– Таня, ты куда дела штопор? Я же положил его на край стола, ну вот пять минут назад лежал! – голос Олега звучал раздраженно, перекрывая бодрый голос телеведущего из включенного в гостиной телевизора.
Татьяна устало выдохнула, откладывая в сторону нож, которым нарезала лимон. Спина гудела так, словно она разгружала вагоны, а не хлопотала на собственной кухне. До Нового года оставалось чуть больше часа, а ощущение праздника, которое она так старательно пыталась в себе разжечь с самого утра, стремительно таяло, как снег на батарее.
– Олег, посмотри в ящике со столовыми приборами. Или на подоконнике, ты там открывал банку с горошком, – отозвалась она, стараясь сохранять спокойствие. – И, пожалуйста, не кричи. У меня голова раскалывается.
Муж что–то пробурчал, загромыхал ящиками, но через минуту победоносно звякнул металлом.
– Нашел! Вечно ты все перекладываешь, никакой системы. Кстати, а где салфетки с елочками? Те, которые мама подарила?
– В серванте, на нижней полке. Олег, может, ты уже начнешь накрывать на стол? Я не успеваю с горячим, утка еще жесткая.
Олег появился в дверях кухни. Он был уже при параде – в свежей голубой рубашке, которая ему очень шла, скрывая намечающийся животик, и в темных брюках. Татьяна невольно залюбовалась им на секунду. Двадцать лет вместе. Немалый срок. Было всякое – и безденежье в девяностые, и съемные квартиры, и рождение дочери, и кризисы. Но они выстояли. Сейчас, казалось бы, живи да радуйся: ипотека выплачена, дочь Алина учится в Петербурге, у обоих стабильная работа.
Вот только в последнее время Олег стал каким–то чужим. Дерганым, отстраненным. Татьяна списывала это на усталость и проблемы на работе – он говорил, что у них реорганизация, возможны сокращения, нервы на пределе.
– Тань, ну какой стол? Еще рано, – он взглянул на наручные часы. – Всего одиннадцать. Успеем. Я лучше пока матери позвоню, поздравлю, а то потом сеть ляжет, не пробиться будет.
Он развернулся и ушел в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. Татьяна осталась одна наедине со шкварчащей уткой и горой немытой посуды, образовавшейся в процессе готовки.
Ей стало обидно. Раньше они всегда готовили вместе. Олег чистил картошку, смешно шутил, подсовывал ей кусочки колбасы, пока она резала салат. Они включали музыку, пританцовывали. А сегодня он весь день просидел в телефоне, ссылаясь на срочные рабочие чаты, и вышел на кухню только за штопором.
Татьяна подошла к окну. За стеклом падал крупный, пушистый снег, укрывая двор белым одеялом. В окнах дома напротив мигали гирлянды, кто–то уже запускал фейерверки, не дожидаясь полуночи.
«Ничего, – успокоила она себя. – Сейчас сядем за стол, проводим Старый год, выпьем шампанского, и напряжение уйдет. Может, он и правда просто устал. Я ведь тоже не подарок, вечно пилю его с этим ремонтом».
Ремонт был больной темой. Они планировали обновить кухню еще летом, откладывали деньги. Но в октябре Олег сказал, что у него сломалась машина – полетела коробка передач, ремонт влетел в копеечку. Пришлось отдать все накопления. Татьяна расстроилась, конечно, кухня была старая, еще от свекрови осталась, но машина для Олега – кормилица, без нее никак.
Она вернулась к плите, полила утку вытопившимся жиром. Аромат яблок и специй наполнил небольшое помещение, немного примиряя с действительностью.
В этот момент телефон Татьяны пискнул. Сообщение от дочери: «Мамуль, папуль, с наступающим! Люблю вас! Мы с ребятами уже отмечаем, связь плохая, звонить не буду. Целую!». И следом прилетела фотография: счастливая Алина в блестящем платье в обнимку с каким–то парнем на фоне наряженной елки.
Татьяна улыбнулась, тепло разлилось в груди. Дочка выросла, у нее своя жизнь. Хорошо, что у нее все хорошо.
– Олег! Алина написала! – крикнула она в сторону спальни.
Ответа не последовало. Наверное, он все еще разговаривал с матерью. Свекровь, Анна Петровна, любила поговорить обстоятельно, перечисляя все свои болячки и последние новости из жизни соседей. Разговор мог затянуться надолго.
Татьяна начала носить тарелки в гостиную. Расставила хрустальные бокалы – доставала их раз в год, берегла. Разложила приборы. В центре стола водрузила вазу с мандаринами и еловыми ветками. Получилось красиво, торжественно.
В половине двенадцатого Олег наконец вышел из спальни. Вид у него был странный – глаза бегали, на щеках горел румянец, и он то и дело потирал руки, словно ему было холодно.
– Поговорил? – спросила Татьяна, расправляя скатерть.
– А? Да, да, поговорил. Мама привет передавала, жаловалась на давление, как обычно. Слушай, Тань... – он замялся, теребя пуговицу на манжете. – Тут такое дело. Мне, возможно, придется отъехать ненадолго. Завтра. Или даже сегодня ночью.
Татьяна замерла с салатницей в руках.
– Куда отъехать? В новогоднюю ночь? Олег, ты в своем уме?
– Да с работы написали, – он быстро отвел взгляд. – Там авария на объекте, серверная полетела. Шеф рвет и мечет. Если не починим, штрафы будут огромные, премии лишат.
– Но ты же не системный администратор, ты менеджер! Причем тут серверная?
– Тань, ты не понимаешь, я ответственный за проект. Мое присутствие обязательно. Я постараюсь отбрехаться, но если вызовут – придется ехать. Это деньги, Тань. Нам сейчас деньги нужны.
Внутри у Татьяны все похолодело. Какая–то фальшь была в его голосе, слишком уж много суетливых движений, слишком много оправданий. Но она отогнала от себя дурные мысли. Не может же он врать ей в глаза за полчаса до боя курантов.
– Ладно, будем надеяться, что обойдется, – сухо сказала она. – Садись за стол. Утка готова.
Они сели. Телевизор бубнил что–то веселое, на экране мелькали артисты в перьях и блестках. Татьяна наложила мужу салат, подвинула тарелку с заливным.
– Ну, давай проводим Старый год, – предложила она, поднимая бокал с морсом (шампанское решили открыть под бой курантов). – Пусть все плохое останется в нем. Трудный был год, но мы справились.
Олег кивнул, чокнулся с ней, но пить не стал, только пригубил. Его телефон лежал на столе, экраном вниз, прямо возле его правой руки. Он то и дело косился на него, словно ждал звонка.
– Вкусно, – сказал он, прожевав кусок «Оливье». – Ты в этот раз яблоко добавила?
– Нет, Олег, я всегда делаю с яблоком. Ты двадцать лет ешь этот салат и каждый раз спрашиваешь.
Разговор не клеился. Повисли тяжелые паузы, которые заполнял только шум телевизора. Татьяна чувствовала себя одинокой, сидя напротив родного мужа. Ей хотелось поговорить по душам, вспомнить, как они встречали Новый год молодыми, как катались с горки на пакетах, как мечтали о своей квартире. А Олег сидел, уткнувшись в тарелку, и, казалось, мыслями был где–то очень далеко.
– Кстати, я тебе подарок приготовил, – вдруг оживился он, словно вспомнил о своей роли примерного семьянина.
Он полез в карман брюк и достал небольшую коробочку, перевязанную ленточкой.
– Вот. Это сертификат в магазин косметики. Купишь себе что–нибудь. Духи там или помаду.
Татьяна взяла коробочку. Сертификат на три тысячи рублей. В «Магнит Косметик». Нет, она, конечно, не ждала бриллиантов, зная их ситуацию с деньгами, но... Три тысячи? После того, как он потратил сто пятьдесят тысяч на ремонт машины? Это выглядело как отмашка. «На, только отстань».
– Спасибо, – тихо сказала она. – А у меня для тебя тоже есть подарок.
Она достала из–под елки красивый пакет. В нем лежал хороший, дорогой кожаный портфель. Она копила на него полгода, откладывая с премий, экономила на обедах. Старый портфель Олега совсем истерся, ручка потрескалась, и ему было стыдно ходить с ним на встречи.
Олег открыл пакет, достал портфель, погладил гладкую кожу.
– Ого... Тань, это же... дорого, наверное? – в его голосе прозвучала не радость, а испуг. – Зачем такие траты? У нас же каждая копейка на счету.
– Я хотела тебя порадовать, – голос Татьяны дрогнул. – Ты же жаловался на старый.
– Ну да, да... Спасибо. Отличный портфель. Просто... ладно, неважно. Спасибо.
Он отложил подарок на соседний стул, даже не заглянув внутрь, где лежала открытка с теплыми словами, которые она сочиняла два дня.
Стрелки часов неумолимо приближались к двенадцати.
– Без пяти двенадцать! – объявил ведущий с экрана. – Готовьте шампанское!
Олег встрепенулся.
– Сейчас, я за шампанским на балкон сбегаю, я его там охлаждал, чтобы место в холодильнике не занимать.
Он вскочил и быстрым шагом направился к балконной двери. Телефон остался лежать на столе.
Татьяна смотрела на темный прямоугольник смартфона. Какое–то шестое чувство, женская интуиция, которая никогда ее не подводила, буквально кричала: «Посмотри!». Она всегда считала, что лазить по телефонам мужа – это низко, это удел истеричек. Но поведение Олега сегодня переходило все границы.
В этот момент экран загорелся. Пришло уведомление.
Татьяна не хотела смотреть. Честно не хотела. Но взгляд сам зацепился за всплывшее окошко. Телефон лежал так, что текст был виден отчетливо. Крупные буквы на ярком фоне.
*От кого: Зайчонок (работа)*
*«Милый, ну где же ты? Мы с малышом заждались! Шампанское стынет, я надела то белье, которое ты подарил. Приезжай скорее, скажи своей мымре про аварию и беги ко мне. Люблю! Твой подарок просто супер, машина – огонь! Целую!»*
Мир вокруг Татьяны качнулся. Звук телевизора исчез, превратившись в ватный гул. В глазах потемнело.
«Машина – огонь...»
В голове, как кусочки пазла, начали складываться факты. «Сломанная коробка передач», на ремонт которой ушли все сбережения. «Реорганизация на работе». Постоянные задержки. Пароль на телефоне, который он сменил месяц назад. Отсутствие денег на нормальный подарок жене. И этот цинично записанный контакт «Зайчонок (работа)».
Машина. Он купил ей машину. На их общие деньги. На деньги, которые Татьяна откладывала на ремонт кухни, отказывая себе во всем.
– Ну вот и шампанское! Ледяное! – Олег ввалился в комнату с запотевшей бутылкой, сияя фальшивой улыбкой. – Сейчас бахнем! Тань, ты где фужеры поставила? А, вижу.
Он подошел к столу, начал возиться с проволокой на горлышке. Его руки слегка дрожали.
Татьяна сидела неподвижно, глядя на него. Она видела его лицо, знакомое до каждой морщинки, и не узнавала. Кто этот человек? Как он мог? Двадцать лет...
– Олег, – тихо позвала она. Голос был чужим, хриплым.
– А? Что, Тань? Сейчас, пробка тугая...
– Тебе сообщение пришло. С работы.
Олег замер. Бутылка в его руках застыла под опасным углом. Он медленно поднял глаза на жену, потом перевел взгляд на телефон, экран которого уже погас.
– Да? Наверное, шеф. Я же говорил, там авария...
– Да, авария, – кивнула Татьяна, поднимаясь со стула. Ноги были ватными, но она заставила себя выпрямиться. – Серьезная авария, Олег. У твоего «Зайчонка» шампанское стынет. И белье новое. И машина, которую ты ей подарил на мои деньги, ей очень понравилась.
Лицо Олега посерело. Он выпустил бутылку из рук. Она с грохотом ударилась о стол, но, к счастью, не разбилась, только покатилась, сбивая тарелки. Грохот посуды прозвучал как взрыв в тишине комнаты.
– Тань, ты не так поняла... Ты читала мои смс? Как ты смела?! Это личное пространство!
– Личное пространство? – Татьяна горько усмехнулась. – Личное пространство куплено на деньги из семейного бюджета? На деньги, которые мы копили три года? Ты сказал, что у тебя сломалась коробка передач! Ты врал мне в глаза, глядя, как я зашиваю старые сапоги, потому что "денег нет"!
– Это не то, что ты думаешь! – закричал он, переходя в нападение. Лучшая защита – это нападение, он всегда так делал. – Это коллега, я просто помог ей выбрать машину, она просила совета! А деньги... деньги я занял!
– И белье ты ей помог выбрать? И малыша ее ждешь? У тебя там что, вторая семья, Олег?
По телевизору начали бить куранты.
*Бом!*
– Тань, давай поговорим спокойно. Не сейчас. Сейчас Новый год! Не порти праздник!
– Праздник? – Татьяна подошла к столу, взяла телефон мужа и швырнула его ему в грудь. Он инстинктивно поймал гаджет. – Мой праздник ты испортил в тот момент, когда решил, что я «мымра», которой можно врать.
*Бом!*
– Ты никуда не поедешь, – прошипел он. – Ты все выдумала. Это просто шутка, розыгрыш! Ребята с работы прикалываются!
– Вон, – тихо сказала Татьяна.
– Что?
– Вон отсюда. Иди к своему Зайчонку. К малышу. К новой машине. Чтобы духу твоего здесь не было через пять минут.
*Бом!*
– Ты гонишь меня? Ночью? Зимой? – Олег выглядел ошарашенным. Он не ожидал такого от покорной, терпеливой Татьяны. – Это и моя квартира тоже!
– Квартира куплена моими родителями, Олег. Ты здесь только прописан. И я тебя выпишу. Убирайся. Или я вызову полицию. Скажу, что ты пьян и угрожаешь мне. Поверь, я это сделаю.
Олег смотрел на нее и понимал: сделает. В ее глазах, обычно мягких и теплых, сейчас был лед. Тот самый лед, о который разбиваются «Титаники».
*Бом!*
Он схватил свой новый портфель – подарок жены, – сунул в карман телефон и, не говоря ни слова, выскочил в коридор. Татьяна слышала, как он надевает ботинки, как гремит ключами.
– Дура! – крикнул он уже от входной двери. – Кому ты нужна будешь, старая! Приползешь еще!
Дверь хлопнула.
*Бом! Бом! Бом!*
*Ура! С Новым годом!* – заорал телевизор. Заиграл гимн.
Татьяна стояла посреди гостиной. На столе валялась перевернутая бутылка теплого шампанского, салат в тарелке Олега остался нетронутым. Красивая утка остывала, покрываясь жирной пленкой.
Слезы не текли. Был только шок и звенящая пустота в ушах.
Она подошла к столу, механически поправила сбившуюся скатерть. Взяла бутылку шампанского. Пробка все еще сидела туго. Татьяна, не чувствуя боли в пальцах, скрутила проволоку и с силой надавила.
Хлопок был громким, как выстрел. Пробка улетела куда–то в угол, пена хлынула на скатерть, на пол, на ее праздничное платье.
Татьяна налила себе полный бокал. Подняла его, глядя на свое отражение в темном окне. Там стояла женщина – уставшая, с размазанной помадой, в мокром от вина платье. Но эта женщина была свободна.
– С Новым годом, Таня, – сказала она своему отражению. – С новой жизнью.
Она залпом выпила шампанское. Оно было кислым и колючим, но это было именно то, что нужно.
Потом она взяла телефон. Заблокировала номер Олега. Открыла приложение банка. На ее личном счете, про который Олег не знал (маленькая заначка, «на черный день»), было пятьдесят тысяч рублей. Немного. Но на первое время хватит.
Она села на диван, поджала ноги. Есть не хотелось. Хотелось смыть с себя этот вечер, этот год, это предательство.
В дверь позвонили. Сердце Татьяны екнуло. Неужели вернулся? Неужели будет ломиться, скандалить?
Она осторожно подошла к двери, посмотрела в глазок.
На площадке стояла соседка, баба Маша, божий одуванчик в смешном колпаке Санта–Клауса.
Татьяна открыла дверь.
– Танюша! С Новым годом! – прошамкала старушка, протягивая тарелку, накрытую салфеткой. – Вот, пирожков напекла, с капустой. Слышу, у вас тихо, не шумите. Думаю, дай угощу. А где твой–то?
Татьяна посмотрела на румяные пирожки, на доброе лицо соседки. И вдруг, впервые за вечер, расплакалась. Слезы хлынули градом, смывая тушь, напряжение, боль.
– Ушел, баба Маша. К зайцам ушел. Насовсем.
Баба Маша не стала задавать лишних вопросов. Она решительно шагнула в квартиру, поставила тарелку на тумбочку и обняла Татьяну.
– Ну и пес с ним, с зайцем этим, – сказала она, гладя Татьяну по спине сухой ладонью. – Значит, не твой человек был. Гнилой. Хорошо, что сейчас ушел, а не когда ты совсем старая стала бы. Поплачь, деточка, поплачь. Слезы душу моют.
Они просидели на кухне до трех утра. Ели остывшую утку, пили чай с пирожками, смотрели старые комедии. Баба Маша рассказывала смешные истории из своей молодости, про то, как она выгнала первого мужа веником, когда застала его с буфетчицей.
– И ничего, Танька! Второго нашла, золотого мужика, царствие ему небесное. И ты найдешь. Ты баба видная, хозяйственная. А этот... пускай катится на своей новой машине. Далеко не уедет.
Когда соседка ушла, Татьяна убрала со стола. Выбросила остатки еды с тарелки Олега в мусорное ведро. Собрала его вещи – пока только то, что попалось под руку в ванной и в коридоре: тапочки, зубную щетку, бритву. Сложила все в мусорный пакет и выставила за дверь.
Утро первого января было тихим и ослепительно белым. Татьяна проснулась на диване в гостиной. Голова немного болела от шампанского и слез, но на душе было удивительно спокойно.
Она взяла телефон. Куча поздравлений от друзей, коллег. Пять пропущенных от свекрови (видимо, сынок уже пожаловался). И одно сообщение от неизвестного номера.
Она открыла его. Это было фото. Разбитая машина – передний бампер всмятку, капот домиком. И подпись: «Докатался твой заяц. В столб въехал. Жив, но машина в хлам. С Новым годом, Татьяна Сергеевна. Бумеранг существует».
Номер был незнаком, но Татьяна догадалась – это кто–то из общих знакомых, кто знал правду, но молчал до поры до времени. А может, сама судьба прислала весточку.
Она удалила сообщение. Ей было все равно. Пусть хоть в столб, хоть в канаву. Это больше не ее проблемы. Ее проблемы закончились вчера, в 23:55.
Татьяна подошла к окну, распахнула створку. Морозный воздух ворвался в квартиру, выгоняя запах вчерашней утки и чужих духов, которые, как ей казалось, она чувствовала от Олега.
Впереди была целая жизнь. И она точно знала, что следующий Новый год она встретит так, как захочет сама. Может быть, в Париже. А может быть, просто дома, но с теми, кто ее по–настоящему любит и ценит.
Она пошла на кухню варить кофе. Жизнь продолжалась, и она пахла не предательством, а свежемолотой арабикой и мандаринами.
Если история тронула вас, подписывайтесь на канал и ставьте лайк, впереди много жизненных рассказов. Напишите в комментариях, смогли бы вы простить такое предательство в новогоднюю ночь?