– Андрей, ты точно уверен, что стоит ставить на стол этот сервиз? Твоя мама в прошлый раз сказала, что из таких тарелок только в столовых едят, – Марина нервно поправила салфетку и посмотрела на мужа, который пытался ровно нарезать хлеб, но куски все равно получались разными: один толстый, другой прозрачный.
Андрей тяжело вздохнул, отложил нож и подошел к жене, обнимая её за плечи. Его руки пахли свежим укропом и немного – мужским парфюмом, который Марина подарила ему на годовщину.
– Мариш, ну перестань. У Вани день рождения. Семь лет парню, первый юбилей, можно сказать. Мама приедет поздравить внука, а не тарелки разглядывать. Она обещала вести себя прилично. В конце концов, с ней будет Лариса с Петькой, при гостях она обычно сдерживается.
Марина высвободилась из объятий и подошла к духовке. Там румянилась курица с картофелем – коронное блюдо, которое всегда получалось идеально, но именно сегодня вызывало у неё тревогу.
– При Ларисе она сдерживается? – Марина горько усмехнулась. – Андрей, при Ларисе она не сдерживается, она расцветает. Только цветет она исключительно в сторону дочери и любимого внука Пети. А наш Ваня для неё так, сбоку припека. Ты же помнишь прошлый Новый год? Пете – железная дорога за десять тысяч, а Ване – раскраска из ларька «Роспечать».
– Ну, тогда у неё с деньгами туго было, пенсию задержали, – неуверенно пробормотал Андрей, возвращаясь к хлебу.
– А на железную дорогу для Пети пенсию не задержали? – парировала Марина. – Ладно, не будем об этом. Я просто хочу, чтобы сегодня все прошло спокойно. Ваня так ждет бабушку. Он мне вчера весь вечер рассказывал, что бабушка Галя наверняка подарит ему тот конструктор с полицейским участком, о котором он ей уши прожужжал еще месяц назад.
Андрей промолчал. Он знал, что Марина права, но признавать это вслух означало расписаться в собственной беспомощности перед матерью. Галина Сергеевна была женщиной властной, громкой и абсолютно непробиваемой в своей правоте. В её картине мира существовали два сорта людей: её дочь Лариса с сыном Петей – это высшая лига, и все остальные, включая родного сына Андрея и его семью, – обслуживающий персонал.
Звонок в дверь разрезал напряженную тишину квартиры, как сирена. Марина вздрогнула. Ваня, нарядный, в белой рубашечке и новых брюках, вылетел из своей комнаты с радостным криком:
– Бабушка приехала!
Он помчался в коридор. Марина и Андрей переглянулись и пошли следом.
Дверь распахнулась, и прихожая мгновенно наполнилась шумом, запахом тяжелых духов «Красная Москва» и холодом с лестничной клетки. На пороге стояла Галина Сергеевна – монументальная, в норковой шапке, которую она носила даже в плюсовую температуру, чтобы подчеркнуть статус. Рядом переминалась с ноги на ногу Лариса, сестра Андрея, жующая жвачку, а из-за её спины выглядывал Петя – ровесник Вани, но куда более упитанный и с вечно капризным выражением лица.
– Ну, встречайте гостей дорогих! – громогласно возвестила Галина Сергеевна, вваливаясь в квартиру и не глядя наступая грязным сапогом на чистый коврик. – Ох, ну и этаж у вас, пока лифта дождешься, можно Богу душу отдать. Андрей, почему у вас в подъезде котами пахнет? Невозможно дышать!
– Здравствуй, мама, – Андрей потянулся поцеловать мать в щеку, но та ловко увернулась, подставляя лоб. – Лифт работает исправно, а кошек гоняет управляющая компания. Проходите, раздевайтесь.
Ваня прыгал вокруг бабушки, пытаясь привлечь внимание:
– Бабушка, бабушка, привет! Смотри, какая у меня рубашка!
Галина Сергеевна скользнула по внуку равнодушным взглядом, снимая массивную шубу и передавая её Андрею, словно швейцару.
– Вижу, Ваня, вижу. Рубашка как рубашка. Маркая только, мать замучается стирать, если пятно посадишь. А ты чего такой бледный? Опять тебя Марина одной травой кормит? Вон, посмотри на Петеньку, – она развернула к себе второго внука и расплылась в улыбке, словно увидела ангела. – Кровь с молоком! Щечки розовые! Петенька, скажи дяде Андрею и тете Марине «здравствуйте».
Петя, не вынимая рук из карманов джинсов, буркнул что-то нечленораздельное и, не разуваясь, шагнул на ламинат.
– Петя, разуйся, пожалуйста, – мягко, но настойчиво сказала Марина. – У нас чисто.
– Ой, да ладно тебе, Марина, – тут же вступилась Лариса, стаскивая сапоги. – У него шнурки тугие, пока развяжет – упарится. Протри потом тряпкой, не развалишься. Праздник же, что ты с порога начинаешь командовать?
Марина почувствовала, как внутри начинает закипать раздражение, но сдержалась. Ради Вани. Она молча достала гостевые тапочки.
– С днем рождения, Ваня, – Лариса сунула имениннику в руки небольшой пакет. – На вот, носки тебе купила и шоколадку. Расти большой.
Ваня вежливо поблагодарил, заглянул в пакет, и, хотя в его глазах мелькнуло разочарование (какие носки в семь лет?), он улыбнулся:
– Спасибо, тетя Лариса.
– А бабушка подарок потом подарит, за столом! – многозначительно подняла палец Галина Сергеевна, проходя в ванную мыть руки. – У меня там такое… Ох, сюрприз будет!
Сердце Марины немного оттаяло. Может, зря она накручивала? Может, свекровь действительно купила тот самый конструктор? Ведь она говорила про сюрприз таким торжественным тоном.
За столом рассаживались долго и шумно. Галина Сергеевна потребовала пересадить Ваню, потому что ей «дуло от окна», хотя окна были пластиковые и закрыты наглухо. В итоге именинника сдвинули на край стола, а свекровь заняла почетное место во главе, рядом с Петей.
– Ну, давайте, хозяюшка, несите, что там у вас, – скомандовала Галина Сергеевна, оглядывая стол критическим взглядом. – Салаты-то хоть свежие? А то я в прошлый раз у вас поела, потом изжога мучила три дня. Майонез небось самый дешевый берешь, по акции?
– Майонез домашний, я сама делала, – сухо ответила Марина, ставя на стол блюдо с салатом «Цезарь».
– Сама? – свекровь поджала губы. – Делать тебе нечего. В магазине купить проще и безопаснее. Кто знает, какие ты туда яйца положила, может, сальмонелла какая. Петенька, ты этот салат не ешь, бабушка тебе сейчас колбаски положит.
Марина стиснула зубы так, что заболели скулы. Андрей под столом накрыл её руку своей ладонью и ободряюще сжал.
– Мам, салат отличный, я пробовал, – сказал он. – Давайте лучше тост скажем за именинника.
– Тост – это святое, – согласилась Галина Сергеевна, поднимая рюмку с наливкой. – Ну, Ванечка. Расти здоровым, слушайся маму и папу. Учись хорошо, а не как у вас сейчас модно – в телефонах сидеть. Вот Петя у нас уже таблицу умножения знает, хоть и не в школе еще. Петенька, расскажи стишок, который мы учили!
– Мам, это тост за Ваню, – осторожно напомнил Андрей.
– И что? Я и говорю – пусть берет пример с брата! – отрезала мать. – Петя, встань на стульчик!
Петя, жуя бутерброд с икрой (который он сделал себе сам, сгребая икру ложкой из общей вазочки), лениво замотал головой:
– Не хочу.
– Ну ладно, стесняется талант наш, – умилилась бабушка. – Потом расскажет. В общем, Ваня, за тебя.
Все выпили. Ваня сидел смирно, ковыряя вилкой курицу. Он ждал главного. Подарков. Родители подарили ему утром планшет, о котором он мечтал, но бабушкин обещанный «сюрприз» не давал покоя.
Ужин тянулся бесконечно. Галина Сергеевна и Лариса обсуждали общих знакомых, цены на ЖКХ, болезни какой-то троюродной тетки из Саратова и гениальность Пети. Марина бегала на кухню, меняла тарелки, подкладывала еду.
– Курица суховата, – громко заметила свекровь, выковыривая кусок из зубов. – Передержала ты её, Марина. Надо было в рукаве запекать, а не так, в открытую. Я же тебя учила.
– В рукаве она вареная получается, а Андрей любит с корочкой, – ответила Марина, убирая грязные салфетки.
– Андрей любит то, что ему дают, – фыркнула Лариса. – Он у нас неприхотливый, слава богу. Не то что некоторые.
Наконец, когда чай уже был разлит, а торт разрезан, наступил момент истины. Ваня, который весь вечер вел себя идеально, не выдержал:
– Бабушка, а ты говорила про сюрприз…
Галина Сергеевна всплеснула руками:
– Ох, точно! Склероз проклятый, совсем забыла! Петенька, неси пакет из прихожей, тот большой, красивый!
Ваня замер. Его глаза загорелись. Большой пакет! Значит, там точно конструктор! Полицейский участок, огромная коробка! Он даже привстал на стуле.
Петя сбегал в коридор и притащил огромный подарочный пакет, украшенный золотыми бантами. Он был тяжелый и объемный.
Галина Сергеевна торжественно приняла пакет, поставила его на стол, отодвинув вазочку с вареньем, и начала медленно развязывать ленточки. В комнате повисла тишина. Все смотрели на руки бабушки.
– Вот! – выдохнула она, запуская руку внутрь.
Она достала огромную коробку. Это был «LEGO Star Wars». Огромный, дорогой набор, «Сокол Тысячелетия». Ваня охнул. Это было даже круче, чем полицейский участок! Это была мечта!
Галина Сергеевна повернулась… к Пете.
– Держи, мое солнышко! – елейным голосом пропела она, вручая коробку Пете. – Ты так хорошо вел себя у зубного врача на прошлой неделе, бабушка обещала тебе подарок. Вот, играй, умница моя!
Петя схватил коробку, даже не сказав спасибо, и тут же начал рвать упаковку.
В комнате повисла мертвая тишина. Такая плотная, что, казалось, ее можно резать ножом. Ваня смотрел на коробку в руках брата, потом на бабушку, потом снова на коробку. Его нижняя губа задрожала.
– Бабушка… – тихо прошептал он. – А… а мне? У меня же день рождения…
Марина почувствовала, как кровь отлила от лица. Она смотрела на свекровь, не веря своим глазам. Этого не могло быть. Это какая-то чудовищная ошибка.
Галина Сергеевна небрежно махнула рукой в сторону того же пакета:
– А, да. Ваня, там на дне посмотри. Я тебе тоже кое-что взяла.
Ваня дрожащими руками залез в огромный, теперь уже почти пустой пакет. Пошарил там и достал… маленькую прозрачную упаковку. В ней лежали три пары простых серых носков и дешевая пластиковая машинка, какие продают в супермаркетах на кассе за пятьдесят рублей. У машинки уже было отломано одно колесо.
Ваня держал это «сокровище» в руках, и по его щекам покатились крупные слезы. Он не плакал в голос, он просто тихо плакал, глядя на сломанную машинку.
– Ну а что ты хотел? – голос Галины Сергеевны звучал назидательно и даже немного агрессивно, словно она защищалась от невысказанного обвинения. – У тебя игрушек – полная комната. Куда тебе еще? Мать и так жалуется, что убирать не успевает. А носки – вещь нужная, ты вечно рвешь их на физкультуре. И вообще, дареному коню в зубы не смотрят. Скажи спасибо.
В этот момент что-то внутри Марины оборвалось. Лопнула та тугая пружина терпения, которую она сжимала семь лет брака, стараясь быть «хорошей невесткой», «мудрой женой», «гостеприимной хозяйкой». Она видела слезы своего ребенка. Она видела самодовольную физиономию Пети, который уже собирал космолет. Она видела ухмылку Ларисы. И видела растерянное, жалкое лицо мужа, который опустил глаза в тарелку.
Марина медленно встала. Стул с противным скрежетом отъехал назад.
– Андрей, – сказала она очень тихо, но так, что Петя перестал шуршать лего. – Забери Ваню. Уведите его в детскую. Включи ему мультики. Сейчас же.
Андрей, чувствуя надвигающуюся бурю, вскочил, подхватил плачущего сына на руки (хотя тот был уже большой) и быстро вышел из комнаты.
Марина осталась стоять напротив свекрови. Галина Сергеевна спокойно отпила чай и вопросительно подняла бровь:
– Чего вскочила? Десерт еще не доели.
– Вставайте, – сказала Марина. Голос её не дрожал, он был холодным и твердым, как гранит.
– Что? – не поняла свекровь.
– Вставайте. Обе. И ты, Лариса, и вы, Галина Сергеевна. Забирайте своего Петю, забирайте этот конструктор и уходите.
Лариса поперхнулась чаем:
– Ты что, больная? Куда мы пойдем на ночь глядя? Мы торт не доели!
– Мне плевать на торт, – Марина уперлась руками в стол, нависая над свекровью. – Вы только что, сознательно и демонстративно, унизили моего семилетнего сына в его собственный день рождения. Вы подарили другому внуку подарок за двадцать тысяч рублей просто так, а имениннику сунули в лицо сломанную дешевку и носки. Вы не бабушка. Вы монстр.
Галина Сергеевна побагровела. Она швырнула чайную ложечку на блюдце, та звякнула и разбила тонкий фарфор.
– Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Я мать твоего мужа! Я пожилой человек! Андрей! – заорала она. – Андрей, иди сюда! Твоя жена с ума сошла! Она меня из дома гонит!
Андрей появился в дверях. Он был бледен.
– Мама, – начал он тихо. – Мама, ты правда… это было очень некрасиво. Зачем ты так с Ваней?
– Ах, некрасиво?! – взвизгнула Галина Сергеевна, вскакивая со стула. – Я на свою пенсию купила подарок тому, кто это заслужил! Петя меня любит, Петя мне звонит! А ваш Ваня – волчонок, весь в мамашу свою! Я что хочу, то и дарю! Мои деньги!
– Деньги ваши, – перебила её Марина, подходя к вешалке в коридоре и срывая оттуда шубу свекрови. – А квартира эта – моя и Андрея. И я больше не позволю вам переступать этот порог. Никогда.
Она швырнула шубу прямо в руки опешившей свекрови. Тяжелый мех ударил Галину Сергеевну в грудь.
– Ты… ты пожалеешь! – зашипела Лариса, вскакивая и хватая Петю за руку. – Пошли, сынок, от этих психованных. Мы к ним со всей душой, а они… Андрей, ты что, будешь стоять и смотреть, как твою мать вышвыривают как собаку?
Андрей посмотрел на жену. Марина стояла у открытой входной двери. Её руки дрожали, но взгляд был полон такой решимости, что он понял: если он сейчас не поддержит её, он потеряет семью. Настоящую семью. Жену и сына.
Он посмотрел на мать, которая натягивала шапку с перекошенным от злобы лицом. Вспомнил слезы Вани. Вспомнил сломанную машинку.
– Уходите, мама, – сказал Андрей глухо. – Марина права. Вам лучше уйти.
Галина Сергеевна застыла, не донеся руку до пуговицы. Она смотрела на сына так, будто он только что ударил её ножом.
– Что ты сказал? Ты… прогоняешь мать ради этой… этой…?
– Я прогоняю женщину, которая обидела моего сына, – Андрей сделал шаг вперед, заслоняя собой Марину. – Забирайте свои вещи. И лего это заберите. Ване не нужны ваши подачки.
Лариса суетливо пихала Петю в куртку. Мальчик хныкал, прижимая к груди коробку, не понимая, почему их выгоняют и почему все кричат.
– Ноги моей здесь больше не будет! – орала Галина Сергеевна, пока Марина практически выталкивала их на лестничную площадку. – Будьте вы прокляты! Чтобы вы сгнили со своей ипотекой! Андрей, я тебя из завещания вычеркну! Ты мне больше не сын!
– До свидания, – сказала Марина и с силой захлопнула дверь.
Щелкнул замок. Потом еще один оборот.
В квартире наступила звенящая тишина. Слышно было только, как за дверью продолжают кричать и топать, спускаясь по лестнице, и как гудит холодильник на кухне.
Марина прислонилась спиной к двери и сползла по ней на пол. Ноги не держали. Её трясло, как в лихорадке. Адреналин уходил, оставляя после себя пустоту и тошноту.
Андрей подошел к ней, сел рядом на грязный коврик, прямо в домашних брюках. Он взял её ледяные руки в свои.
– Прости меня, – прошептал он. – Прости, что я раньше этого не видел. Что позволял им…
Марина подняла на него глаза. В них стояли слезы.
– Ты видел, Андрей. Ты все видел. Просто тебе было удобнее терпеть, чем воевать. Но сегодня они перешли черту. Я за своего ребенка глотку перегрызу.
– Я знаю, – он прижал её ладони к своему лицу. – Ты у меня львица. Самая настоящая.
Из детской выглянул Ваня. Глаза у него были красные, но он уже не плакал. В руках он держал планшет.
– Мам? Пап? Они ушли?
Марина мгновенно вытерла глаза, вскочила на ноги, подбежала к сыну и подхватила его на руки, прижимая к себе изо всех сил. Он был уже тяжелый, но она этого не чувствовала.
– Ушли, родной. Ушли.
– Бабушка сильно ругалась? – шмыгнул носом Ваня.
– Бабушка просто… устала и поехала домой, – Марина не хотела больше лить грязь, ребенку это не нужно. – Слушай, Вань, а давай устроим настоящий праздник? Только мы втроем?
– Как? – удивился Ваня.
– А вот так! – Андрей вошел в комнату, и в его глазах появилась какая-то новая, незнакомая уверенность. – Мама сейчас разрежет торт. Огромные куски! И мы будем есть его прямо руками. А потом… потом мы закажем тебе тот самый полицейский участок. Прямо сейчас, в интернете. И завтра курьер его привезет. Идет?
Ваня посмотрел на отца недоверчиво:
– Правда? А денег хватит? Бабушка сказала, что мы бедные…
У Андрея заходили желваки на скулах.
– Хватит, сын. На тебя – всегда хватит. И мы не бедные. Мы счастливые. А это дороже любых денег.
Марина смотрела на своих мужчин и улыбалась сквозь слезы. Да, вечер был испорчен скандалом. Да, отношения со свекровью были разрушены окончательно и бесповоротно. Но, глядя на то, как Андрей сажает Ваню на плечи и несет на кухню к торту, она понимала: оно того стоило.
Они сидели на кухне до полуночи. Ели торт, забыв про диеты и манеры, смеялись, измазавшись кремом. Андрей рассказывал смешные истории из своего детства, старательно обходя тему матери. Ваня хохотал, забыв про обиду.
Когда Марина укладывала сына спать, он уже клевал носом. Она поправила одеяло, поцеловала его в теплую щеку.
– Мам, – пробормотал он сквозь сон.
– Что, мой хороший?
– А можно бабушка Галя больше не будет приходить? Мне без неё лучше.
Марина замерла на секунду, потом погладила его по голове:
– Можно, сынок. Обещаю, больше никто тебя не обидит.
Она вышла из детской и прикрыла дверь. На кухне Андрей собирал осколки разбитого блюдца. Он поднял голову, когда жена вошла.
– Спит?
– Спит.
Андрей выбросил осколки в мусорное ведро. Туда же полетела и сломанная машинка, и серые носки, которые так и остались лежать на краю стола, как символ убогости человеческой души.
– Мариш, – сказал он, подходя к окну и глядя на ночной город. – Я завтра заменю замок. На всякий случай. У мамы были ключи, я давал ей пару лет назад, когда мы в отпуск ездили.
Марина подошла и встала рядом.
– Хорошая идея. И телефон её в черный список занеси. Хотя бы на время.
– Уже, – коротко ответил Андрей.
Он обнял жену, и они долго стояли молча, слушая, как гудит ночной город. Где-то там, в этом городе, ехали сейчас в такси две злые женщины с дорогим конструктором, уверенные в своей правоте. Но здесь, в этой квартире, впервые за много лет стало по-настоящему легко дышать. Воздух очистился. И даже сервиз на столе уже не казался таким уж старомодным. Главное – не из чего ты ешь, а с кем ты это делаешь.
На следующий день курьер привез огромную коробку с полицейским участком. Ваня прыгал до потолка. А еще через неделю Марина узнала, что Лариса звонила Андрею на работу и требовала извинений, но муж просто положил трубку. Жизнь продолжалась, и в ней больше не было места для тех, кто не умеет любить.
Если эта история нашла отклик в вашем сердце, буду благодарна за лайк и подписку на канал. Делитесь в комментариях, как бы вы поступили в такой ситуации.