– Танюша, ну ты чего трубку не берешь? Я уже третий раз звоню, у меня же новости! Мы тут посовещались с Колей и решили: чего нам в городе киснуть? Новый год – праздник семейный, так что встречай гостей! Мы к вам на дачу приедем всей толпой. С нас – холодец и два салата, а с вас – банька, шашлыки и спальные места. Ну и, само собой, стол накрой по-человечески, а то мы с дороги голодные будем.
Голос золовки, Людмилы, звучал в трубке так громко и безапелляционно, что Татьяне пришлось отодвинуть телефон от уха. Она стояла посреди своей кухни, держа в одной руке запотевшую банку с маринованными огурцами, а в другой – полотенце. За окном падал крупный, пушистый снег, обещая настоящую зимнюю сказку, ту самую, ради которой они с Андреем и построили свой загородный дом. Дом, который теперь снова оказался под угрозой нашествия.
Татьяна медленно поставила банку на стол, выдохнула и, стараясь говорить спокойно, ответила:
– Люда, подожди. Какая дача? Какие гости? Мы с Андреем никого не приглашали. Мы планируем встречать Новый год вдвоем. Тихо, спокойно, без суеты.
На том конце провода повисла пауза, но ненадолго. Людмила фыркнула, и даже через расстояние Татьяна представила, как та закатывает глаза.
– Ой, ну не начинай, а? «Вдвоем»! Скукотища же смертная. Что вы там вдвоем делать будете? На телевизор смотреть? А тут – родня! Племянники твои, Сашка с Иришкой, приедут, внука привезут. Артемке свежий воздух нужен, у него аденоиды. Ты что, ребенку пожалеешь кислорода? Да и мы с Колей давно в бане не были, косточки погреть надо. Короче, не выдумывай. Мы тридцать первого с утра выдвигаемся. К обеду будем. Ключи от гостевого домика тоже приготовь, а то нас много, в основном доме тесновато будет спать.
Татьяна почувствовала, как внутри начинает закипать глухое раздражение. Это происходило каждый раз. Стоило им с мужем обзавестись чем-то хорошим, как родня мужа тут же считала это своей собственностью.
– Люда, послушай меня внимательно, – Татьяна сделала голос жестче. – Мы не принимаем гостей. Никого. Ни тридцать первого, ни первого, ни второго. Мы устали за год. Андрей на работе пропадал без выходных, я тоже не сидела сложа руки. Мы хотим тишины. Это не обсуждается.
– Ты сейчас серьезно? – голос золовки стал визгливым. – Родной сестре мужа от ворот поворот даешь? Андрюша в курсе, что ты его семью на порог пускать не хочешь? Или ты, как всегда, все сама решила, а его под каблуком держишь?
– Андрей полностью согласен со мной, – соврала Татьяна, хотя знала, что мужу еще предстоит выдержать этот натиск. – И дело не в каблуке, а в элементарном уважении. Вы даже не спросили, есть ли у нас планы. Вы просто поставили перед фактом. Так не делается.
– Ах, уважение ей нужно! – взвилась Людмила. – Мы к ним со всей душой, холодец варим, а она... Знаешь что, Таня? Не тебе решать. Дом строил мой брат, на деньги нашей семьи в том числе, между прочим! Так что я позвоню Андрею, и мы поговорим с ним, как брат с сестрой, без посредников.
В трубке раздались короткие гудки. Татьяна опустилась на стул и закрыла лицо руками. «На деньги нашей семьи» – это было любимое выражение Людмилы. Когда десять лет назад они начинали стройку, свекровь, Царствие ей Небесное, дала Андрею пятьдесят тысяч рублей на фундамент. Дом в итоге обошелся в несколько миллионов, которые Татьяна и Андрей выплачивали, отказывая себе во всем, но эти несчастные пятьдесят тысяч стали вечным аргументом для любых претензий родни.
Вечером вернулся Андрей. По его понурым плечам и виноватому взгляду Татьяна сразу поняла: сестра уже «обработала» его по полной программе. Он молча разделся, прошел на кухню, сел за стол и тяжело вздохнул, глядя на узорчатую скатерть.
– Звонила Люда, – наконец произнес он, не поднимая глаз.
– Я знаю, – Татьяна поставила перед ним тарелку с ужином. – И что она сказала? Что я злая мегера, которая разлучает брата с сестрой?
– Ну, примерно так, – Андрей поморщился. – Тань, она говорит, они уже настроились. Продукты купили. Сашка отгул взял. Неудобно как-то получается. Может, пустим? Ну что нам, места жалко? Дом же большой.
Татьяна резко обернулась от плиты. В ее руках была лопатка, и она сжала её так, будто собиралась идти в бой.
– Андрей, ты помнишь прошлый Новый год?
Муж отвел взгляд.
– Ну, было шумно, да...
– Шумно? – Татьяна подошла ближе. – Андрей, они сожгли ковер в гостиной бенгальскими огнями. Твой племянник Саша, перебрав коньяка, сломал дверь в душевую кабину. Внук Артемка разрисовал фломастерами новые обои в спальне, а Люда сказала: «Ну это же ребенок, он творчески развивается, нельзя ругать». А кто потом два дня выгребал горы мусора, мыл посуду за десятью людьми и выслушивал от твоей сестры, что «салат был суховат», а «баня недостаточно горячая»? Я. Я это делала. А ты бегал вокруг них, подливал напитки и боялся слово поперек сказать.
– Ну они же родня... – вяло сопротивлялся Андрей. – Не чужие люди.
– Родня не ведет себя как оккупанты, – отрезала Татьяна. – Родня спрашивает разрешения. Родня помогает, а не требует обслуживания. Я не хочу работать прислугой в свой праздник. Я хочу сидеть у камина в пижаме, пить шампанское и смотреть на огонь. С тобой. Вдвоем. Ты мне обещал.
Андрей потер переносицу. Он знал, что жена права. Каждое слово было правдой. Но многолетняя привычка уступать старшей сестре, которая заменила ему мать после смерти родителей, сидела глубоко. Люда всегда была громкой, напористой, умела вывернуть ситуацию так, что виноватым оставался он.
– Тань, но как я им откажу? Она сказала, что они уже чуть ли не вещи собрали.
– А так и откажешь. Ртом. Скажешь: «Извини, Люда, но у нас другие планы». Все. Если не можешь ты, это сделаю я. Хотя я уже сказала ей «нет», но она, видимо, не понимает русского языка.
– Она просит ключи, – тихо сказал Андрей.
Татьяна замерла.
– Что?
– Ну... она предложила вариант. Говорит, если вы такие буки и хотите тишины, то оставайтесь в городе, в квартире. А им дайте ключи от дачи. Они там сами отпразднуют, нас трогать не будут. Говорит: «Вам же лучше, готовить не надо, убирать не надо, мы сами все сделаем, а потом уедем».
Татьяна рассмеялась. Это был нервный, злой смех.
– Потрясающе. Просто потрясающе. То есть, мы должны освободить свой дом, который строили, душу вкладывали, ради того, чтобы твоя сестра с ее семейством устроила там погром? А нам сидеть в городской квартире под звуки петард за окном? Андрей, ты сам-то слышишь, как это звучит?
– Звучит бредово, я согласен, – Андрей поднял руки, сдаваясь. – Я ей не сказал «да». Я сказал, что посоветуюсь с тобой.
– Советоваться тут не о чем. Ключи они не получат. Ни от дачи, ни от гостевого домика, ни от сарая. Точка.
Следующие три дня превратились в холодную войну. Людмила звонила по пять раз на дню. То она плакала и давила на жалость («Мать на том свете все видит, как ты сестру обижаешь!»), то угрожала («Я всем родственникам расскажу, какая у тебя жена стерва!»), то пыталась подкупить («Мы тебе, Андрюша, самогон привезем, Коля сам гнал, на кедровых орешках!»).
Татьяна держала оборону. Она заблокировала номер золовки, чтобы не трепать себе нервы, и запретила Андрею вступать в долгие переговоры.
– Просто говори «нет» и клади трубку, – учила она мужа.
Двадцать девятого декабря они начали собирать вещи. Продукты, подарки друг для друга, уютные пледы, книги. Настроение, несмотря на осаду, начало улучшаться. Предвкушение любимого дома, заснеженного леса и тишины брало свое.
И тут, вечером, раздался звонок в дверь городской квартиры.
Татьяна посмотрела в глазок и похолодела. На площадке стояла Людмила. Рядом переминался с ноги на ногу ее муж Коля, дыша перегаром даже через железную дверь, и стоял их сын Саша с огромной спортивной сумкой.
– Андрей, они здесь, – шепотом сказала Татьяна, отходя от двери.
Андрей побледнел.
– Кто?
– Твоя любимая родня. Пришли штурмом брать.
Звонок трезвонил не переставая. Потом начали стучать кулаком.
– Андрюха, открывай! Мы знаем, что вы дома! Машина внизу стоит! – орал Коля. – Давайте поговорим как мужики! Чего вы прячетесь, как мыши?
Андрей растерянно посмотрел на жену.
– Надо открыть... Соседи полицию вызовут.
– Пусть вызывают. Это они хулиганят, а не мы, – прошипела Татьяна. Но стук становился все настойчивее, и слышно было, как открылась дверь у соседки бабы Вали.
– Ладно, – Татьяна решительно шагнула к двери. – Я сама с ними поговорю.
Она распахнула дверь. Людмила, уже набравшая воздуха для очередного крика, поперхнулась. Она ожидала увидеть брата, которого легко продавить, а перед ней стояла Татьяна – спокойная, холодная и непреклонная.
– Явились, – констатировала Татьяна, скрестив руки на груди. – Что вам нужно?
– Нам нужно нормальное человеческое отношение! – сразу пошла в атаку Людмила, пытаясь протиснуться в прихожую. Но Татьяна не сдвинулась с места, перекрывая проход.
– Отношение заслуживают, Люда. А вы его вымогаете. Я по телефону все сказала. Мы едем на дачу одни.
– Да подавись ты своей дачей! – выплюнула Людмила. – Мы не к тебе приехали, а к брату. Андрюша! Выйди! Посмотри, как твоя жена родню на пороге держит! Мы просто за ключами заехали. Раз вы такие принципиальные, мы согласны на компромисс. Вы там сами, а мы в гостевом домике. Мы вам мешать не будем. Тихонько посидим, шашлычок пожарим. Сашка вон гитару взял.
– Гитару? – Татьяна усмехнулась. – Чтобы орать песни до пяти утра? Нет. Гостевой домик законсервирован на зиму. Отопление отключено, воды нет.
– Так включите! – удивился Коля. – Андрюха рукастый, он все мигом наладит. Танька, ну будь человеком. У нас уже мясо замариновано, ведро целое! Куда нам его девать? В квартире духота, а там природа...
– Коля, ваши проблемы с мясом – это ваши проблемы. Гостиницы за городом работают, турбазы тоже. Снимайте домик и празднуйте.
– Денег у нас нет на турбазы! – рявкнула Людмила. – Цены видела? А у родного брата дом пустует! Вернее, не пустует, а два человека на двести квадратных метров жируют! Это несправедливо!
– Несправедливо – это когда мы пахали на этот дом десять лет без отпусков, а вы в это время ездили в Египет и меняли машины, – тихо сказал Андрей, появляясь за спиной жены.
Татьяна с удивлением и благодарностью посмотрела на мужа. Он был бледен, но голос его звучал твердо.
– О, голос прорезался! – всплеснула руками Людмила. – Андрюша, ты что несешь? Какой Египет? Сто лет назад это было! Ты сейчас сестру родную на улицу выгоняешь?
– Я тебя не выгоняю, Люда. Вы живете в своей квартире. Празднуйте там. На дачу вы не поедете. Я помню прошлый раз. Мне хватило. Я потом месяц баню от гари отмывал после того, как Коля решил там "поддать парку" пивом на камни. И дверь, которую Сашка вынес, я тоже помню.
– Мелочные! – завизжала Людмила. – Тряпки! За дверь удавятся! Да мы бы заплатили!
– Вы ни копейки тогда не предложили, – напомнила Татьяна. – Только сказали "с кем не бывает". Всё, разговор окончен. Уходите.
– Ключи дай! – вдруг угрожающе шагнул вперед Саша, сын Людмилы. Парень был здоровый, наглый, привыкший, что мать ему все достает. – Дядь Андрей, дай ключи. Мы с пацанами договорились уже. Я обещал, что место будет. Не позорь меня перед друзьями.
– Ах, ты еще и друзей позвал? – Татьяна покачала головой. – То есть, кроме вас, там была бы еще толпа незнакомых подростков? Ну уж нет.
– Саша, отойди, – Андрей положил руку на плечо Татьяны. – Ключей не будет. И если вы сейчас не уйдете, я вызову полицию.
– Полицию? На племянника? – Людмила схватилась за сердце, картинно закатывая глаза. – Коля, ты слышишь? Он мать родную предал, теперь и нас... Пошли отсюда! Ноги моей здесь не будет! Прокляну! Чтобы у вас этот дом сгорел! Чтоб вам там пусто было!
Она развернулась и, толкая мужа и сына, пошла к лифту, продолжая выкрикивать проклятия на весь подъезд.
Татьяна закрыла дверь. Ноги у нее дрожали.
– Спасибо, – сказала она мужу.
Андрей обнял ее и уткнулся носом в волосы.
– Прости меня. Надо было давно это сделать. Просто... семья же.
– Семья – это мы с тобой, Андрей. А это – родственники. И иногда это очень разные вещи.
Тридцать первого декабря они приехали на дачу ближе к обеду. Лес встретил их величественной тишиной. Ели стояли в тяжелых снеговых шапках, воздух был таким чистым и вкусным, что кружилась голова.
Они протопили дом. Андрей растопил камин, и живой огонь весело заплясал за стеклом, отбрасывая блики на уютный ковер. Татьяна накрывала на стол. Никаких тазов с оливье – только легкие закуски, икра, фрукты и запеченная рыба.
В шесть вечера, когда на улице уже стемнело, они услышали звук мотора у ворот. А потом – настойчивый автомобильный гудок.
Татьяна и Андрей переглянулись.
– Не может быть, – прошептала Татьяна. – Они что, поехали наобум?
Андрей подошел к окну. За высоким забором стояла машина Коли и еще одна, незнакомая иномарка. Видно было, как у калитки толпятся люди.
Телефон Андрея, который он забыл отключить, зазвонил.
– Не бери, – сказала Татьяна.
Но Андрей посмотрел на экран и сказал:
– Это Саша. Наверное, они думают, что если приехали под ворота, мы не посмеем их не пустить. Психологическая атака.
Он не ответил. Гудки за воротами становились все агрессивнее. Кто-то начал барабанить по металлопрофилю забора.
– Хозяева! Открывайте! Свои пришли! – доносился пьяный голос Коли.
Татьяна накинула пуховик, сунула ноги в валенки.
– Ты куда? – испугался Андрей.
– Я сейчас им объясню популярно.
– Я с тобой.
Они вышли на крыльцо. Мороз щипал щеки. Они дошли до калитки, но открывать не стали.
– Кто там? – громко спросил Андрей.
– О, Андрюха! Ну слава богу! – обрадовался Коля за забором. – Давай, открывай, замерзли как собаки! Тут еще друзья Сашкины подъехали, веселее будет! Мы ж говорили, что приедем! Сюрприз!
– Уезжайте, – твердо сказал Андрей через забор. – Я вам сказал в городе: гостей не будет.
– Ты чего, дядь? – голос Саши звучал агрессивно. – Мы три часа ехали по пробкам! Девчонки замерзли! Пусти погреться!
– Разворачивайтесь и едьте обратно. Или на турбазу. Сюда вы не войдете.
– Люда! Скажи ему! – крикнул Коля.
– Андрей! – заголосила Людмила. – Ты что творишь?! У меня ноги ледяные! Тут дети! Внук в машине плачет! Ты изверг! Пусти немедленно! Мы только согреемся и... ну, поговорим! Не выгонишь же ты нас в ночь!
– Вы сами приехали, зная, что вас не ждут, – громко сказала Татьяна. – Это ваш выбор и ваша ответственность. До города час езды. Машины теплые. Доедете.
– Ах ты, гадина! Это ты его настроила! – Людмила начала пинать калитку ногой. – Открой, кому сказала! Это и мой дом тоже!
– Это не твой дом, Люда, – спокойно ответил Андрей. – И никогда не был твоим. Уезжайте. Я не открою. Ключей не дам. И если вы сейчас начнете ломать забор, я вызову полицию, и на этот раз они точно приедут. У меня камеры висят, все пишется.
За забором наступила тишина. Видимо, упоминание о камерах подействовало.
– Ну ты и скот, Андрюха, – с презрением сказал Коля. – Больше не брат ты мне.
– Поехали, мам, – зло бросил Саша. – Я же говорил, они жмоты. Погнали ко мне на хату, там зависнем.
Послышался хлопот дверей, визг стартера, и машины, буксуя в снегу, начали разворачиваться.
Татьяна и Андрей стояли у калитки, слушая, как удаляется шум моторов. Когда все стихло, остался только шепот ветра в верхушках сосен.
– Уехали? – спросила Татьяна, все еще не веря в победу.
– Уехали, – выдохнул Андрей. – Тань... я думал, я сломаюсь. Когда она про внука начала кричать.
– Артемки там не было, – сказала Татьяна. – Я слышала только взрослые голоса и смех девиц из второй машины. Они просто прикрывались ребенком, чтобы надавить на жалость. Скорее всего, оставили его с другой бабушкой.
– Ты думаешь?
– Я уверена. Люда никогда бы не потащила ребенка в такой мороз, если планировала пьянку с друзьями сына. Это был блеф.
Они вернулись в дом. Тепло обняло их, запах хвои и мандаринов показался еще более насыщенным.
Было одиннадцать вечера. Они сели у камина. Андрей открыл шампанское.
– Знаешь, – сказал он, глядя на пузырьки в бокале. – Мне немного грустно. Все-таки поругались окончательно. Теперь они со мной разговаривать не будут год.
– А мне кажется, это лучший подарок на Новый год, – улыбнулась Татьяна, прижимаясь к плечу мужа. – Год тишины. Год без упреков, без нытья, без просьб дать денег. Мы наконец-то будем жить для себя. Разве это не то, чего мы хотели?
Андрей посмотрел на жену, на ее спокойное, красивое лицо, на отблески огня в ее глазах.
– То. Именно то.
Бой курантов они встретили, стоя на веранде, закутавшись в один плед на двоих. Над поселком взлетали фейерверки, раскрашивая небо разноцветными огнями. Где-то далеко люди шумели, праздновали, кричали. А здесь, на их маленьком островке счастья, было тихо.
Татьяна смотрела на падающий снег и думала о том, что научиться говорить «нет» – это самое сложное, но самое важное умение в жизни. И что иногда, чтобы сохранить семью, нужно просто закрыть дверь перед носом тех, кто эту семью не ценит.
– С Новым годом, любимая, – шепнул Андрей.
– С Новым годом, – ответила она, чувствуя себя абсолютно, безгранично счастливой.
И даже когда на следующий день Людмила прислала смс с текстом: «Бог вам судья, жадюги, мы отлично погуляли в ресторане на Сашкины деньги, а вы тухните в своей глуши», Татьяна лишь улыбнулась и удалила сообщение.
Потому что их «глушь» была раем. А рай не нуждается в одобрении тех, кто привык жить в аду скандалов и претензий.
Если эта история нашла отклик в вашем сердце, буду благодарна за лайк и подписку. Пишите в комментариях, как бы вы поступили на месте героев.