Здравствуйте, уважаемые читатели!
Как-то я уже писала, что нагличане и французы, по сути, занимались грабительством Египта, прикрываясь словами о гордости и величии своей нации, её достижениях и тем, что сии древности - всё всего лишь трофеи, прославляющие их. Причём, вывозили не только сразу после военных действий, но и тогда, когда таковые были давно прекращены. И всё те же слова, всё те же кивки на своё величие. Посмотрите, как оправдывались замыслы Наполеона:
"На протяжении десяти веков земля фараонов пребывала в варварстве, пока на западе не появился второй Сесострис, задумавший благородный замысел вернуть ей былую славу. Под его руководством армии Франции продвинулись за пирамиды и не останавливались в своем победоносном походе, пока не увидели великолепные руины Фив. В порыве момента Наполеон хотел бы отправить домой все эти удивительные памятники; но, поскольку обстоятельства не позволяли этого сделать, он решил, что хотя бы некоторые из наиболее примечательных должны быть перевезены, чтобы украсить столицу его страны и служить вечными памятниками её могущества и величия. Однако прерывание морских коммуникаций вследствие войны с Англией остановило осуществление этого замысла. Вскоре произошли и другие события, которые привели к полной отсрочке всего проекта на более поздний срок.*
(*) Историческая точность этого отрывка допускает некоторые весьма очевидные исключения. Достаточно отметить, что «второй Сесострис» рассматривал довольно странный способ восстановления Египта до его древней славы, когда решил лишить его самых драгоценных ресурсов."
Так я начинаю историю ещё одного обелиска - Луксорского. Про лондонскую Иглу Клеопатры я не забываю, её история будет продолжена, просто срочно нужен материал и по Луксору. У меня на сей раз минимальное количество источников: один журнал и одна книга (ссылки дам ниже). Намеренно не набираю много сведений, потому ограничиваюсь. Начала со статьи в Mechanics’ magazine museum, register, journal, and gazette No. 571 за 12 июля 1834 г. Ещё один абзац оттуда же:
"Спустя почти тридцать лет правительством Франции был возобновлён план Наполеона, и было принято решение перевезти один из обелисков Луксора в Париж. Трудности, которые предстояло преодолеть, были велики; необходимо было построить корабль, достаточно большой, чтобы вместить обелиск, достаточно прочный, чтобы выдержать длительное плавание в штормовом море, и со столь малой осадкой, чтобы с лёгкостью передвигаться по таким рекам, как Нил и Сена. В 1829 году был отдан приказ о строительстве в Тулоне транспортного судна, которое должно было обладать всеми этими свойствами. Оно получило название «Луксор» и было передано под командование лейтенанта Вернинака (Verninac)."
Журнал для механиков, конечно, наиболее точен в описании конструкций, но для широкой публики этого недостаточно, тем более, когда рассматриваемая тема - транспортировка. Потому цитирую и сведения из книги "Voyage du Luxor en Égypte : entrepris par ordre du roi pour transporter, de Thèbes à Paris, l'un des obélisques de Sésostris" (Путешествие «Луксора» в Египет: предпринятое по королевскому приказу для перевозки из Фив в Париж одного из обелисков Сесостриса.), написанной Раймоном Вернинаком (Raymond-Jean-Baptiste de Verninac Saint-Maur), изданной в 1835 г. Первая картинка в статье оттуда. То есть, сведения в книге практически из первых рук, ибо по рекомендации Шампольона Вернинак был руководителем сей экспедиции. Далее цитировать и выкладывать перевод буду курсивом, пояснения в скобках мои.
Вернинак сообщает, что
"...определить размеры и форму этого судна было поручено г. Ролланду (Rolland), генеральному инспектору военно-морской техники. Он спроектировал его на основе чертежей голландских галер, с более тупыми линиями к оконечностям. Вынужденный ограничить его ширину в пределах, установленных узчайшими арками мостов через Сену, он преувеличил его длину, чтобы получить такой объём, при котором, загруженный обелиском, корабль имел бы требуемую осадку всего два метра. Все эти условия, налагаемые речным судоходством, были противоречащими безопасности морского судоходства. Господин Роллан, несомненно, чувствовал это, но, не в силах примирить непримиримое, и будучи уверенным, что сделал всё возможное, закрыв глаза, представил свои расчёты.
В то время правительство было занято подготовкой к африканской экспедиции. Готовое броситься в новые сражения, оно, казалось, объединило силы с нашими прежними триумфами, приказав построить судно, которое должно было стать неопровержимым свидетельством о них. Завоевание Алжира и завершение строительства «Луксора» шли с одинаковой скоростью и корабль - в воды, а наши солдаты - в столицу Регенства вошли одновременно. Этот план не изменила произошедшая тогда революция. Драматические события июля лишь усилили желание завладеть обелисками.
Командование экспедицией было поручено г-ну де Вернинаку-Сен-Мору, лейтенанту военно-морского флота. Он ощутил всю почётность этого знака доверия со стороны правительства и принял его с гордостью. После того как под надзором финансового инспектора он внёс в казну десять миллионов франков с «Казаубы», загруженных на «Астролябию», он передал командование корветом своему преемнику и принял командование «Луксором».
Первоочередной задачей было увеличение вооружения корабля и изменение существующей компоновки, которая плохо подходила для выполняемых судном задач. Шесть каронад и две пушки, первоначально предназначенные для военного применения, были заменены двумя установленными на полевых лафетах поворотными орудиями, стреляющими фунтовыми ядрами. Были добавлены двадцать пистолетов, тридцать сабель и пятьдесят мушкетов, по сто двадцать полных зарядов для каждого оружия. Г-н Вернинак справедливо полагал, что этих средств обороны более чем достаточно. Защита, которую Мехмет Али обещал обеспечить «Луксору», сделала их ненужными. Поэтому министр одобрил демонтаж основной артиллерии, понимая, что корабль не следует перегружать без необходимости. Экипаж был увеличен до ста двадцати человек, включая капитана.
Пока велись усердные работы по подготовке «Луксора» к скоростному плаванию, г-н Мимерель (Mimerel), военно-морской инженер, отвечавший за снятие и погрузку обелиска, разрабатывал план оборудования, которое должно было использоваться для этой новой операции. Он предположил, что единственная подходящая система — это вращение монумента на ребре его основания до тех пор, пока он не достигнет горизонтальной плоскости. Было исключено возведение строительных лесов, с помощью которых его можно было бы поднять для выполнения этого движения в воздухе. Пирамидальная форма обелиска не обеспечивала достаточной защиты от скольжения обручей, которые необходимо было бы использовать для крепления подвесных блоков, а оборудование, которое в этом случае пришлось бы доставлять из Франции, значительно превосходило возможности «Луксора». Более того, эта операция, хотя и не невозможная, была бы более гениальной, но и более дорогостоящей. Учитывая тот же результат, г-н Мимерель выбрал экономичный вариант.
Определившись с методом демонтажа, он учёл три основных момента: во-первых, он чувствовал необходимость сохранить полированную поверхность граней пирамиды, а также резьбу, украшавшую их столь разнообразными и совершенными деталями; во-вторых, было крайне важно избежать сколов на кромке, вокруг которой будет происходить вращение; и в-третьих, как только центр тяжести сместится от основания, было необходимо контролировать это движение.
Для выполнения первого условия он задумал все четыре грани полностью покрыть еловыми обрезными пластинами толщиной пятнадцать сантиметров, удерживаемыми на месте рамами, перпендикулярными высоте. Эти рамы были образованы из двух дубовых балок, врезанных наполовину в противоположных гранях облицовки, прижатых к обелиску действием двух болтов и гаек, образующих две другие стороны рамы. Балки должны были располагаться по всей длине на расстоянии пятидесяти сантиметров друг от друга и быть расположены таким образом, чтобы болты и деревянные поперечные балки попеременно располагались на четырёх гранях.
Вторая мера предосторожности заключалась в защите вращающейся кромки от любых повреждений. С этой целью г-н Мимерель разработал способ, с помощью глубокого проёма в основании, зацепить этот край внутренним прямым углом прочного куска дуба, закруглённого снаружи. Этот кусок дерева, вместе со своим аналогом, должен был образовать окончательную раму и, благодаря своему расположению под основанием и сбоку, а также соединению с другими поперечными балками, предотвратить скольжение всей системы вверх, движение, которое при определённых обстоятельствах могло бы быть спровоцировано формой монолита.
(*) видимо, говорится об обшивке и шарнирной раме вцелом
Теперь, если мы представим себе выемку в постаменте, достаточно большую во всех отношениях, чтобы вместить второй кусок дуба размером шестьдесят х шестьдесят сантиметров; если в верхней части этого куска мы вообразим паз, достаточно широкий для того, чтобы вместить закруглённый кусок, прикреплённый к обелиску, то у нас будет ясное представление о шарнире, который должен был сработать в первый момент падения и защитить основание памятника от любых повреждений.
Господину Мимерелю оставалось лишь создать на стороне, противоположной направлению падения, достаточную сдерживающую силу, чтобы замедлить и стабилизировать вращательное движение, которое без этой силы было бы тем быстрее, чем дальше центр тяжести смещался бы от основания, и неизбежно привело бы к разрушению обелиска. Именно это произошло с обелисками в Риме, свергнутыми варварами во время вторжения в империю: все они разлетелись на множество частей. Поэтому, когда Сикст V захотел восстановить их, потребовался весь гений великого архитектора, чтобы собрать фрагменты, извлечённые из-под обломков, и восстановить их в том виде, в котором они существуют сегодня.»
И вот здесь, уважаемые читатели, я неожиданно узнаю для себя новое о других деяниях Доменико Фонтаны (Domenico Fontana). Поэтому добавляю их в статью.
«Возможно, мы будем благодарны за то, что здесь представлен краткий обзор работы этого знаменитого архитектора.
Доминико Фонтана, повинуясь приказу Папы, испытал свои навыки на одном из обелисков, доставленных по приказу Августа. Он лежал на земле, разбитый на три части; Фонтана восстановил его и установил у Порта дель Пополо (Porte du Peuple - Народных ворот). Воодушевлённый этим успехом, он взялся за обелиск, воздвигнутый Нероном посреди Цирка Максимуса, единственный, который уважали варвары, или, скорее, единственный, избежавший их ярости.
Сняв его с постамента, он вновь установил его посреди площади Святого Петра под аплодисменты огромной толпы. Его ствол имеет высоту двадцать пять метров и весит двести шестьдесят тысяч килограммов. Именно по этому случаю приводятся слова одного из зрителей, который, увидев его борьбу, крикнул ему: «Намочите канаты!» Само собой разумеется, что этот совет может быть лишь выдумкой, придуманной задним числом.
Но истинным венцом величия Фонтаны является то, что он воздвиг именно тот, что сейчас стоит на площади Сан-Джованни-ин-Латерано. Также взятый из большого цирка, где её установил император Констанций, он, как и первый, состоит из трёх частей: хотя их и переделали, чтобы они подошли друг к другу. Высота над основанием составляет не менее девяноста пяти футов. Он был погребён на глубине восемнадцати футов в очень влажной земле, и при его извлечении Фонтана столкнулся с огромными трудностями. Над откачкой воды, поступавшей туда по различным повреждённым каналам, постоянно работали триста человек а ещё двести - над извлечением обломков. Самой большой трудностью была не глубина, а подвижность грунта, который проваливался под рамами и лебёдками при каждом усилии, прилагаемом для перемещения таких значительных масс. Самый большой из фрагментов имеет высоту четырнадцать метров и шестьдесят сантиметров; сторона большего основания составляет приблизительно три метра, а меньшего — два метра и пятьдесят сантиметров. Исходя из этих размеров, его вес должен составлять примерно двести шестьдесят тысяч килограммов.
Второй фрагмент имеет высоту девять метров семьдесят сантиметров и весит сто тридцать тысяч килограммов. Третий фрагмент, высотой восемь метров семьдесят сантиметров, весит семьдесят тысяч килограммов. Вместе они составляют общий вес этого обелиска в четыреста шестьдесят тысяч килограммов. Это самый большой из известных на сегодняшний день и, несомненно, один из самых великолепных обелисков древности. Он установлен на постаменте высотой двадцать шесть футов. Таким образом, первый "обломок" поднимает его небольшое основание на семьдесят один фут, а второй — на сто. Представьте себе, с какими трудностями, должно быть, столкнулся Фонтана, пытаясь с лёгкостью, необходимой для идеального соединения, переместить третий фрагмент на такую высоту, который, как мы уже говорили, весит сто сорок тысяч ливров.
Преодоление трудности этих соединений следует объяснить лесом из канатов и мачт, огромным количеством шпилей, людей и лошадей, которые сегодня кажутся такими нелепыми.
Тем не менее, на мгновение предположим, что обелиск, заключённый в
трюме «Луксора», состоит из двух частей: одна длиной десять метров,
другая — четырнадцать, что и составляет его общую длину; предположим
также, что десятиметровая часть, вес которой составляет сто двадцать
тысяч килограммов, уже установлена на постаменте высотой тридцать
футов: разве можно поверить, что каркас, необходимый для перемещения
другой части, длиной четырнадцать метров и весом сто десять тысяч
килограммов; что блоки и канаты, которые должны удерживать её в
подвешенном состоянии и перемещать на высоте шестидесяти футов, чтобы она точно совпала с нижней частью, образуя точное её продолжение,
представляют собой нечто совершенно отличное от аппарата Фонтаны? Мы так не считаем. Нам даже кажется, что наблюдатели, которые всегда в
изобилии появляются там, где им не место, чтобы критиковать то, чего они
не слышат, непременно расскажут своим любопытным маленьким детям, если они ещё этого не сделали, что небо потемнело, а земля была покрыта
мачтами, балками, блоками, канатами, людьми и шпилями.
Безусловно, наше намерение не состоит в том, чтобы в целом отрицать прогресс механики; оно лишь подтверждает, что человек в наше время, более тщеславный, но физически не сильнее, чем в древности, сегодня, как и в прошлом, нуждается в великой конкуренции средств, когда хочет создать что-то великое. И что, несмотря на прогресс искусства со времен Архимеда, он не смог бы передвинуть пятьсот тысяч ливров дирижёрской палочкой рабочего оперной сцены.
Оставим в стороне эти замечания, которые вряд ли понравятся всем, и вернемся к господину Мимерелю. Ясно, что этот инженер, прикрепив удерживающие тросы к вершине обелиска, не мог напрямую закрепить их на твёрдой поверхности. В момент падения они оказались бы в точке, где их опора стала бы бесполезной из-за малого угла между ними и монолитом. Тем более, невозможно было создать точку сопротивления на определённой высоте, учитывая нехватку ресурсов в такой стране, как Фиваида, где все приходилось везти с собой. Вынужденный брать с собой все свои ресурсы и совмещать их с возможностями судна, он придумал использовать всего восемь мачт или балок, расположенных следующим образом: их толстые концы, каждый с шипом, были ввинчены в толстый кусок дуба длиной приблизительно двенадцать метров.
Их более короткие концы, сдвинутые ближе друг к другу, были закреплены между двумя балками, скреплёнными гайками и штифтами, что обеспечивало их постоянное нахождение в одной плоскости. Соединённые таким образом балки образовывали трапецию, более длинное основание которой должно было опираться на сторону цоколя, противоположную точке валки; а более короткое основание, поднятое на несколько футов над землёй, должно было быть постоянно прикреплено к вершине обелиска с помощью тросов, надёжно закреплённых на этой вершине и на головке каждого столба. В той же точке на каждом столбе был прикреплен блочный механизм, тросы которого, падающие перпендикулярно уровню земли, были закреплены там другим блочным механизмом к деревянной решетке, усиленной железом и камнями. Третий блочный механизм с одним каналом, также закреплённый на решетке, должен был принимать свободный конец каждой балки и придавать ей горизонтальное направление в наиболее подходящем направлении.
Если мы теперь поймём, что трос, сложенный вдвое на вершине обелиска,
натягивается в направлении его падения тремя тросами, прикреплёнными к
такому же количеству лебёдок, мы увидим, как монумент начнет дрожать,
его основание оторвётся от постамента, шарнир защёлкнется, и вся система
кранов придёт в движение. Вскоре удерживающие тросы, туго натянутые на
шкивы, вызовут ещё более пронзительные крики по мере того, как центр
тяжести будет смещаться дальше от основания: страх наполнит каждое
сердце, тревога — каждое лицо; наконец, аплодисменты ста двадцати
французов возвестят о том, что гордый монолит только что склонил голову в пыль, в то время как инженер, затаивший дыхание на двадцать пять минут,
теперь поднимет свою голову на сто футов выше.
Таков аппарат господина Мимереля, которому принадлежит заслуга в его проектировании; Но главная заслуга принадлежит господину Лебасу, который, сменив своего коллегу на момент отъезда, так умело и успешно реализовал план, внеся необходимые изменения для размещения аппарата меж двух обелисков перед дворцом в Луксоре.
Ничего, касающегося машин, которые римляне использовали для опускания таких камней, не сохранилось до наших дней. Это полное отсутствие информации лишь добавляет славы нашим двум инженерам и делает их устройство совершенно современным изобретением, тем более ценным, что его простота делает его успех ещё более очевидным.»
Здесь, логично было бы включить в повествование и схему аппарата для опускания обелиска, и пояснительный текст Апполинария Лебаса, но я удержусь от этого, ибо требуется вернуться, таки, к "нашему" кораблю :о)
Дорогу судну!
Журнал для механиков весьма кратко излагает эту часть "приключения французов в Египте".
«Экипаж состоял из 120 моряков, 12 ремесленников, отобранных из арсенала, и мастера, работавшего под руководством г-на Лебаса. После завершения всех необходимых приготовлений судно отплыло из Тулона 15 апреля 1831 года и вошло в порт Александрии 3 мая. Пробыв там двенадцать дней, оно двинулось вверх по Нилу; однако из-за крайней извилистости реки и необычной задержки подъема уровня воды* оно достигло пункта назначения не раньше 12 июля. Подготовка к спуску и погрузке обелиска велась с 11 июля по 31 октября. Описанные для этой цели приготовления мы сейчас и перейдем к изложению.
(*) Г-н Анжелен отмечает по этому поводу: «Согласно всем, кто до сих пор писал о Ниле, подъём начинается примерно 15 или 20 июня и продолжается до 20 сентября. Однако я могу засвидетельствовать, что в 1831 году подъём начался в первую неделю июня, тогда как в 1832 году подъёма не наблюдалось до 1 июля».
Лейтенант Верниак, командир экспедиции, поставил «Луксор» на якорь как можно ближе к месту, где должен был находиться обелиск, повернув судно носом к берегу. Когда, благодаря спаду уровня воды Нила, корабль опустился на песок, вокруг него насыпали ещё песка высотой в несколько футов, чтобы он оставался в совершенно устойчивом вертикальном положении. Затем с корабля сняли мачты и полностью опустошили его. Следующим шагом было отпилить корму судна, чтобы образовать отверстие, через которое обелиск можно было бы доставить непосредственно на кильсон*. Это было сделано простым распиливанием, а отпиленная часть была поднята с помощью "ножниц"**.
(*) Кильсон - продольный брус, служащий для увеличения прочности конструкции днища
(**) Подъёмное приспособление, внешне напоминающее ножницы
Впоследствии от храма Луксора к кораблю была проложена наклонная плоскость, параллельная двум обелискам; для ее строительства потребовалось не менее 362 метров (почти 10 000 кубических футов) земли.»
На этом месте я делаю перерыв и уверяю вас, что история судна ничуть не менее интересна, чем история опускания и подъёма самого обелиска, и не менее увлекательна, чем история "Клеопатры".