Лена и Максим были обычной парой. Познакомились у друзей, встречались два года, вроде сошлись характерами. Жили каждый у своих родителей, в разных спальных районах Москвы. Время шло, тема свадьбы стала всплывать всё чаще. Лене уже надоело ездить к парню на другой конец города, да и родители начинали намекать: "Что вы тянете, ребята?"
В один прекрасный вечер, после кино и ужина в пиццерии, Максим сделал предложение. Без пафоса, просто достал коробочку с неброским колечком и сказал: "Давай поженимся, а?" Лена согласилась. Она была счастлива.
Началась подготовка. Лена и её мама, Катерина Ивановна, женщина с железной волей и чётким представлением о том, как всё должно быть, сразу взяли бразды в свои руки. Папа Лены, Николай Петрович, добряк и тихоня, просто вздыхал, видя разбегающиеся по экрану ноутбука цифры в сметах.
Решили, что свадьбу будут играть в хорошем загородном клубе, человек на восемьдесят. Скромно, но со вкусом. Фотограф, ведущий, банкет, платье, костюм – всё это, как выяснилось, влетало в копеечку. Очень даже влетало.
– Ну что, – сказала как-то за ужином Катерина Ивановна, – давайте теперь с родителями Максима знакомиться и решать вопрос. По-взрослому. Мы со своей стороны готовы половину оплатить. Это, по нашим подсчётам, около семисот тысяч. Пусть вторую половину родители жениха вносят. Так будет справедливо.
Лена передала эту информацию Максиму. Тот помрачнел, но кивнул.
Знакомство прошло в нейтральной обстановке, в скромном ресторане. Родители Максима, Валентина Семёновна и Анатолий Викторович, оказались людьми тихими, немного зажатыми. Отец работал в автосервисе, мать медсестрой в поликлинике. Разговор не клеился. Катерина Ивановна говорила о площадках, кейтеринге и скидках на цветы. Родители Максима кивали, переглядывались и потягивали чай.
Когда наступила пауза, Катерина Ивановна, откашлявшись, перешла к делу.
– Мы, со своей стороны, готовы взять на себя половину расходов на торжество. Это, как мы с Леной посчитали, примерно семьсот тысяч рублей. Мы понимаем, что для молодых это неподъёмная сумма, поэтому половину берем на себя. Как вы смотрите на то, чтобы внести вторую половину?
Повисла неловкая пауза. Анатолий Викторович покраснел и стал разглядывать узор на скатерти. Валентина Семёновна обхватила чашку обеими руками.
– Вы знаете, Катерина Ивановна, – тихо начала она, – мы, конечно, очень рады за ребят. Но… такие траты нам не по силам. Мы с Анатолием получаем скромно, квартира в ипотеке ещё не выплачена. Семьсот тысяч… это для нас неподъёмно. Мы не можем.
– Может, кредит? – мягко вставил Николай Петрович.
– Нет, – твёрдо сказал Анатолий Викторович, поднимая глаза. – В долги мы не полезем. Не по средствам нам такая свадьба. Мы и так еле сводим концы с концами. Максим сам должен на ноги вставать, а не с родителей последнее тянуть.
Катерина Ивановна замерла с каменным лицом. Лена почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Максим сидел, сжав кулаки под столом.
Знакомство переросло в тягостное молчание. Договорились "подумать". По дороге домой, в машине родителей, Лена молчала, глядя в окно на мелькающие огни. У неё в голове гудело одно: "Всё может сорваться"
На следующий день Максим приехал к невесте. Разговор шёл на балконе, пока парень курил.
– Лен, слушай, – сказал он, выдыхая дым. – Давай не будем нервотрёпку эту устраивать, просто распишемся красиво. Съездим, например, в тот самый дворец на Воробьёвых. Возьмём свидетелей, фотографа на пару часов. А потом устроим классный ужин в каком-нибудь уютном ресторанчике, только для самых близких. Без этих клоунов-ведущих, без ста восьмидесяти гостей, половину из которых даже не знаешь. Зачем заниматься показухой?
Лена на него уставилась, как на инопланетянина.
– Что? – выдавила она. – Ты это серьёзно? "Классный ужин"? Макс, у нас всё уже спланировано! Мама договорилась о площадке о скидке, я платье присмотрела! Ты что, хочешь, чтобы у меня была свадьба, как у какой-то студентки-нищенки?
– При чём тут нищенка? – Максим нахмурился. – Это будет красиво, душевно и без долгов на пятнадцать лет вперёд. Мои родители не могут, и я не позволю им влезать в кредитную кабалу из-за одного дня.
– А мои родители могут! – взорвалась Лена. – И я не хочу, чтобы моя свадьба прошла в каком-то кабаке! Я всю жизнь мечтала о нормальной свадьбе! А твои родители… – Голос её дрогнул от нахлынувшей злобы и разочарования. – Твари! Нищеброды просто! Не могут собрать на единственного сына какие-то жалкие семьсот тысяч!
Слово повисло в воздухе, тяжёлое и ядовитое, как ртуть. Максим отступил на шаг, лицо его стало чужим.
– Что? – спросил он очень тихо.
– Ты слышал! – крикнула Лена, уже не контролируя себя. – Твари и нищеброды! Из-за них всё рушится! И ты тоже, раз их защищаешь! Жлоб! Семейка нищебродов!
Максим посмотрел на неё долгим, пронзительным взглядом. В глазах мелькнула злость.
– Знаешь что, Лена, – произнёс он ровно. – Иди ты... иди ко всем чертям со своей свадьбой, со своими принципами и со своей… семейкой. Поняла? Поищи себе жениха побогаче. А я… я, видимо, до тебя не дотягиваю.
Он развернулся, зашёл в комнату, схватил свою куртку со стула и ушел.
Первые дни Лена была в ярости. Как он смеет! Она же права! Она же просто хотела нормальную свадьбу! Она названивала ему, писала гневные сообщения в мессенджерах. Он не брал трубку. Сообщения оставались непрочитанными.
Потом ярость сменилась тревогой. Неделя прошла. Она попросила свою лучшую подругу, Ольгу, позвонить ему, "просто узнать, как он".
Через полчаса Оля перезвонила. Голос у неё был неловкий, смущённый.
– Лен… Он сказал… чтобы я тебе передала. Цитирую: "Передай своей подруге, чтобы она больше не пыталась меня найти. Всё кончено. И ты тоже, Оль, не звони мне больше".
Лена опустила телефон. Всё внутри оборвалось и ушло в ледяную пустоту. Он не шутит. Он послал даже через подругу. Это конец.
Началась вторая неделя. Свадьба должна была быть через полтора месяца. Катерина Ивановна, видя дочь бледную и молчаливую, только цокала языком.
– Ну и хорошо, что свадьба расстроилась. Найдёшь другого, из хорошей семьи. А этот Максим – маменькин сынок, раз родителей защищает больше, чем невесту.
Но Лена уже не слышала этих утешений. Она сидела в своей комнате и листала свадебные каталоги, которые теперь вызывали тошноту. Она вспоминала его спокойную улыбку, то, как он молча слушал её болтовню, как однажды чинил её сломавшийся каблук на улице, достав не пойми откуда суперклей. Она вспоминала его родителей – уставших, простых людей, которые смотрели на неё с надеждой и тихой радостью, когда они впервые пришли к ним в гости в их скромную, но уютную "хрущёвку". Они испекли курник. Валентина Семёновна всё спрашивала, нравится ли ей..
Слово "твари" вонзалось в её сознание раскалённым гвоздём. Она сказала это! Про его маму и папу, которые просто не могли заплатить такую сумму. Которые просто жили своей, честной, небогатой жизнью.
И вдруг Лена поняла, что потеряла. Потеряла не свадьбу, потеряла человека, который был ей дорог. Из-за чего? Из-за зала с лепниной? Из-за меню с трюфелями? Из-за возможности похвастаться перед гостями?
Однажды вечером она взяла телефон. Руки дрожали. Она нашла в мессенджере номер Валентины Семёновны. Писала, стирала, снова писала.
"Валентина Семёновна, здравствуйте. Это Лена. Я… я не знаю, как начать. Я сказала ужасные вещи про вас и Анатолия Викторовича. Мне безумно стыдно. Это непростительно. Я была ослеплена своими глупыми планами и не подумала о вас, о ваших чувствах, о вашей жизни. Я унизила вас, а вы никогда не делали мне ничего плохого. Я прошу у вас прощения. Не ради Максима, а просто потому, что я была неправа и сейчас ненавижу себя за это. Я всё понимаю".
Она нажала "отправить" и отбросила телефон, как раскалённый уголь. Ответ пришёл только на следующее утро, короткий и сухой: "Лена, спасибо, что написала. Ты очень нас обидела. Нам нужно время."
Это было хоть что-то. Не прощение, но и не от ворот поворот.
Ещё через день она оделась просто, без обычного для неё лоска, и поехала к их дому. Стояла у подъезда, не решаясь позвонить в домофон. Вышел сосед с собакой, и она, воспользовавшись моментом, зашла внутрь. Поднялась на нужный этаж. Постояла перед дверью. Постучала.
Открыл Анатолий Викторович. Увидел её, взгляд стал строгим.
– Лена. Зачем пришла?
– Я… я хотела извиниться лично. И… и узнать, как Максим.
– Он не здесь, – коротко сказал мужчина. – Уехал к другу на неделю. Отдыхает от всего этого, и правильно делает.
Из квартиры вышла Валентина Семёновна. В её глазах Лена увидела не злость, а глубокую печаль.
– Заходи, чего в коридоре стоять, – тихо сказала женщина.
Они сидели на кухне за тем же столом, где когда-то ели курник. Лена молчала, сжимая между коленями руки. За неё говорила Валентина Семёновна.
– Леночка, мы не злы на тебя, как на человека. Мы злы на то, что ты сказала. Ты знаешь, Анатолий после того ужина две ночи не спал. Он мужчина, он кормилец, а ему при всех, по сути, сказали, что он неудачник, что не может сыну помочь. Это его сломило. А про "тварей"… я даже не хочу вспоминать.
– Я знаю, – прошептала Лена, и слёзы покатились по её щекам сами, против её воли. – Я с ума сошла, не знаю, что на меня нашло. Это были не мои слова.
– Может, и твои, – грустно сказал Анатолий Викторович. – Может, ты всегда так про нас думала, а тут прорвало.
– Нет! – вырвалось у Лены. – Нет, я… я просто свадьбу хотела "как у людей". Как у подруг. Чтобы всё было красиво. А когда не получилось… сорвалась... На вас и на Макса. Я его тоже обозвала.
Она заплакала, и стыд жёг её изнутри сильнее любой злости.
– Он тебя любил, – сказала Валентина Семёновна, глядя в окно. – Очень. Говорил нам: "Лена мой человечек". А теперь… теперь он даже с нами почти не говорит. Закрылся. Уехал. И знаешь, он больше не из-за денег злится. Из-за тебя злится. Из-за того, кем ты оказалась.
Лена ушла от них с камнем на душе. Шансов не было, она всё разрушила.
Прошло ещё несколько дней. Катерина Ивановна звонила в свадебное агентство, чтобы выяснить, можно ли вернуть хоть часть предоплаты. Лена лежала на диване и смотрела в потолок.
Вечером раздался звонок в дверь. Николай Петрович открыл. На пороге стоял Максим. Похудевший, с тёмными кругами под глазами, но с твёрдым взглядом.
– Лена дома? – спросил он просто.
Лена вышла в прихожую, замирая от неожиданности и страха.
– Пойдём поговорим, – сказал он, не заходя внутрь.
Они спустились во двор, сели на холодную детскую качель. Было тихо и пустынно.
– Я был у родителей, – начал Максим, не глядя на неё. – Они рассказали, что ты приходила, что извинялась.
Лена молчала.
– Я тебе две недели не звонил не из вредности, – продолжил он. – Мне нужно было понять. Понять, кого я любил два года. Лену, которая смеётся над моими глупыми шутками, или ту… другую. Которая может вот так, сходу, самых дорогих мне людей грязью облить.
– Это была не я, Макс, – хрипло сказала Лена.
– Это была ты, – перебил он. – В самый неподходящий момент, в стрессовой ситуации вылезла твоя истинная сущность. Жестокая, высокомерная.
Он помолчал, раскачивая качель носком ботинка.
– Но родители сказали ещё кое-что. Сказали, что ты плакала. Что тебе искренне стыдно. Не за срыв планов, а за слова. И они… они тебя простили. Мама сказала: "Все говорят глупости, когда злятся. Надо уметь прощать".
Лена смотрела на него, боясь дышать.
– Я не знаю, прощу ли я тебя когда-нибудь до конца за то, что ты сказала про них, – тихо произнёс Максим. – А про свадьбу… я не передумал. Но никаких загородных клубов, никаких кредитов из-за одного дня! Это не для нас. Всегда считал, что так могут делать только ненормальные люди,
Лена кивнула, сжимая пальцы.
– Но если… если ты готова начать всё с чистого листа. Если ты действительно поняла, что самое дорогое – это не банкетный зал, а люди… Может, и есть у нас шанс. Когда-нибудь... Не сейчас.
Максим посмотрел на неё, и в его глазах, наконец, появился отблеск чего-то знакомого, нежного.
– Я готова, – выдохнула Лена. – На всё, Макс. И на ужин в кабаке, и на роспись в ЗАГСе без гостей, готова ждать сколько угодно. Я просто хочу, чтобы ты был со мной.
Он ничего не ответил. Просто сидел рядом, и тишина между ними уже не была враждебной. Она была тяжёлой, но живой. В ней была боль, стыд и крошечный, слабый росток надежды.
Свадьба, конечно, не состоялась в намеченный день. Деньги родители Лены забрали обратно, потеряв часть задатка. Катерина Ивановна ещё долго ворчала, но Лена её уже почти не слушала.
Они с Максимом начали встречаться снова. Как в первый раз, как будто только познакомились и узнавали друг друга. Говорили о простых вещах. Избегали тем денег, свадеб, родителей. Иногда он замолкал, и в его взгляде появлялась та самая холодная тень, и Лена знала, что он вспоминает её слова. Она научилась молчать в эти моменты, давая обиде пройти.
Прошло полгода. Они сидели у него дома, смотрели старый фильм. И вдруг Максим сказал, не отрывая глаз от экрана:
– Знаешь, я узнал про один агротуристический комплекс под Волоколамском. Там есть небольшая деревянная часовенка и ресторан с домашней кухней на сорок человек. Цены… человеческие. Можно поехать на выходные, посмотреть.
Лена посмотрела на него. В его глазах не было вопроса, было предложение. Не пышной свадьбы, а нового начала. Скромного, своего.
– Звучит идеально, – тихо сказала она.
И впервые за долгое время она почувствовала, что лёд между ними начал таять по-настоящему.