— Наташенька, ну подпиши же, что ты упрямишься как баран? — свекровь Людмила Васильевна придвинула ко мне через стол папку с документами. — Это же формальность, просто для порядка.
Я отхлебнула чай и посмотрела на неё поверх чашки. Формальность? Серьёзно? Дарственная на мою квартиру — это формальность?
— Людмила Васильевна, давайте я вам честно скажу: не подпишу.
Лицо свекрови вытянулось так, будто я предложила ей продать почку на чёрном рынке.
— Как это не подпишешь? — она аж привстала со стула. — Ты понимаешь, что мы для тебя сделали? Кирюша тебя нашёл, замуж взял, устроил! А ты такая неблагодарная!
Вот и началось. Я глубоко вздохнула, считая до десяти. Муж Кирилл сидел рядом и молчал, уткнувшись в телефон. Классическая позиция: мама скандалит, я виновата, а он типа не при делах.
— Людмила Васильевна, давайте по порядку. Эту квартиру мне подарила моя бабушка. Она копила на неё всю жизнь, отказывала себе во всём. Это единственное, что у меня есть от родных людей.
— И что? — свекровь скрестила руки на груди. — Ты же замужем теперь! Вы с Кирюшей одна семья! А я его мать, значит, тоже родной человек. Или ты меня за чужую держишь?
Классический манипулятивный приём: перевести стрелки с темы квартиры на тему отношений.
— Я вас уважаю, — ровным голосом ответила я. — Но уважение и дарственная на недвижимость — разные вещи.
— Кирюша! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, как с твоей матерью разговаривают? Ты вообще мужик в доме или тряпка?
Кирилл наконец оторвался от экрана.
— Мам, ну не начинай опять...
— Как не начинать? — голос Людмилы Васильевны становился всё громче. — Я о вас беспокоюсь! Если, не дай бог, с тобой что-то случится, Наташка выгонит меня на улицу! А я где буду жить?
Вот мы и добрались до сути. Я посмотрела на свекровь внимательнее. У неё своя трёхкомнатная квартира в соседнем районе, дача в двадцати километрах от города, приличная пенсия и сбережения. Но ей этого мало. Ей нужна и моя однушка.
— Людмила Васильевна, у вас есть своё жильё, — напомнила я.
— А если мне помощь понадобится в старости? Кто за мной ухаживать будет? Невестка? — она саркастически хмыкнула. — Вот именно. Поэтому я и хочу подстраховаться. Переоформишь квартиру на меня, а я напишу завещание, что после моей кончины всё тебе достанется.
Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Завещание? Которое можно переписать в любой момент? Или вообще продать квартиру при жизни?
— Знаете, я подумала о вашем предложении, — начала я, старательно подбирая слова. — И поняла, что мне не нужна чужая квартира после чьей-то кончины. Мне нужна моя квартира сейчас.
— Ах вот оно что! — свекровь торжествующе вскинула указательный палец. — Ты думаешь только о себе! Эгоистка! Кирюша, ты это слышал?
Кирилл неловко закашлялся.
— Наташ, может, правда подпишешь? Мама же волнуется...
Я перевела взгляд на мужа. Вот он, момент истины. Сейчас станет понятно, на чьей он стороне.
— Кирилл, а ты понимаешь, о чём идёт речь? — медленно произнесла я. — Твоя мама хочет, чтобы я отдала ей квартиру. Подарила. Безвозмездно. И осталась ни с чем.
— Ну, не совсем ни с чем, — вмешалась свекровь. — Вы же с Кирюшей у меня пожить сможете, если что. Я не против.
Ага. Пожить у свекрови в её квартире, где она хозяйка положения. Замечательная перспектива.
— Людмила Васильевна, мой ответ — нет. И это окончательно.
Она побледнела, потом покраснела.
— Хорошо. Значит, так. Я тогда завещание переписываю! Дачу Кириллу не оставлю, и квартиру тоже! Всё продам и сыну своей подруги Светке отпишу! Пусть он в старости обо мне позаботится, раз свой не ценит!
Классический шантаж. Я устало потёрла переносицу.
— Это ваше право, — спокойно ответила я. — Ваша собственность, вам и решать.
Людмила Васильевна явно не ожидала такой реакции. Она ошалело смотрела на меня, открывая и закрывая рот, как рыба на суше.
— Ты... ты серьёзно?
— Абсолютно, — я встала из-за стола. — А теперь извините, мне пора собираться на работу.
— Наташа, стой! — Кирилл наконец пришёл в себя и схватил меня за руку. — Давай обсудим спокойно?
— Кирюша, я три месяца обсуждаю это спокойно, — ответила я, освобождая руку. — Твоя мама каждую неделю поднимает эту тему. Я объяснила свою позицию раз двадцать. Сколько можно?
— Но мама же переживает!
— А я, по-твоему, нет? — я почувствовала, как внутри закипает. — Меня пытаются лишить единственного жилья, а я должна улыбаться и радоваться?
Свекровь громко шмыгнула носом. О нет, только не слёзы. Это её коронный номер.
— Я же хотела как лучше, — всхлипнула она. — Для вас стараюсь, переживаю... А вы меня за глупую держите!
— Людмила Васильевна, никто вас не держит за глупую, — устало сказала я. — Просто ваше "как лучше" для меня выглядит как "оставить себя без крыши над головой".
— Господи, какая ты недоверчивая! — всплеснула руками свекровь. — Я же сказала: напишу завещание!
— Которое можно переписать в любой момент.
— Не переписываю я! Слово даю!
— А если вам деньги понадобятся на лечение? Продадите квартиру, и я останусь ни с чем.
— Не продам!
— А если ваша подруга Светка уговорит?
Людмила Васильевна замолчала. Светка — её давняя приятельница, известная интриганка и манипуляторка. Именно она, как я подозреваю, и подкинула идею с дарственной.
— Светка тут при чём? — наконец пробормотала свекровь.
— При том, что именно после вашего с ней разговора вы и начали требовать переоформление квартиры, — я взяла со стола свою сумку. — Совпадение? Не думаю.
— Ты ещё и подслушиваешь!
— Людмила Васильевна, вы разговаривали на кухне на всю квартиру. Я в комнате находилась, не услышать было сложно.
Свекровь снова открыла рот, но я не дала ей продолжить.
— Всё, я опаздываю. Кирилл, поговорим вечером. Наедине.
Я вышла из квартиры под возмущённый крик Людмилы Васильевны о неблагодарности современной молодёжи.
Вечером Кирилл пришёл поздно. Я уже легла, но не спала, ждала его.
— Наташ, ты не спишь? — он осторожно присел на край кровати.
— Не сплю. Говори.
— Мама весь день звонила, плакала. Говорит, ты её обидела.
Я села, включила прикроватную лампу.
— Кирилл, у меня к тебе вопрос. Честный вопрос. Ты на чьей стороне?
Он замялся.
— Наташ, ну как так можно? Это же мама...
— Это не ответ. Ты считаешь нормальным, что твоя мать требует от меня подарить ей мою квартиру?
— Ну, она же не из вредности...
— А из чего?
— Она переживает за будущее.
— Кирюша, у твоей матери есть своё жильё. Отличное жильё. Зачем ей моя квартира?
Он молчал, глядя в пол.
— Скажи честно, — попросила я. — Ты обещал ей что-то? Договорился, что уговоришь меня?
По его виноватому лицу я поняла — попала в точку.
— Господи, Кирилл...
— Наташ, ну понимаешь, мама так убедительно говорила! Что ей спокойнее будет, что это для нашего же блага...
— Нашего блага? — я не поверила своим ушам. — Как отдать мою единственную квартиру может быть для моего блага?
— Ну, мама говорит, если мы с ней поссоримся, то дачу и наследство не получим...
Вот оно что. Шантаж в чистом виде. И мой муж на это купился.
— Кирилл, слушай внимательно, — я взяла его за руку. — Я эту дарственную не подпишу. Никогда. Ни за какие дачи и наследство. Это моя квартира, моя бабушка мне её оставила. И я не собираюсь отдавать её твоей матери.
— Но мама...
— Твоя мама пусть живёт в своей квартире и радуется жизни. А мы будем жить в моей. Если тебя это не устраивает — скажи прямо. Сейчас.
Кирилл молчал долго. Потом тихо спросил:
— А если мама действительно завещание перепишет?
Я грустно улыбнулась.
— Значит, перепишет. Это её выбор. Но моя квартира остаётся моей.
Он кивнул, встал и вышел из комнаты. Я слышала, как он на кухне звонит матери, что-то объясняет, его голос становится всё тише.
Через полчаса он вернулся.
— Мама в истерике. Говорит, я предатель и неблагодарный сын.
— Мне жаль, — искренне сказала я.
— Наташ, а если мы компромисс найдём? — вдруг оживился он. — Может, оформим не дарственную, а какой-то другой документ?
— Какой именно?
— Ну, не знаю... Доверенность какую-нибудь?
Я покачала головой.
— Кирилл, любой документ, дающий твоей матери право распоряжаться моей квартирой, я не подпишу. Точка.
Он обречённо вздохнул и лёг рядом, отвернувшись к стене.
А я лежала и думала: как же так получается? Почему мне, чтобы отстоять своё законное право на собственное жильё, приходится чувствовать себя виноватой? Почему я должна объясняться и оправдываться?
Утром я проснулась первой. Кирилл ещё спал, и я тихонько вышла на кухню. Села с чашкой кофе у окна и посмотрела на город. Где-то там, в соседнем районе, свекровь тоже, наверное, не спала ночью, обдумывая план атаки.
Телефон зазвонил. Людмила Васильевна. Я сбросила вызов. Через минуту снова звонок. Снова сброс. Потом пошли сообщения.
"Наташа, давай встретимся, поговорим спокойно".
"Может, я слишком резко вчера? Давай всё обсудим".
"Наташенька, ну не молчи, я же волнуюсь!"
Я выключила звук и отложила телефон.
Нет, Людмила Васильевна. Мы уже всё обсудили. И моё "нет" остаётся "нет". Квартира моя, и точка.
Присоединяйтесь к нам!