Людмила сразу согласилась на командировку в Афганистан. Ну, в самом деле, что её удерживает в Ленинграде? Уж точно не комнатка о двенадцати квадратах в коммуналке и не должность медицинской сестры в военном госпитале. Супружеская жизнь тоже не задалась: сначала муж категорически был против ребёнка, а потом и вовсе сбежал, оставив на столе записку, что встретил настоящую любовь. Молодая женщина не пыталась вернуть его.
Сестра-хозяйка Алевтина Петровна безоговорочно одобрила решение подруги: «Правильно, Люсёк. Нечего тебе здесь делать. О будущем надо думать. За речкой и денег заработаешь, и мужика стоящего, глядишь, отыщешь. Езжай, подруга. Только письма не забывай писать».
***
На проводах Людмила по чистой случайности подслушала разговор подвыпивших врачей. «Пропадёт наша Люська. - Говорил начальник отделения Виктор Романович старшему ординатору Борису. - Как пить дать, отправят девчонку в какую-нибудь медроту на краю географии». «Это ещё почему? – Удивился Борька. – Людмила - классный специалист. Таких поискать надо. Ей самое место в Кабуле». «Так-то оно так, – согласился Виктор Романович, - только там отбор особый. В Кабуле тех оставляют, у кого ноги от ушей и лицо, как у киноактрис. Остальных - по гарнизонам. Вот и получается, что нашей Люське прямая дорога в медроту».
Виктор Романович оказался прав: Людмилу направили старшей сестрой в медицинскую роту мотострелковой бригады.
***
Она быстро освоилась на новом месте и также быстро завоевала авторитет среди коллег. Помогли восьмилетний опыт работы в знаменитом госпитале и в меру покладистый характер. Правда, по имени-отчеству к ней обращался только начальник отделения, а остальные и в глаза и за глаза называли Люськой. Людмила сначала возмущалась, но потом привыкла и перестала обращать внимание. Со «стоящим» мужчиной тоже не сложилось. Случались, конечно, романы, но скоротечные, без обязательств и продолжения.
Календарный год пролетел незаметно, и Людмила стала собираться в заслуженный отпуск.
***
Тот день ничем не отличался от других: Людмила сделала обязательный втык младшему и среднему персоналу за мелкие нарушения, проверила порядок в больничных палатах и соблюдение назначений лечащих врачей.
Время уверенно шло к обеду. Казалось, уже не произойдёт ничего из ряда вон, как неожиданно в её кабинетик ворвалась Валентина, медсестра и по совместительству соседка по комнате в общежитии.
- Люська! – Воскликнула подруга, притопнув ногой. - Ты чего сидишь, в бумажках копаешься? С ума сошла?
- Что случилось? - Взглянула на взъерошенную девчонку Людмила. - Эфиром надышалась, или клизму потеряла? Не переживай. Я тебе сейчас новую выдам.
- Ты чё, не слыхала? Сам Розенбаум через час с концертом выступать будет! – От волнения Валька забылась и перешла на свой «урюпинский» диалект. - А нам с тобой ещё переодеться и накрасится надоть …
— Это ещё зачем? Не в театр собрались. Вокруг все в робах, а мы такие расфуфыренные припрёмся. Самой не смешно?
- Ни капельки. Представь себе, подруга. Заметит нас Розенбаум среди толпы, подумает-подумает, а потом к себе заберёт. У него ж в ансамбле одни мужики. Разве это дело? И заживём мы с тобой, Люська, настоящей жизнью: гастроли, концерты, от поклонников отбоя нет. А ты говоришь: «Зачем» …
***
В компанию напросились ещё три медсестры. По настоянию Валентины они надели сильно укороченные медицинские халаты, туфли на высоких каблуках и навели «боевую» раскраску. По дороге к плацу, где вот-вот должен был начаться концерт, Людмила обнаружила в кармане свёрнутое вчетверо вафельное полотенце, которое было абсолютно новым и так пахло свежестью, что она не решилась выбросить накрахмаленный квадрат.
Пропахшая потом и армейской обувью толпа, ожидающая появления на сцене артистов, без возражений пропустила сестрёнок в первый ряд.
- Блин! - Недовольно покрутила головой Валентина. – Насквозь провоняем сапожищами. Никакой клима-блима не спасёт.
- Помолчи, а? – Осадила товарку Тамара, начальник аптеки. - Совесть бы поимела. Ребята в палатках безо всяких кондёров живут и из рейдов не вылазят, а тебе, видишь ли, запах не понравился. Королевна урюпинская …
Валентина изготовилась к схватке, но в этот момент народ взорвался приветственными возгласами и аплодисментами: на сцену вышел Розенбаум в сопровождении музыкантов. Людмила сама не поняла, откуда в ней взялась смелость. Она шагнула к сцене и, стараясь перекричать шум, обратилась к артисту:
- Александр Яковлевич! Можно мне к вам? Я тоже из Ленинграда, и тоже медик. Я вам лоб буду от пота протирать, чтобы солнечный удар не случился. Даже полотенце с собой взяла. Не переживайте, оно нулёвое.
А дальше случилось невероятное: Розенбаум молча подошёл к краю платформы и, протянув руки, поднял Люську на импровизированную сцену. Толпа зашлась от восторга. Казалось, никакая сила не заставит их угомониться … но вот раздались первые аккорды, и над плацем воцарилась тишина.
***
Людмила не помнила сколько длился концерт. К своему стыду, она даже не вслушивалась в тексты. Но как только начинала стихать музыка, девушка осторожно промокала голову артиста от обильного пота и переворачивала вафельный лоскут, стараясь просушить полотенце. Ей было всё равно, что о ней сейчас думают подруги и зрители, и глубоко наплевать на завтрашние сплетни. Люся точно знала, что в эти минуты свершается событие, которое станет самым главным в её жизни.
Концерт закончился неожиданно. Розенбаум просто перестал петь и поднялся со стула. Девушка по инерции хотела вытереть ему лоб, но не успела: артист подошёл к краю помоста и принялся расписываться на предметах, которые протягивали ему люди. Впередистоящие полезли на сцену, возникла толчея и неразбериха. Видимо, тогда Людмила выпустила из рук заветный лоскут. Сначала она пыталась разыскать полотенце, но быстро поняла бесполезность затеи. От горя девушка закрыла лицо ладонями и тихонько заплакала. Странно, но, несмотря на суматоху и гвалт, Александр услышал плач.
- Что с тобой, сестрёнка? - Развернулся он к ней. – Неужели я тебя обидел?
На несколько секунд повисла тишина.
- Полотенце … пропало! - Ответила сквозь всхлипы Люська.
Глаза Розенбаума сначала расширились от удивления, затем он скинул спецназовскую куртку, стащил тельняшку и под одобрительный гул публики протянул Людмиле.
- Держи, сестрёнка! На память.
***
Люся погибла через три дня после концерта. Нет, сестра не ходила в рейд с разведчиками и не вытаскивала раненных из-под шквального огня. Никакого подвига: просто штабной автобус, который вёз её и четырёх девчонок в аэропорт, откуда начинался долгожданный отпуск, подорвался на случайной мине. Так уж получилось, что бронетранспортёр сопровождения благополучно переехал через выбоину в бетонке, а мина сработала именно под тем колесом, над которым сидела старшая медсестра. Девчата остались живы, только соседка справа получила контузию средней тяжести.
По сложившейся за речкой традиции, коллеги поставили на месте подрыва фанерный обелиск с фотографией и надписью: «Наша Люся».
Повести и рассказы «Афганского цикла», а также обе книги романа «Баловень» Николая Шамрина опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/