— Да что ж это за уродство такое! — Паша всплеснул руками так театрально, что у него даже рукав куртки задрался, оголяя дешевые часы на запястье. — Крис, ты посмотри! Это ж надо было так притереть и свалить! Вот люди пошли, а? Ни стыда, ни совести. Гниды, просто гниды.
Кристина стояла молча. В её правой руке, обтянутой тонкой кожаной перчаткой, был крепко зажат ключ с брелоком. «Мазда» цвета «красный кристалл», которую она забрала из салона всего две недели назад, еще вчера вечером сияла под фонарями, как леденец. Сегодня же задний бампер с левой стороны напоминал жеваную бумагу. Пластик треснул, обнажая черное нутро, а ярко-красная краска висела лохмотьями, перемежаясь с грубыми, белыми полосами чужеродной эмали. Это была не просто царапина, которую можно заполировать. Это был полноценный, смачный удар.
Паша продолжал скакать вокруг машины, приседая на корточки и тыкая пальцем в увечье. От него пахло несвежей одеждой и тем кислым, тяжелым запахом, который бывает после бурной ночи, безуспешно замаскированной мятной жвачкой и литром крепкого кофе.
— Ну ты глянь! Это точно грузовик какой-то. Или «Газель» доставки. Видишь, белая краска? — он поднял на жену глаза, в которых плескалась фальшивая, суетливая забота. — Ты только не расстраивайся, ладно? Это железо. Страховая выплатит. Главное, что мы живы-здоровы, да? Не переживай, зайка. Я сам все оформлю потом.
Кристина медленно, не отрывая взгляда от повреждения, обошла машину. Утренний мороз щипал щеки, но внутри неё разливался совсем другой холод — не погодный. Она провела пальцем по сколу. Глубоко. Пластик был вогнут внутрь, словно машина наткнулась на что-то твердое и узкое.
— Странно, — сказала она ровным, почти механическим тоном. — Если бы это был грузовик, он бы задел и фару. Она выше. А тут удар ровно в нижнюю часть. Локальный. Будто кто-то сдавал задом и с размаху наткнулся на бетонный столбик. Или на высокий бордюр.
Паша дернулся, словно его ударили током. Он выпрямился, сунул руки в карманы джинсов и нервно передернул плечами.
— Да какой столбик, Крис? Ты чего? Мы же на парковке стоим, тут до ближайшего столба три метра. Тут явно кто-то выезжал, не рассчитал габариты и чиркнул. Вон, посмотри, как краску содрали. Короче, сволочи они. Я бы руки поотрывал таким водилам. Слушай, поехали, а? Опаздываем же. Я вызову гаишников вечером, скажем, что только заметили. Оформим как скрытие с места ДТП.
Кристина нажала кнопку на ключе. Зеркала с тихим жужжанием развернулись, приветствуя хозяйку. Она открыла водительскую дверь и тут же невольно отшатнулась. Салон её новой машины, который еще вчера пах дорогой кожей и той особой, ни с чем не сравнимой заводской свежестью, теперь источал сложный, тошнотворный букет: дешевый табак, какая-то приторная, сладкая женская туалетная вода и густой, застоявшийся дух перегара.
— Ты курил в машине? — она обернулась к мужу, не садясь внутрь. Её взгляд уперся в его бегающие глаза.
— Я? Ты что! — Паша округлил глаза до размеров блюдец, изображая праведное негодование. — Я вообще к ней не подходил! Ты же знаешь, я не курю в тачках. Может, через вентиляцию натянуло? Сосед у нас с третьего этажа дымит как паровоз на балконе, могло затянуть через воздухозаборник. Ветер-то какой, посмотри.
Кристина молча села за руль. Её ноги не достали до педалей. Колени провалились куда-то вниз, а спина не нашла привычной опоры. Водительское кресло было отодвинуто максимально назад, до упора. Паша был на голову выше её, и именно так он настраивал сиденье в своей рабочей машине.
— И кресло само отъехало? От сырости? — спросила она, глядя на мужа через открытую дверь. — Или сосед с третьего этажа залез через выхлопную трубу, чтобы настроить посадку под себя?
Паша замялся. На его лбу, несмотря на ноябрьский холод, выступила испарина. Он переступил с ноги на ногу, шмыгнул носом.
— Крис, ну ты начинаешь параноить. Честно слово. Я вчера... я вчера искал зажигалку, точно! Ходил курить на улицу, уронил зажигалку возле машины, думал, под сиденье закатилась. Открыл, посмотрел, отодвинул... Не помню уже. Голова раскалывается, давление, наверное. Поехали уже, мне на смену надо, шеф голову оторвет за опоздание.
Кристина посмотрела на лобовое стекло. Видеорегистратор, маленький черный глаз, висел на своем месте под зеркалом заднего вида. Она выбирала эту модель сама — с двумя камерами и облачным хранилищем, но облако она еще не успела настроить. Зато карта памяти стояла на сто двадцать восемь гигабайт. И самое интересное — корпус устройства был слегка повернут влево, словно кто-то задел его рукой или головой.
— Да, сейчас поедем, — сказала Кристина. Голос её звучал буднично, но в этой обыденности сквозила угроза, которую Паша, в силу своего похмельного состояния, не смог сразу распознать. — Только сначала мы вернемся домой. На пять минут.
— Зачем? — Паша побледнел. Его румянец мгновенно сменился серо-землистым оттенком. — Мы же опаздываем! Крис, ну что за детсад?
Кристина ловким движением извлекла крошечную карту памяти из слота регистратора и зажала её в кулаке.
— Я хочу посмотреть кино, Паша. Очень люблю утренние сеансы. Особенно в жанре детектив. Мне жутко интересно, кто этот таинственный вандал, который пахнет твоими сигаретами и слушает шансон — я вижу, что волна на магнитоле сбита.
Она вышла из машины, хлопнула дверью с такой силой, что Паша вздрогнул, и направилась к подъезду. Муж остался стоять у разбитого бампера, растерянно хлопая глазами, как пойманный за руку школьник, который всё еще надеется, что двойку в дневнике можно стереть ластиком.
В квартире стояла та звенящая, предгрозовая тишина, которая бывает перед тем, как небо раскалывается пополам. Кристина не стала раздеваться. Она сбросила ботинки, прошла в комнату прямо в куртке и села за стол, открывая крышку ноутбука. Экран мигнул, приветствуя её холодным голубым светом, отразившимся в её сузившихся глазах.
Паша топтался в коридоре. Он долго, нарочито громко возился со шнурками, словно надеялся, что за это время вселенная схлопнется и проблема исчезнет сама собой. Потом послышались шаги в сторону кухни, звон чашки и шум воды.
— Я кофе сделаю! — крикнул он оттуда с фальшивой бодростью, пытаясь перекричать собственный страх. — Тебе налить? Или ты сразу бежать собралась?
Кристина не ответила. Её пальцы уже вставили карту памяти в слот. Папка «EVENT» была полна. Файлы, записанные прошедшей ночью, выстроились в длинный список, как обвинительный приговор. Она выбрала самый крупный файл, датированный двумя часами ночи, и дважды щелкнула тачпадом.
Плеер открылся. На экране появилась знакомая приборная панель её «Мазды», подсвеченная мягким неоном. За лобовым стеклом мелькали рыжие пятна уличных фонарей. Картинка слегка подрагивала. В кадр то и дело попадали руки водителя — руки Паши, которые нервно постукивали по рулю в такт какой-то долбящей музыке.
— Ну что, девчонки, с ветерком? — раздался из динамиков голос мужа. Он звучал не так, как сейчас — жалобно и сипло. На записи он был самоуверенным, развязным, с характерными пьяными интонациями «хозяина жизни».
— Ой, Паш, а ты точно довезешь? — хихикнул женский голос с заднего сиденья. — Машина-то огонь! Жена не убьет?
Кристина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она знала, что Паша любит прихвастнуть, но слышать это своими ушами было невыносимо.
— Да какая жена? — хохотнул Паша на записи, лихо поворачивая руль одной рукой. — Спит она. Это моя ласточка. Я её купил, я и катаюсь. Расслабьтесь. Курить будете?
— А можно? — удивился второй женский голос, более низкий и хриплый. — Вроде новая тачка, жалко.
— Да кури, жалко у пчелки! Пепел только в окно стряхивай, чтоб коврики не прожечь.
На видео было видно, как Паша тянется к бардачку, достает зажигалку (ту самую, которую он якобы искал утром) и передает назад. В салоне, судя по сизой дымке, поплывшей перед объективом, закурили. Кристина смотрела на это, и ей казалось, что она физически чувствует этот запах — смесь дешевого табака и перегара, въедающийся в обивку потолка.
Камера переключилась на вид в салон. Кристина увидела профиль мужа. Он улыбался, оглядываясь назад, совершенно не глядя на дорогу. На заднем сиденье сидели две девицы неопределенного возраста, одна из них держала в руках наполовину съеденную шаурму, соус от которой капал на кожаное сиденье.
— С вас пятихатка, как договаривались, — бросил Паша, небрежно протягивая руку назад.
— Держи, водила, — одна из пассажирок сунула ему смятую купюру. Паша поцеловал банкноту и сунул её в карман рубашки.
Кристина сжала край стола так, что побелели костяшки. Он «таксовал» на её машине. На машине, за которую она отдала все накопления и влезла в кредит, чтобы ездить на работу с комфортом. Он возил пьяных девок за пятьсот рублей, превратив её мечту в прокуренную маршрутку.
Видео подходило к концу. Машина заезжала на парковку у круглосуточного магазина.
— Паш, тормози, мне плохо, сейчас вырвет! — вдруг взвизгнула девица с шаурмой.
Паша дернулся, резко выкрутил руль вправо, пытаясь припарковаться как можно быстрее. Он снова обернулся назад, видимо, испугавшись за салон больше, чем за безопасность маневра.
— Эй, не вздумай блевать тут! — заорал он, отвлекаясь от дороги.
В этот момент картинка на экране дернулась. Раздался отвратительный, скрежещущий звук — пластик о бетон. Глухой удар сотряс кузов. Машина клюнула носом и заглохла.
— Бли-и-ин... — протянул Паша на записи. Голос его мгновенно сдулся, из него исчезла вся бравада. — Столб... Сука, столб не заметил!
Пассажирки притихли, а потом начали хихикать.
— Ну ты даешь, шумахер. Мы пошли, короче? — двери хлопнули. Паша остался в машине один. Он сидел, вцепившись в руль, и смотрел в одну точку. Потом грязно выругался и ударил кулаком по приборной панели.
Запись оборвалась.
В дверях комнаты стоял настоящий Паша. В одной руке у него была чашка с дымящимся кофе, в другой — огромный бутерброд с колбасой, от которого он только что откусил кусок. Он замер, не жуя, с набитым ртом. Из динамиков ноутбука все еще эхом разносилось его последнее матерное слово.
Кристина медленно развернула ноутбук экраном к нему. На стоп-кадре застыло его перекошенное от ужаса лицо, освещенное салонной лампочкой, сразу после удара.
— Вкусный бутерброд, Паш? — спросила она очень тихо. — Не подавись. Это ведь самое дорогое, что ты сегодня съешь. Потому что твоя «ласточка» только что привезла тебе счет.
Паша с трудом проглотил кусок, который встал поперек горла. Чашка в его руке мелко задребезжала о блюдце. Он смотрел на экран, потом на жену, и в его глазах, где еще минуту назад была надежда проскочить «на дурачка», теперь плескался чистый, животный ужас пойманного с поличным воришки.
Паша поставил чашку на край комода с такой неуклюжей осторожностью, словно она была наполнена нитроглицерином. Кофе плеснул через край, оставив на полированной поверхности уродливую бурую лужу, но он даже не обратил на это внимания. Его взгляд метался между лицом жены и экраном ноутбука, где застыло цифровое доказательство его ночного фиаско.
— Крис, ну ты чего? — начал он, и в его голосе прорезались те самые нотки обиженного ребенка, которые раньше вызывали у неё умиление, а теперь лишь тошноту. — Ну, сглупил. Ну, бес попутал. Парни на работе говорили, что в пятницу ночью можно легкие деньги поднять. А у нас что? У нас вечно денег нет, вечно ты все в этот кредит вкладываешь. Я же для семьи старался!
Он сделал шаг вперед, протягивая к ней руки, испачканные маслом от бутерброда. Кристина инстинктивно отодвинулась, брезгливо сморщив нос.
— Для семьи? — переспросила она ледяным тоном, в котором не было ни капли сочувствия. — Ты катал пьяных девок за пятьсот рублей, чтобы купить себе пива и сигарет, Паша. Я видела, как ты засовывал эти деньги в карман. Ты не принес их домой. Ты их пропил бы сегодня вечером, если бы я не заметила вмятину.
Паша покраснел. Его лицо пошло пятнами, шея надулась. Защитная реакция сработала мгновенно: когда не получается давить на жалость, он всегда переходил в нападение.
— Да что ты заладила: «девки», «пиво»! — рявкнул он, отшвыривая надкушенный бутерброд обратно на тарелку. Хлеб смачно шлепнулся колбасой вниз. — Подумаешь, царапина! Это всего лишь кусок железа, Кристина! Ты на него молишься, что ли? Я муж тебе или кто? Ну, задел столбик, с кем не бывает? Я же не специально! Заполируем, подкрасим — будет как новая. Чего ты трагедию устраиваешь на ровном месте?
Кристина медленно поднялась со стула. Она была ниже мужа, но сейчас, распрямив плечи и глядя ему прямо в переносицу, казалась выше и значительнее. Внутри неё что-то окончательно перегорело. Тот образ «милого недотепы», который она сама себе придумала и любила все эти годы, рассыпался в прах, обнажая лживую, мелкую душонку.
— Дело не в железе, — чеканила она каждое слово. — Дело в том, что ты считаешь меня идиоткой. Ты врал мне в лицо десять минут назад. Ты прыгал вокруг машины, изображая удивление. Ты сочинял сказки про грузовики и соседей. Ты смотрел мне в глаза и врал, Паша.
— Я не хотел тебя расстраивать! — взвизгнул он, срываясь на фальцет. — Я хотел тихо починить, чтобы ты не ныла! Ты же мозг выешь чайной ложечкой из-за каждой царапины!
— Тихо починить? — Кристина горько усмехнулась. — У тебя даже денег на бензин своих нет, ты заправляешься с моей карты. На какие шиши ты собрался чинить бампер под замену? На те пятьсот рублей от пьяной пассажирки?
Паша задохнулся от возмущения. Аргументы у него закончились, осталась только голая, неприкрытая злоба.
— Да пошла ты со своей машиной! — выпалил он, делая выпад в её сторону, словно собираясь захлопнуть крышку ноутбука. — Жмотяра! Тебе железка дороже человека! Я, может, тоже устаю! Я, может, тоже хочу нормально жить, а не считать копейки из-за твоих кредитов!
Кристина перехватила его руку на лету. Её пальцы впились в его запястье неожиданно сильно, больно. Она оттолкнула его от стола, и Паша, не ожидавший отпора, попятился, наткнувшись спиной на дверной косяк.
— А теперь слушай меня внимательно, профессионал, — её голос стал тихим и страшным, как скрежет металла по бетону. — Ты перешел черту.
Она набрала в грудь воздуха, и слова, которые копились в ней всё утро, вырвались наружу единым, уничтожающим потоком:
— Ты взял мою машину, пока я спала, и поехал таксовать, чтобы заработать на пиво, и разбил бампер! А мне ты сказал, что это кто-то на парковке задел! У меня стоит видеорегистратор, тупица! Ты не только лжец, ты еще и вор! Ключи на стол, вещи в пакет, и вон отсюда! Ремонт будешь оплачивать через суд, и поверь, я найму лучшего юриста, чтобы ты остался без штанов!
Паша замер. Он смотрел на неё, раскрыв рот, и впервые до него дошло, что это не просто семейная ссора, после которой будет бурный примирительный секс или хотя бы молчаливый ужин. Это был конец.
— Ты... ты шутишь? — просипел он. — Какой суд? Какой юрист? Мы же семья... Из-за бампера? Кристина, ты больная?
— Ключи. На. Стол, — повторила она, указывая на тумбочку в прихожей. — И ключи от квартиры тоже. Прямо сейчас.
— Да ты не посмеешь! — в его глазах снова вспыхнула ярость. — Это и моя квартира тоже! Я тут прописан! Я никуда не пойду!
— Ты здесь не прописан, Паша, — напомнила она ему жестокую правду. — Ты прописан у мамы в области. А здесь ты просто гость, который забыл правила приличия. У тебя есть десять минут, чтобы собрать шмотки. Если ты не уберешься сам, я вызову наряд и покажу им видео, где ты пьяный за рулем чужой машины совершаешь ДТП и скрываешься с места. Хочешь лишение прав? Хочешь административку?
Упоминание прав подействовало на него как ведро ледяной воды. Он работал водителем. Права были его хлебом. Паша сглотнул, и его кадык нервно дернулся. Он понял, что она не блефует.
— Сука, — выплюнул он, глядя на неё с ненавистью. — Какая же ты мелочная сука.
Он развернулся и пошел в спальню, на ходу срывая с себя футболку. Через секунду оттуда послышался грохот выдвигаемых ящиков и звук молнии на спортивной сумке. Кристина осталась стоять посреди комнаты, чувствуя, как дрожат колени, но не позволяя себе сесть. Она знала, что самое главное действие еще впереди. Рука сама потянулась к телефону.
Из спальни доносился шум, напоминающий возню крупного грызуна в мусорном баке. Паша метался по комнате, сгребая с полок свои вещи. Он не складывал их аккуратно, а просто запихивал комом в старую спортивную сумку с надорванной лямкой: джинсы вперемешку с зарядками, грязные носки поверх выглаженных рубашек. Он бормотал себе под нос ругательства, стараясь, чтобы Кристина слышала каждое слово, но при этом делал вид, что разговаривает сам с собой.
— Ничего, не пропаду... Нашла чем пугать... Бампер ей поцарапали, цаца какая... Да я завтра же новую бабу найду, нормальную, без этих закидонов... Будешь еще локти кусать, когда кредит платить нечем будет...
Кристина стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди. Она не плакала, не дрожала и не пыталась его остановить. В её руке был зажат смартфон. Она наблюдала за сборами мужа с тем холодным любопытством, с каким энтомолог смотрит на жука, наколотого на булавку. Внутри было пусто и чисто, как в операционной после генеральной уборки. Жалость умерла еще в тот момент, когда она увидела на видео, как он смеется с чужими девками в её машине.
Она разблокировала экран телефона. Палец привычно скользнул по списку контактов в мессенджере. Имя «Виктор Петрович (Логистика)» было где-то в середине. Это был непосредственный начальник Паши, суровый мужик, помешанный на дисциплине и сохранности корпоративного транспорта. Кристина знала его номер, потому что однажды Паша забыл телефон дома, и начальник звонил ей на городской, разыскивая нерадивого сотрудника.
— Ты, кстати, зарядку от ноутбука не забудь, — спокойно произнесла Кристина, не поднимая глаз от экрана. — А то как будешь резюме рассылать?
— Без сопливых разберусь! — огрызнулся Паша, с силой застегивая молнию на сумке. Она заела на середине, прикусив рукав свитера, и он со злостью дернул её, вырывая кусок ткани. — Я профессионал, меня в любой автопарк с руками оторвут. Стаж десять лет, безаварийная езда! Поняла? Безаварийная! А этот бампер — ерунда, никто и не узнает.
— Узнают, Паша. Обязательно узнают.
Кристина нажала на иконку «скрепка», выбрала из галереи то самое видео и нажала синюю стрелочку отправки. Файл весил прилично, но домашний Wi-Fi справился за секунды. Следом она набрала короткое сообщение: «Виктор Петрович, доброе утро. Это жена Павла. Посмотрите, как ваш "лучший сотрудник" проводит ночи и водит машину в нетрезвом виде. Думаю, вам стоит знать, кому вы доверяете служебный транспорт».
— Всё, я сваливаю! — Паша закинул тяжелую сумку на плечо, демонстративно задев Кристину локтем. — Ключи на тумбочке. Счастливо оставаться в своем курятнике!
Он уже шагнул в коридор, когда телефон в кармане его джинсов коротко пискнул. Потом еще раз. И еще. Это был звук входящих сообщений в рабочем чате.
— Постой, — Кристина сделала шаг назад, пропуская его к выходу, но не сводя глаз с его лица. — Посмотри, тебе пишут. Вдруг что-то срочное? Может, премию выписали?
Паша нахмурился, остановился у самой двери и достал телефон. — Кто там еще... — пробурчал он, разблокируя экран.
Кристина видела, как меняется его лицо. Сначала это было раздражение, потом недоумение. А потом кровь разом отхлынула от его щек, оставив их серыми, как асфальт. Он смотрел на экран, где в рабочем чате висело пересланное сообщение от Виктора Петровича с пометкой «УВОЛИТЬ СЕГОДНЯ ЖЕ ПО СТАТЬЕ» и кучей гневных смайлов.
— Ты... — Паша поднял на жену глаза, полные животного ужаса. Руки у него затряслись так, что телефон едва не выпал. — Ты что сделала? Ты кому это отправила? Ты понимаешь, что ты натворила?! Это же «волчий билет»! Меня теперь ни в одну нормальную контору не возьмут! Меня в черный список водителей внесут!
— Ты сам себя внес, — отрезала Кристина. Её голос звучал жестко, как удар хлыста. — Ты хотел легких денег, Паша? Получай. Теперь у тебя будет много свободного времени, чтобы искать работу грузчиком. Водителем тебе больше не быть.
— Сука! — взревел он, бросая сумку на пол и делая шаг к ней. В его глазах читалось желание ударить, уничтожить, разорвать. — Я тебя урою! Ты мне жизнь сломала!
Но Кристина не дрогнула. Она уже держала в руке перцовый баллончик, который достала из кармана куртки еще в комнате. — Только попробуй, — тихо сказала она. — И я добавлю к видео заявление в полицию об угрозе жизни. И тогда ты сядешь, Паша. Реально сядешь.
Он остановился. Тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки, он смотрел на неё с ненавистью затравленного зверя. Он понимал, что проиграл. Полностью. Окончательно. Без права на апелляцию.
— Вон, — сказала Кристина, указывая на распахнутую дверь подъезда. — Сумку забрал и исчез. Чтобы духу твоего здесь не было через три секунды.
Паша схватил свою сумку, проклиная всё на свете, и выскочил на лестничную площадку. — Будь ты проклята! — крикнул он уже с лестницы, сплевывая на пол. — Подавись своей машиной!
Кристина с размаху захлопнула тяжелую входную дверь. Грохот металла эхом разнесся по подъезду, ставя жирную точку в их истории. Она дважды повернула задвижку. Затем подошла к полке в прихожей, где лежал новый, еще в заводской смазке, цилиндр замка и отвертка. Она купила их еще неделю назад, когда впервые почувствовала запах чужих духов, но всё не решалась поставить. Теперь сомнений не осталось.
Через пять минут старая личинка замка со звоном упала в мусорное ведро. Кристина затянула последний винт, проверила, как плавно ходит новый ключ, и только тогда выдохнула. В квартире пахло кофе и предательством, но она знала: стоит открыть окна, и этот запах выветрится. А вот вмятину на бампере придется чинить долго. Но это была уже совсем другая история, и в ней не было места пассажирам, которые не платят за проезд…
СТАВЬТЕ ЛАЙК 👍 ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ ✔✨ ПИШИТЕ КОММЕНТАРИИ ⬇⬇⬇ ЧИТАЙТЕ ДРУГИЕ МОИ РАССКАЗЫ