бегала между кухней и гостиной, поднося новые блюда и убирая пустые тарелки. Ей было приятно видеть, как гости с аппетитом налегают на еду. Салат с морепродуктами исчез за пять минут, «Оливье» (тот самый, с «крупной» нарезкой) тоже пользовался успехом.
– Леночка, какая селедка под шубой! Просто тает во рту! – восхищалась тетя Валя. – Я вот сколько делаю, у меня такая воздушная никогда не выходит. В чем секрет?
– Секрет в том, Валюша, что майонеза жалеть не надо, – громко вклинилась Раиса Захаровна, не дав Лене открыть рот. – Сейчас молодежь готовые соусы покупает, химию всякую. А вот я раньше сама майонез взбивала, венчиком. Вот это был вкус! А здесь… ну, неплохо, конечно, для магазинного варианта, съедобно.
Лена, стоявшая в дверях с большим подносом, замерла на секунду, но промолчала. Она внесла свое главное холодное блюдо – холодец. Он дрожал на блюде, переливаясь в свете люстры янтарным блеском. Лена поставила его в центр стола, рядом с горчицей и ядреным домашним хреном.
– О-о-о! – протянул Петр Ильич. – А вот это уже серьезный разговор. Царское блюдо!
– Давайте пробовать, – улыбнулась Лена, раскладывая холодец специальной лопаткой по тарелкам гостей.
Всем досталось по красивому куску. Гости принялись за еду, послышались одобрительные возгласы.
– Слушайте, ну это песня! Мяса-то сколько! И бульон такой насыщенный, – нахваливал коллега Сергея.
Раиса Захаровна сидела с прямой спиной, брезгливо ковыряя вилкой свой кусок. Она поддела дрожащую массу, подняла её к свету, прищурилась, словно ювелир, оценивающий фальшивый бриллиант, и громко, так, что за столом повисла тишина, произнесла:
– Мутный.
Разговоры стихли. Сергей поперхнулся морсом.
– Что, мам? – переспросил он.
– Я говорю, мутный холодец, Сережа, – повторила Раиса Захаровна, откладывая вилку в сторону с таким звоном, будто швырнула камень. – И жидковат. Не застыл толком. Это потому, что Лена, видимо, пожалела времени ножки вымочить. Или кипел он у неё сильно. Я же говорила, следить надо. А молодежь сейчас как? Поставила на огонь и в телефон уткнулась.
Лена почувствовала, как краска приливает к щекам. Холодец был идеальным. Он был прозрачным, как слеза. Она снимала пену каждые десять минут в течение шести часов.
– Раиса Захаровна, он совершенно прозрачный, – тихо, но твердо сказала Лена. – И застыл отлично, без желатина.
– Ну, тебе, конечно, виднее, милая, – снисходительно улыбнулась свекровь, обращаясь скорее к гостям, чем к невестке. – Просто я привыкла к другому уровню. У меня холодец всегда как стеклышко, а этот… какой-то серый. И запах… Вы не чувствуете? – она обвела взглядом гостей. – Какой-то затхлый душок. Наверное, мясо было несвежее. Или кости старые.
Тетя Валя растерянно понюхала свою порцию.
– Да нет, Раечка, пахнет чесночком, лаврушкой… Очень вкусно.
– Валя, у тебя после ковида нюх отбило, ты не чувствуешь тонкостей, – отмахнулась Раиса Захаровна. – А я вот чувствую. Привкус такой… специфический. Знаете, когда мясо заветрилось. Ой, нет, я это есть не буду. Боюсь за свой желудок, он у меня чувствительный. Не хочу потом ночь мучиться.
Она демонстративно отодвинула тарелку с нетронутым холодцом на середину стола.
– И вам не советую, – добавила она, глядя на Петра Ильича, который уже доедал свой кусок. – Петя, у тебя поджелудочная, куда ты такое жирное и сомнительное ешь?
За столом воцарилась неловкая пауза. Гости переглядывались, не зная, как реагировать. Кто-то опустил глаза в тарелку, кто-то вежливо кашлянул. Сергей сидел красный как рак, теребя салфетку.
– Мам, ну перестань, нормальный холодец, вкусный, – пробормотал он, но так тихо, что его почти никто не услышал.
– Сережа! – возмутилась мать. – Я забочусь о здоровье присутствующих! Если хозяйка не умеет выбирать продукты, кто-то должен об этом сказать. Это не критика, Леночка, это опыт. В следующий раз спросишь меня, я тебе расскажу, где брать говядину, а не хватать первое попавшееся на рынке со скидкой. Экономия на здоровье до добра не доводит.
Внутри Лены что-то оборвалось. Словно лопнула тугая струна, которая держала её терпение все эти годы. Она вспомнила, как бегала по рынку в поисках лучшей фермерской говядины, как выбирала свиные ножки, как не спала полночи, процеживая бульон через восемь слоев марли. И теперь этот труд, в который она вложила душу, публично смешали с грязью, назвав «затхлым» и «мутным».
Она посмотрела на мужа. Сергей сидел, уткнувшись взглядом в скатерть. Он снова выбрал тактику молчания. Он снова позволил матери унижать жену в собственном доме при друзьях.
Лена медленно встала. На её лице появилась странная, ледяная улыбка, от которой тете Вале стало не по себе.
– Вы совершенно правы, Раиса Захаровна, – громко и отчетливо произнесла Елена.
Свекровь удивленно вскинула брови. Она ожидала оправданий, слез или ответной грубости, но никак не согласия.
– Права? Ну вот, видишь, умная женщина всегда признает ошибки, – удовлетворенно кивнула Раиса Захаровна. – Учись, пока я жива.
– Безусловно, – кивнула Лена. – Если вы говорите, что мясо несвежее и блюдо опасное, я не могу рисковать здоровьем любимой свекрови. У вас ведь такой чувствительный желудок.
Она подошла к столу, решительным движением забрала тарелку Раисы Захаровны.
– Я сейчас всё уберу.
– Ну, зачем же всё, – немного растерялась свекровь. – Может, кому-то и понравится… Люди разные.
– Нет-нет, вы сказали «сомнительное». Я как хозяйка не могу этого допустить.
Лена унесла тарелку на кухню. Гости молчали, не понимая, что происходит. Лена вернулась через минуту, но уже без подноса. Она села на свое место и спокойно отпила вина.
– Леночка, а горячее? – робко спросила Ирина, жена Петра Ильича, пытаясь разрядить обстановку. – Ты говорила, что-то особенное в духовке?
– Да, конечно, – лучезарно улыбнулась Лена. – Сейчас подам. Сережа, помоги мне.
Сергей вскочил, радуясь возможности сбежать из-под гнетущего взгляда матери. Они ушли на кухню.
– Лен, ты чего устроила? – зашептал он, как только они оказались за дверью. – Мама просто… ну, ты же знаешь ее. Зачем было тарелку выхватывать?
– Затем, Сережа, что твою маму сегодня ждет лечебная диета, – холодно отрезала Лена, надевая прихватки. – Доставай большое блюдо.
Она открыла духовку. Аромат запеченного мяса, чеснока, пряных трав и сладковатой айвы волной накрыл кухню. Свиная шея удалась на славу. Румяная корочка, сочащаяся золотистым соком, нежнейшее мясо, которое распадалось от одного прикосновения ножа. Вокруг мяса лежал запеченный картофель по-деревенски, посыпанный укропом.
Лена ловко переложила мясо на огромное керамическое блюдо. Картофель уложила горкой рядом. Выглядело это как на картинке кулинарного журнала.
– Красота, – не удержался Сергей, сглотнув слюну.
– Неси, – скомандовала Лена.
Они торжественно внесли горячее в гостиную. Аппетитный пар поднимался над столом. Гости оживились, заулыбались, забыв про недавний инцидент.
– Ох, какой запах! – воскликнул Виктор, сосед. – Лена, ты волшебница!
Лена встала у торца стола с большим ножом и вилкой, начав нарезать мясо на порционные куски. Сок брызнул на блюдо. Мясо было настолько мягким, что его можно было есть губами.
Она положила огромный, сочный кусок Петру Ильичу, добавила щедрую порцию картофеля. Затем обслужила тетю Валю, Ирину, Виктора, коллег мужа. Положила добавку Сергею.
Раиса Захаровна сидела с вилкой наготове, благосклонно глядя на манипуляции невестки. Запах сбил с неё спесь, и она уже предвкушала, как вонзит зубы в эту сочную мякоть. Она даже приготовила речь о том, что горячее, возможно, реабилитирует невестку в её глазах.
Лена обошла стол, положив еду последнему гостю. На блюде оставался ещё приличный кусок мяса и немного картофеля. Раиса Захаровна чуть подвинула свою тарелку вперед, ожидая своей очереди.
Но Лена спокойно прошла мимо свекрови, вернулась к своему месту, положила оставшийся кусок себе и села.
Повисла звенящая тишина. Слышно было только, как тикают часы на стене. Раиса Захаровна смотрела на свою пустую тарелку, на которой сиротливо лежал кусочек хлеба, потом перевела взгляд на Лену, потом на блюдо в центре стола. Блюдо было пустым.
– Лена, – голос свекрови дрогнул, – а мне?
Лена подняла на неё удивленные глаза, аккуратно отрезая кусочек мяса на своей тарелке.
– Что вам, Раиса Захаровна?
– Мясо, – прошипела свекровь, чувствуя, как лицо заливает краска гнева и унижения. – Ты всех обделила, а меня забыла?
– Я никого не обделила, – спокойно, с легкой ноткой заботы в голосе ответила Лена. – И уж тем более не забыла про вас. Просто это же то самое мясо.
– Какое «то самое»? – не поняла Раиса Захаровна.
– То самое, которое я, по вашим словам, купила «первое попавшееся на скидке». Несвежее. С затхлым душком. Вы же сами сказали десять минут назад, что я не умею выбирать продукты и экономлю на здоровье.
Гости перестали жевать. Виктор застыл с вилкой у рта. Тетя Валя опустила глаза.
– Это мясо из той же закупки, что и холодец, – продолжала Лена, глядя прямо в глаза свекрови. – Тот же фермер, тот же прилавок. Раз холодец показался вам опасным и тухлым, то и шею я вам предложить не могу. Я же не враг вам, травить родную маму мужа. У вас чувствительный желудок, вы сами сказали. Вдруг вам станет плохо? Я себе этого никогда не прощу.
– Ты… ты издеваешься? – задохнулась от возмущения Раиса Захаровна. – Горячее пахнет нормально!
– Ой, внешность бывает обманчива, – парировала Лена, отправляя в рот кусочек айвы. – Вы же определили качество холодца на глаз, даже не попробовав. Вдруг здесь тоже скрытая угроза? Нет-нет, я не могу брать на себя такую ответственность. Для вас я могу предложить чай с сухариками. Или вот, хлеб свежий. Это безопасно.
Сергей сидел бледный, вжимаясь в стул. Он понимал, что должен что-то сделать, но ситуация вышла из-под контроля настолько, что любое его слово могло вызвать взрыв. Он посмотрел на мать, потом на жену. Жена ела с аппетитом, спокойно и с достоинством. Мать выглядела так, будто её сейчас хватит удар.
– Сережа! – взвизгнула Раиса Захаровна. – Ты позволишь ей так со мной разговаривать? Она морит мать голодом!
Сергей набрал в грудь воздуха.
– Мам, – голос его предательски дрогнул, но он продолжил. – Ну Лена же логично говорит. Ты сама сказала, что продукты плохие. Кричала на весь стол. Что теперь обижаться?
Это был удар в спину. Раиса Захаровна открыла рот, закрыла его, снова открыла. Предательство сына было больнее, чем отсутствие ужина.
– Ах так… – прошептала она. – Значит, сговорились. Значит, мать теперь лишняя. Я вам душу отдала, а вы мне куска мяса пожалели.
– Мы не пожалели, – вмешалась тетя Валя, которая больше не могла терпеть эту сцену. – Рая, ну правда, ты перегнула. Холодец был чудесный. Я две порции съела. И мясо, – она закатила глаза, – божественное. Ты просто обидела хозяйку ни за что, а теперь хочешь, чтобы тебя ублажали. Так не бывает.
– И ты, Брут? – трагически воскликнула свекровь, вставая из-за стола. Стул с грохотом отъехал назад. – Ноги моей больше не будет в этом доме! Травитесь своей тухлятиной сами!
Она схватила сумочку и, не прощаясь, направилась в прихожую. Сергей дернулся было за ней, но Лена положила руку ему на запястье. Тяжелую, теплую руку.
– Сиди, – тихо сказала она. – Ешь мясо, пока горячее.
Из прихожей донесся шум надеваемого пальто, хлопок входной двери, и наступила тишина.
Первым очнулся Петр Ильич.
– Ну… – крякнул он, наливая себе еще вина. – За характер! Редкое качество в наше время. Лена, мясо – шедевр.
Остаток вечера прошел удивительно душевно. Напряжение, которое всегда приносила с собой Раиса Захаровна, исчезло вместе с ней. Гости расслабились, шутили, хвалили стряпню Лены совершенно искренне. Сергей поначалу сидел как на иголках, ожидая звонка от матери с проклятиями или сообщений о сердечном приступе, но телефон молчал. Постепенно он оттаял, выпил рюмку коньяка и даже начал рассказывать анекдоты.
Когда последние гости ушли, Лена начала убирать со стола. Сергей подошел к ней и начал молча собирать грязные тарелки.
– Ты думаешь, она простит? – спросил он, складывая приборы в посудомойку.
– Не знаю, Сереж. И честно говоря, мне всё равно, – Лена повернулась к мужу, опираясь поясницей о столешницу. – Я терпела пять лет. Я слушала про кривые шторы, про пыль, про то, что я не так глажу твои рубашки. Но сегодня она перешла черту. Она пыталась опозорить меня перед моими друзьями. Я больше не буду играть в хорошую девочку.
Сергей подошел ближе и обнял её. На этот раз крепко, по-настоящему.
– Прости меня. Я трус. Я должен был сам её осадить еще на моменте с салатом.
– Должен был, – согласилась Лена. – Но ты не смог. Поэтому пришлось мне.
– Мясо правда было из той же лавки? – вдруг спросил он с хитрой улыбкой.
– Конечно. Самое свежее. Я просто не могла позволить ей съесть его после того, что она сказала. Это было бы неуважением к моему труду. И к корове, – Лена хихикнула.
Сергей рассмеялся, уткнувшись носом ей в макушку.
– Ты у меня опасная женщина. Я теперь буду бояться критиковать твой борщ.
– И правильно, – серьезно кивнула Лена. – А то останешься на сухарях.
На следующий день Раиса Захаровна не позвонила. И через день тоже. Сергей сам набрал ей через неделю. Разговор вышел коротким. Мать заявила, что смертельно обижена и ждет извинений. Сергей, к удивлению Лены, сказал матери, что извиняться не за что, и если она хочет общаться, то должна принять тот факт, что в их доме готовят вкусно и качественно, а критику нужно оставлять за порогом.
Свекровь бросила трубку. Месяц они жили в тишине и спокойствии. А потом Раиса Захаровна пришла. Без звонка, но с тортом. Торт был магазинный, "Птичье молоко".
Она прошла на кухню, где Лена варила суп.
– Чайку нальешь? – буркнула свекровь, не глядя в глаза.
– Налью, – просто ответила Лена, доставая чашки.
– Торт свежий, сегодняшний, – уточнила Раиса Захаровна, садясь за стол. – Не то что в прошлый раз…
Она запнулась, поймав взгляд Лены.
– В смысле, в прошлый раз погода была плохая, давление скакало, вот и показалось всякое, – быстро поправилась она. – А суп чем пахнет? Грибами?
– Белыми, – кивнула Лена. – Сушеными, из леса.
– Ну… налей тарелочку. Если не жалко.
– Не жалко, – улыбнулась Лена, наливая полный половник ароматного супа. – Ешьте на здоровье. Только осторожно, он горячий.
Раиса Захаровна ела молча, старательно дуя на ложку.
– Соли маловато, – проворчала она в конце, отодвигая пустую тарелку.
– Солонка на столе, – спокойно ответила Лена, откусывая кусок торта.
– Но навар хороший, – неожиданно добавила свекровь. – Густой. Сережа такой любит.
Это было лучшим признанием перемирия, на которое была способна эта женщина. Лена поняла, что полной капитуляции не будет, да она и не нужна. Главное – границы были очерчены. Жирной чертой из холодца и запеченной свинины. И переступать эту черту Раиса Захаровна теперь боялась, зная, что в этом доме хозяйка не только умеет вкусно готовить, но и мастерски подавать месть – причем, как и положено, холодной. Или горячей, но только тем, кто это заслужил.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые жизненные истории, ставьте лайк и делитесь своим мнением в комментариях