— Галина Петровна, вы же понимаете, что я бы никогда не обратилась к вам, если бы не крайняя нужда, — Катя судорожно вытирала слёзы бумажной салфеткой, которую я подала ей через стол.
Мы сидели на моей кухне. Невестка заехала, как она сказала, "буквально на минутку", пока мой сын Артём был на работе. Но эта минутка затянулась уже на полчаса, и всё это время Катя рассказывала о маминой болезни.
— У неё обнаружили проблемы с сердцем, — всхлипывала она. — Врачи говорят, нужна срочная операция, иначе... иначе может быть поздно. А вы же знаете, что по полису такие операции делают только через три месяца, а платно — пятьдесят тысяч.
Я молчала, наблюдая за невесткой. Мы с ней никогда не были близки — не то чтобы конфликтовали, просто общались на расстоянии. Катя работала в какой-то рекламной фирме, зарабатывала прилично, как мне казалось. Да и Артём у меня не бедствует — инженер на крупном заводе.
— А Тёма знает? — осторожно спросила я.
Катя отвела взгляд.
— Нет. Понимаете, у нас сейчас сложная ситуация с финансами. Кредит на машину, ипотека висит... Я не хочу его нагружать. А вы всегда были такая понимающая, добрая...
Последние слова звучали натянуто. Мы обе прекрасно знали, что "доброй и понимающей" она меня никогда не считала. Но отказать в такой ситуации было нельзя — если с мамой невестки действительно что-то серьёзное.
— Хорошо, — решилась я. — Деньги у меня есть, завтра сниму с книжки и передам тебе. Только давай договоримся: Артёму об этом не слово, пока всё не разрешится. Не хочу, чтобы он переживал.
Катя расцвела, обняла меня — так эмоционально, как никогда раньше.
— Спасибо вам огромное! Я верну всё до копейки, клянусь! Как только получу премию.
На следующий день я сняла пятьдесят тысяч и передала их невестке. Она схватила конверт с такой жадностью, что мне стало не по себе. Но я отогнала неприятные мысли — человек в отчаянии, что тут удивительного.
Через два дня я поехала в торговый центр за новой сковородой — моя старая окончательно пришла в негодность. Бродила между рядами с посудой, когда вдруг услышала знакомый смех. Обернулась — и застыла.
Возле бутика дорогой одежды стояла Катя с двумя подругами. На руках у неё висело штук пять огромных пакетов с логотипами известных брендов. Она что-то весело рассказывала, размахивая новой сумочкой, которая, я была уверена, стоила не меньше двадцати тысяч.
— Представляете, я решилась! — доносился её голос. — Думаю, чего я себе отказываю? Живём один раз!
Подруги восхищённо ахали, рассматривая покупки. Я стояла за стеллажом с кастрюлями и не могла пошевелиться. В голове крутилась только одна мысль: "Операция. Маме срочно нужна операция..."
Я развернулась и быстро пошла к выходу, боясь, что Катя меня заметит. В машине достала телефон дрожащими руками. Нужно было во всём разобраться, прежде чем делать выводы. Может, она взяла деньги в другом месте? Может, премию получила раньше срока?
Но интуиция подсказывала — что-то здесь нечисто.
Вечером я позвонила Кате под предлогом узнать о здоровье её мамы.
— Галина Петровна, спасибо, что интересуетесь, — голос невестки звучал настороженно. — Операцию уже сделали, всё прошло хорошо.
— Так быстро? — я не удержалась от вопроса.
— Да, место освободилось неожиданно. Маме уже лучше, скоро выпишут.
После разговора я долго сидела на кухне, обдумывая ситуацию. Что-то в словах Кати звучало фальшиво. И эти покупки в торговом центре не давали покоя.
На следующий день я совершила то, чего никогда раньше не делала — позвонила маме невестки. Мы виделись всего пару раз на семейных праздниках, но телефон у меня был.
— Алло, Вера Николаевна? Это Галина Петровна, Артёма мама. Я хотела узнать, как вы себя чувствуете после операции?
В трубке повисла пауза.
— Какая операция? — удивлённо переспросила женщина. — Я совершенно здорова, Галина Петровна. А что случилось?
Земля ушла у меня из-под ног.
— т.е. вы не делали никакой операции на сердце?
— Нет, что вы! У меня с сердцем всё в порядке. Я проходила диспансеризацию, врачи сказали, что для моих шестидесяти трёх лет я в отличной форме.
Мы ещё немного поговорили, и я осторожно поинтересовалась, не занимала ли Катя у кого-то деньги. Вера Николаевна растерялась, сказала, что ничего об этом не знает.
Положив трубку, я ощутила, как гнев медленно заполняет меня. Катя обманула меня. Наглым образом, с глазами полными слёз, с клятвами. Взяла мои деньги и спустила их на шмотки.
Но я решила не торопиться. Нужны были доказательства, чтобы Артём мне поверил. Сын обожал жену, и просто так мои слова он бы не принял.
Я вспомнила, что видела Катю в торговом центре во вторник, около двух часов дня. В нашем районе были камеры наблюдения для безопасности. У меня была знакомая, которая работала в службе безопасности этого центра.
— Галина, ты что-то потеряла? — спросила Ирина, когда я объяснила ситуацию, не вдаваясь в подробности.
— Мне нужно кое-что проверить. Это важно.
Ирина помогла. Через день у меня на флешке была запись, где чётко видно, как Катя с подругами идёт из дорогого бутика, обвешанная пакетами. Время на видео — 14:23, вторник. Ровно через два дня после того, как я дала ей деньги на "срочную операцию".
Но этого было мало. Я решила проверить ещё кое-что. Зашла в интернет, нашла странички подруг Кати в соцсетях. Одна из них, Лариса, как раз выкладывала фотографии с того самого шопинга. На снимках Катя позировала с покупками, подписи были красноречивыми: "Когда решила себя порадовать!" и "Шопинг — лучшая терапия!"
Я сохранила скриншоты, распечатала их вместе с выпиской операций по своей банковской карте, где было видно снятие пятидесяти тысяч. Добавила запись с камер торгового центра.
Всё это время я молчала. Ждала подходящего момента. И он настал в воскресенье, когда Артём пришёл ко мне на обед, как обычно.
— Сын, нам нужно поговорить, — сказала я, когда мы сели за стол. — Где Катя?
— Говорит, плохо себя чувствует, осталась дома.
— Мам, случилось что-то?
Я достала папку с распечатками и положила перед ним на стол.
— Две недели назад твоя жена приходила ко мне в слезах. Просила денег в долг на срочную операцию для своей мамы. Пятьдесят тысяч. Я дала.
Артём побледнел.
— Мам, я ничего не знал...
— Знаю. Она просила не говорить тебе, чтобы не волновать. Но вот что интересно.
Я выложила перед ним фотографии из соцсетей, запись с камер и результат моего разговора с Верой Николаевной, который я предусмотрительно записала.
Артём молча изучал доказательства. Его лицо становилось всё мрачнее.
— Мама Кати здорова. Никакой операции не было. А деньги, которые я дала на лечение, твоя жена потратила на шопинг через два дня.
— Я не верю, — прошептал Артём, но в его глазах я видела сомнение. — Там должно быть какое-то объяснение.
— Тогда позвони ей прямо сейчас. Спроси про операцию.
Сын нажал кнопку вызова, включив громкую связь. Катя ответила не сразу.
— Тём, я плохо себя чувствую...
— Катя, мама мне всё рассказала. Про деньги, про операцию. Объяснись.
В трубке повисла тишина. Потом раздался всхлип.
— Я приеду, — только и сказала она.
Через двадцать минут Катя стояла на пороге моей квартиры. Она выглядела измученной, с красными глазами. При виде разложенных на столе доказательств её лицо исказилось.
— Я всё верну! — выпалила она. — Клянусь, всё до последней копейки!
— Сначала объясни, — холодно сказал Артём. Я никогда не видела сына таким — Отстранённым и жёстким.
Катя опустилась на стул, закрыла лицо руками. Когда она заговорила, голос её дрожал.
— У меня долги. Большие долги.
— Какие долги? — У нас стабильный заработок, мы не живём в роскоши.
— Кредиты, — прошептала Катя. — Пять кредитов. Я брала их постепенно, последние два года. Сначала на одежду, потом чтобы закрыть предыдущий кредит, потом ещё... И вот уже полтора миллиона долга.
Я почувствовала, как комната поплыла перед глазами. Артём схватился за спинку стула.
— Полтора миллиона?! — он едва мог говорить. — Катя, как это возможно?!
— Я не могла остановиться, — она рыдала теперь взаправду, без притворства. — Сначала казалось, что это ерунда, что я быстро расплачусь. Но проценты росли, начались звонки коллекторов. Мне стыдно было тебе признаться. Я думала, что справлюсь сама. А твоя мама, она посмотрела на меня, показалась мне выходом. Думала, возьму у неё, закрою самый страшный кредит, и дальше как-нибудь...
— Но зачем ты потратила деньги на шопинг? — не выдержала я. — Если такие долги!
Катя судорожно вытерла нос.
— Я хотела закрыть кредит, честное слово. Но подруги позвали в торговый центр, там была такая распродажа... Я сказала себе: "Куплю только одну вещь, всего одну, а остальное отдам в банк". Но потом увидела ещё одну, и ещё... Галина Петровна, я понимаю, как это звучит. Я просто не могу контролировать себя, когда вижу красивые вещи. Это как зависимость.
Воцарилась тяжёлая тишина. Артём смотрел на жену так, словно видел её впервые.
— Полтора миллиона, — повторил он тихо. — Катя, это же всё наше будущее. Мы хотели детей, квартиру побольше... Как ты могла?
— Я исправлюсь, — Катя упала перед ним на колени. — Клянусь, я пойду к психологу, найду работу получше, буду отдавать каждую копейку! Только не бросай меня, Тём. Я люблю тебя.
Артём поднялся, отстранился от неё.
— Мне нужно время подумать. Я не знаю, Катя. Не знаю, смогу ли я тебе когда-нибудь снова доверять.
Он посмотрел на меня, и я увидела в его глазах растерянность маленького мальчика.
— Мам, прости. Это всё из-за меня...
— Тише, — я обняла сына. — Ты не виноват. Каждый делает свой выбор. Катя выбрала обманывать.
Невестка всё ещё стояла на коленях, всхлипывая. Впервые за всё время нашего знакомства я увидела её настоящую — не уверенную в себе карьеристку, а испуганную женщину с большими проблемами.
— Катя, — я заставила себя говорить спокойно. — Деньги мне нужно вернуть. Не все сразу, но вернуть. Это были мои сбережения на чёрный день. И вот он наступил — правда, не так, как я думала.
Она кивнула, не поднимая головы.
— Верну. Всё верну. Даже если придётся продать все свои вещи.
— Вот это и сделаешь, — жёстко сказал Артём. — Завтра начнёшь выставлять на продажу всё, что купила на эти деньги. Каждую сумочку, каждую пару туфель. И пойдёшь к психологу. Это не обсуждается.
Когда Катя ушла, мы с сыном ещё долго сидели на кухне. Артём молчал, уставившись в одну точку.
— Не знаю, как дальше жить с человеком, которому не доверяешь, — сказал он.
— Это твой выбор, сынок. Но знаешь что? — я взяла его за руку. — Люди меняются. Не все, но некоторые. Если Катя действительно признала проблему и готова её решать — у вас есть шанс. Но если она снова соврёт...
— Тогда всё, — твёрдо закончил Артём.
Прошло три месяца. Катя вернула мне тридцать тысяч — продала действительно многие вещи, устроилась на вторую работу. Ходит к психологу, лечит шопоголизм. Артём пока живёт у меня — сказал, что доверие нужно заслужить заново.
Не знаю, простит ли он её окончательно. Но я точно усвоила урок: родня родней, а деньги в долг давать нужно только тем, кому действительно доверяешь. И всегда проверять, на что они пойдут.