— Собирайте свои манатки и чтобы через час духу вашего здесь не было! — Тамара Павловна швырнула на свежеуложенный ламинат грязный пластиковый пакет с моими вещами, и я застыла, не донеся кисть с клеем до стены.
В нос ударил резкий запах дешевого табака и нафталина, исходивший от её старого пальто, и я почувствовала, как в животе начинает медленно разрастаться холодный, липкий ком тошноты. В прихожей стоял Олег, мой муж, и молча разглядывал свои ботинки, словно они были самым интересным объектом во вселенной, пока его мать, уперев руки в бока, обводила торжествующим взглядом нашу обновленную кухню. Мы только вчера закончили клеить обои, те самые, дорогущие, из Леруа Мерлен, на которые я откладывала три месяца, экономя на нормальной еде и заказывая всё самое дешевое на ВБ.
— Мама, мы же договаривались, что до лета доживем, — промямлил Олег, не поднимая глаз, и я почувствовала, как сухость в горле мешает мне крикнуть, превращая голос в жалкий хрип.
— Мало ли что мы договаривались! Планы поменялись, Людочка из Самары приезжает с внуками, им жилье нужно, а вы люди молодые, по съемным поскитаетесь, не рассыпаетесь, — свекровь бесцеремонно прошла к холодильнику, который мы купили в рассрочку через Т-Банк, и по-хозяйски открыла дверцу, проверяя содержимое.
Я смотрела на свои руки, перепачканные белым клеем, на новенькую столешницу, которую мы с отцом устанавливали все выходные, и чувствовала, как в затылке начинает пульсировать тяжелая, тупая боль.
Мы заехали сюда полгода назад, когда квартира представляла собой бетонную коробку с облезлыми стенами и грибком в ванной, и Тамара Павловна тогда чуть ли не в ноги кланялась, умоляя: «Деточки, сделайте уют, живите сколько хотите, всё равно пустует».
Мы и сделали — выгребли все до копейки, влезли в кредиты на Госуслугах, Олег по выходным шабашил на стройке, а я брала подработки в бухгалтерии, сидя ночами над отчетами, пока в глазах не начинало темнеть от усталости.
— Какие съемные, Тамара Павловна? У нас на карте ноль, всё в этот ремонт вбухали! Вы же сами говорили, что квартира нам останется! — я наконец нашла в себе силы заговорить, хотя голос дрожал от подступающих слез обиды.
— Мало ли что я говорила, язык без костей, а документ на квартиру у меня в тумбочке лежит, на моё имя выписанный, — она обернулась ко мне, и в её маленьких, заплывших жиром глазках мелькнуло такое неприкрытое торжество, что мне стало страшно. — Ты, нахалка, мне тут права не качай. Приживалка бесстыжая, пришла на всё готовое, а теперь еще и хамишь матери мужа? Олег, ты посмотри, кого в дом привел! Змея подколодная, только и ждет, когда я помру, чтобы метры мои захапать.
Олег так и не шелохнулся, только плечи его еще сильнее ссутулились, а я вспомнила, как три года назад на нашей свадьбе эта женщина со слезами на глазах обещала быть мне второй матерью. Вторая мама.
Я тогда еще удивилась, почему её родная дочь, та самая Людочка, не приехала на торжество, сославшись на занятость, а теперь всё встало на свои места — Людочка знала свою мать лучше, чем я когда-либо смогу.
— Олег, скажи ей! Скажи, что мы платили за материалы, что у меня все чеки в приложении Сбера сохранены! — я бросилась к мужу, хватая его за рукав, но он только дернулся, высвобождаясь, и продолжал молчать.
— Ну и что твои чеки? — подал он наконец голос, и этот тон, скучающий и равнодушный, ударил меня сильнее, чем любая пощечина.
— Мама права, квартира её. Она имеет право распоряжаться. А ты вечно из всего трагедию делаешь, Лена. Ну переедем к твоим в деревню на пару месяцев, делов-то.
Я замерла, глядя на него, и не узнавала человека, за которого вышла замуж. Передо мной стоял чужак, дармоед, который все эти полгода только и делал, что кивал мамочке, пока я в одиночку тянула лямку нашего «семейного гнезда». В кухне было душно, пахло сырым клеем и той самой «грязью», которая бывает только в домах, где нет любви, а есть лишь холодный расчет. Тяжесть в затылке стала невыносимой, и я почувствовала, как по спине пробежал нервный зуд.
— Значит, Людочка приедет на всё готовое? В ванную с импортным кафелем, на кухню со встроенной техникой, которую я выбирала по ночам? — я засмеялась, и этот смех прозвучал в тишине квартиры как треск разрываемой ткани.
— А ты, Олег, будешь ей тапочки подносить, пока я в деревне у родителей полы мыть буду?
— Ты мне тут не юродствуй, бесстыжая!
— Тамара Павловна подошла вплотную, обдав меня запахом корвалола.
— Совесть потеряла совсем. Мы тебе крышу над головой дали, а она за обои теперь копейки считает. Пустоцвет, ни ребенка не родила, ни мужа нормально приветить не можешь, только и умеешь, что бумажки свои перекладывать. Олег, выставляй её чемодан в подъезд, я сама замки сменю, у меня уже мастер внизу ждет.
Олег, словно заведенный автомат, пошел в комнату, и через минуту я услышала грохот — это мой чемодан, тот самый, с которым я когда-то переезжала к нему с такой надеждой, ударился о дверной косяк. Он вытащил его в коридор, прямо на грязный коврик, и встал рядом, глядя мимо меня в стену. Я стояла посреди чужого теперь ремонта, чувствуя, как внутри меня что-то окончательно ломается, превращаясь в острые, колючие осколки.
— Ключи положи на тумбочку, нахлебница, — свекровь протянула руку, и я увидела на её пальце золотое кольцо, которое Олег подарил ей на прошлый день рождения на мои, между прочим, премиальные.
Я медленно вытащила связку из кармана джинсов. Металл обжигал кожу холодом. В этот момент телефон в кармане звякнул уведомлением — пришло СМС от банка о том, что очередной платеж по кредиту за кухонный гарнитур успешно списан. Сорок восемь тысяч рублей. Моя месячная зарплата, которая улетела в никуда.
— Значит, на птичьих правах, Тамара Павловна? — я посмотрела ей прямо в глаза, и она на секунду отвела взгляд.
— Хорошо. Я уйду. Но знайте — за этот уют вы еще дорого заплатите.
Я не стала ничего собирать, просто подхватила сумку, лежавшую на подоконнике, и вышла в прихожую. Олег попытался что-то сказать, сделать шаг ко мне, но я просто захлопнула дверь перед его носом, оставив их вдвоем в этой чистой, вылизанной моими руками квартире. На лестничной клетке было темно и пахло мокрым бетоном, но мне впервые за долгое время стало легко дышать.
Я знала, что у меня нет денег на отель, что впереди — позорное возвращение к родителям и долгие суды за раздел имущества, но я также знала, что больше никогда не позволю этим паразитам пить мою кровь.
Выйдя на улицу, я достала телефон и открыла приложение банка. Пальцы больше не дрожали. Я нашла контакт того самого мастера, который устанавливал нам сантехнику, и набрала номер.
— Алло, Степан? Да, это Лена. Помните, вы говорили, что в этой модели инсталляции есть одна секретная заслонка, которую если неправильно повернуть, то через неделю всё назад потечет? Да... Приезжайте завтра к десяти, я вам заплачу вдвое. Пусть новые хозяева почувствуют настоящий «вкус» этого ремонта.
А ВЫ БЫ СТАЛИ ВОЕВАТЬ ЗА ВКЛОЖЕННЫЕ В ЧУЖОЕ ЖИЛЬЕ ДЕНЬГИ ИЛИ УШЛИ БЫ С ГОРДО ПОДНЯТОЙ ГОЛОВОЙ, ОСТАВИВ ПРЕДАТЕЛЯМ ВСЁ? ПИШИТЕ В КОММЕНТАРИЯХ — КТО ЗДЕСЬ НАСТОЯЩЕЕ ЗЛО: СВЕКРОВЬ ИЛИ БЕЗОТКАЗНЫЙ МУЖ?