– Олег, ты можешь хотя бы на пять минут отложить этот проклятый телефон? Утка уже на столе, сейчас речь президента начнется, а ты сидишь, уткнувшись в экран, как подросток!
Марина с грохотом поставила на праздничную скатерть хрустальную салатницу с оливье. Звук получился громче, чем она планировала, и стеклянная грань жалобно звякнула, отозвавшись эхом в напряженной тишине гостиной.
Олег вздрогнул, но телефон из рук не выпустил. Наоборот, его пальцы крепче сжали корпус смартфона, а большой палец быстро нажал на боковую кнопку, блокируя экран. Экран погас, скрывая то, что заставляло мужа улыбаться последние полчаса такой мягкой и мечтательной улыбкой, какой Марина не видела у него уже лет десять.
– Марин, ну чего ты завелась? – голос Олега звучал устало, с нотками раздражения, которое он безуспешно пытался замаскировать под спокойствие. – Коллеги поздравляют, чат рабочий разрывается. Там Михалыч открытку прислал смешную, с зайцами. Я же должен ответить, этикет такой.
– Этикет? – Марина вытерла руки о нарядный передник, который надела поверх вечернего платья. – Этикет, Олег, это когда муж в новогоднюю ночь смотрит на жену, а не в гаджет. Мы вдвоем встречаем, помнишь? Дети у бабушки. Я думала, мы поговорим, подведем итоги… А ты весь вечер где-то там, в облаках.
Олег вздохнул, демонстративно положил телефон на стол экраном вниз – классический жест человека, которому есть что скрывать, – и потянулся к бутылке шампанского.
– Все, дорогая, ты права. Извини. Просто конец года, суматоха, все пишут, звонят. Давай открывать? Пять минут осталось.
Марина смотрела на мужа и чувствовала, как внутри, где-то под ребрами, разрастается холодный, липкий ком тревоги. Женская интуиция, этот древний и безошибочный радар, вопила сиреной уже неделю. Сначала он поставил пароль на телефон, хотя раньше они пользовались гаджетами друг друга свободно. Потом начал брать телефон с собой в ванную, ссылаясь на то, что любит читать новости в тишине. А сегодня, в этот священный семейный вечер, он был физически здесь, за столом с накрахмаленной скатертью, но мыслями находился за тысячи километров.
Она села напротив. Свет гирлянды отражался в его очках. Олег возился с пробкой, стараясь выглядеть непринужденно, но Марина заметила, как его взгляд то и дело косится на лежащий рядом черный прямоугольник.
– Знаешь, – тихо сказала она, разглаживая несуществующую складку на скатерти. – Я сегодня загадаю желание. Одно-единственное.
– Какое? – спросил Олег, наконец справившись с проволокой. Пробка с легким хлопком вылетела, и белый дымок потянулся к люстре.
– Чтобы в нашей семье не было лжи. Никогда.
Рука Олега, наливавшего игристое вино в высокий бокал, едва заметно дрогнула. Несколько капель пролились на стол, образовав темное пятно.
– Ну, хорошее желание, – пробормотал он, не поднимая глаз. – Правильное.
Телевизор на фоне вещал торжественным голосом. Люди на экране улыбались, держали бокалы, за окном уже начинали громыхать первые нетерпеливые салюты. Атмосфера праздника, которую Марина так старательно создавала весь день – нарезала салаты, запекала утку с яблоками, выбирала платье, крутила локоны, – рассыпалась на глазах, как карточный домик.
Вдруг телефон на столе коротко завибрировал. Экран на мгновение вспыхнул, но так как он лежал лицом вниз, Марина увидела только отсвет на полировке стола.
Олег дернулся, словно его ударили током. Он схватил аппарат, быстро глянул на уведомление и тут же спрятал телефон под стол, на колени.
– Кто там? – спросила Марина. Голос ее был ледяным.
– Да спам, – отмахнулся муж, но уголок его губ предательски дрогнул в полуулыбке. – МЧС предупреждает о метели.
– МЧС? В двенадцать ночи? Олег, ты меня за дуру держишь?
– Марин, давай не будем портить праздник, а? – он посмотрел на нее умоляюще. – Ну правда, какая разница? Давай слушать куранты.
На экране телевизора появились часы Спасской башни. Стрелки неумолимо приближались к двенадцати. Это была та самая минута, когда миллионы людей замирают, веря в чудо. Марина всегда любила этот момент. Она обычно брала мужа за руку, и они вместе считали удары.
Но не сейчас.
Сейчас Олег держал в правой руке бокал, а левая рука была опущена под стол. И Марина видела, как его плечо едва заметно двигается. Он печатал. Он набирал сообщение прямо сейчас, в эти сакральные секунды перехода из прошлого в будущее.
«Бам!» – раздался первый удар курантов.
Олег поднял глаза на телевизор, но продолжал шевелить пальцами под столом.
«Бам!» – второй удар.
Марина чувствовала, как кровь приливает к лицу. Это было унизительно. Это было не просто невнимание, это было предательство. Он поздравлял кого-то, кто был ему важнее, чем жена, сидящая напротив.
«Бам!» – третий удар.
– С Новым годом, любимая! – крикнул Олег, поднимая бокал и пытаясь чокнуться с ней. При этом левой рукой он нажал «отправить» и начал класть телефон на край стола, уверенный, что пронесло.
В этот момент Марина словно превратилась в хищную птицу. Годы спокойной семейной жизни, уроки йоги, воспитание – все слетело, как шелуха. Остался голый инстинкт защиты своей территории.
Она резко подалась вперед через стол, едва не опрокинув свечи, и выхватила телефон из его руки.
– Марин, ты что?! – Олег опешил. Он даже не успел среагировать. – Отдай немедленно! Это личное!
Куранты продолжали бить. Пятый, шестой удар...
Телефон не был заблокирован. Он только что отправил сообщение, и диалог все еще светился на экране. Яркий, зеленый интерфейс мессенджера на белом фоне.
Марина отступила на шаг от стола, крепко сжимая трофей в руке. Сердце колотилось где-то в горле, заглушая звон телевизора.
– Личное, говоришь? – прошептала она, вглядываясь в экран. – У жены с мужем не должно быть секретов, Олег. Ты же сам это говорил на свадьбе двадцать лет назад.
– Не читай! – взвизгнул Олег, вскакивая со стула. Стул с грохотом упал на паркет. – Марина, не смей! Отдай по-хорошему!
Но она уже читала. И чем больше она читала, тем сильнее темнело у нее в глазах.
Контакт был записан как «Алексей Автосервис». Хитро. Только вот на аватарке у «Алексея» была фотография женщины с распущенными рыжими волосами, стоящей на фоне моря. Женщина была моложе Марины лет на десять, но дело было даже не в возрасте. Дело было в том, как она улыбалась.
Последнее сообщение, отправленное Олегом под третий удар курантов, гласило:
*«С Новым годом, моя родная! Я сейчас за столом, но мысленно обнимаю тебя. Мечтаю, чтобы в следующем году под бой часов рядом была ты. Люблю, скучаю безумно».*
А чуть выше, от неё:
*«Олежка, милый, шампанское в бокале, а слезы на глазах. Так одиноко без тебя. Жду завтра, как договаривались. Ты ведь вырвешься?»*
Марина подняла глаза на мужа. Олег стоял бледный, как полотно, его руки тряслись. Вся его уверенность, вся напускная важность испарились. Перед ней стоял жалкий, пойманный с поличным человек.
– Алексей Автосервис? – переспросила Марина. Голос её был пугающе спокойным, но внутри бушевал пожар, сжигающий дотла двадцать лет брака, доверие, планы на старость. – Странный у тебя механик, Олег. Слишком ласковый. И, кажется, он ждет тебя завтра.
– Марин, я все объясню, – забормотал Олег, делая шаг к ней. – Это не то, что ты думаешь. Это... это просто игра. Флирт. Ничего серьезного, клянусь!
– Флирт? – Марина горько усмехнулась. – «Мечтаю, чтобы рядом была ты» – это флирт? Ты только что, под бой курантов, пока я сидела напротив тебя в платье, которое выбирала специально для тебя, написал другой женщине, что хочешь быть с ней. Ты понимаешь, что ты сделал? Ты не просто изменил, Олег. Ты украл у меня жизнь. Ты обесценил все, что было между нами.
– Да послушай же! – он схватился за голову. – Это Лариса, она... она просто коллега, у нас был сложный проект, мы сблизились эмоционально. Но я не спал с ней! Честное слово, Марин! Это просто переписка, дурь, кризис среднего возраста, называй как хочешь. Я не собирался уходить!
Марина с омерзением посмотрела на телефон и швырнула его на диван. Ей вдруг захотелось вымыть руки.
– Не спал? – тихо спросила она. – А знаешь, Олег, мне было бы легче, если бы это был просто физический контакт. Если бы ты напился на корпоративе и совершил ошибку. Но это... – она кивнула на светящийся на диване экран. – Это хуже. Ты отдал ей свою душу. Ты делишься с ней мыслями, мечтами. Ты поздравляешь ее первой, пока я сижу рядом, как мебель. Ты «мысленно обнимаешь» её, сидя за моим столом и поедая мою утку.
– Марин, прости... Бес попутал. Я прекращу, прямо сейчас заблокирую, удалю! – он бросился к телефону, начал судорожно тыкать в экран. – Видишь? Все, удалил! Нет её!
– Поздно, – Марина устало опустилась на стул, но не за праздничный стол, а в кресло в углу комнаты, подальше от него. – Сообщения ты удалил. А то, что у тебя в голове, как удалишь? А то, что я теперь знаю, что я для тебя – запасной аэродром, удобная привычка, а «родная» – она?
В телевизоре начался «Голубой огонек». Веселые артисты пели песни, сыпали конфетти. Этот шум казался кощунственным на фоне рухнувшего мира в отдельно взятой квартире.
Олег подошел к ней и попытался взять за руку. Его ладонь была влажной и холодной.
– Мариш, ну двадцать лет... Неужели мы все перечеркнем из-за глупой переписки? У нас дети, у нас ипотека за дачу, у нас столько общего. Я люблю тебя. Правда люблю. Просто... ну запутался, захотелось остроты ощущений. Я дурак, старый дурак.
Марина отдернула руку, словно коснулась ядовитой змеи.
– Любишь? – она посмотрела ему прямо в глаза, и Олег отвел взгляд. – Когда любят, не мечтают быть с другим под бой курантов. Ты ведь даже не заметил, что я надела твои любимые серьги. Ты не заметил, что я приготовила салат без лука, как ты любишь, хотя сама его терпеть не могу. Ты ничего не видишь, кроме экрана своего телефона.
Она встала. Ноги были ватными, но она заставила себя держаться прямо.
– Что мы будем делать? – спросил Олег, и в его голосе прозвучал страх. Страх потерять комфорт, налаженный быт, страх перемен.
– Я не знаю, что будешь делать ты, – сказала Марина, снимая нарядный фартук и аккуратно вешая его на спинку стула. – А я пойду спать. В гостиную. И завтра, Олег, ты поедешь не к «Алексею» и не к Ларисе. Ты поедешь к своей маме. Поживешь там пару дней, неделю... Сколько мне понадобится, чтобы понять, смогу ли я когда-нибудь смотреть на тебя без отвращения.
– Марин, ну Новый год же... Как я поеду? Что я маме скажу?
– Скажешь правду, – жестко отрезала она. – Или соврешь что-нибудь, у тебя это отлично получается. Придумай сказку про срочную командировку, про аварию на работе. Твоя «Лариса» наверняка поможет тебе сочинить легенду, у вас с ней хорошо получается фантазировать.
Она пошла к двери спальни, чтобы взять подушку и одеяло. Проходя мимо стола, она увидела бокалы с шампанским. Пузырьки уже перестали играть, вино выдохлось, так и не будучи выпитым.
– И знаешь что, – остановилась она в дверях. – Тот тост, который ты так и не произнес. Я произнесу его сама. За правду. Какой бы горькой она ни была. Лучше встретить Новый год в слезах, но с открытыми глазами, чем прожить его в сладком тумане лжи.
Олег молчал. Он стоял посреди комнаты, в нелепом праздничном свитере с оленями, который Марина подарила ему в прошлом году, и выглядел совершенно потерянным. Телефон на диване снова звякнул. Видимо, «Алексей Автосервис» волновался, почему любимый замолчал.
Марина захлопнула дверь в спальню. Она слышала, как муж ходит по комнате, как звенят бутылки – видимо, он решил налить себе чего-то покрепче. Потом хлопнула входная дверь – вышел курить на лестницу.
Она легла на кровать, уткнувшись лицом в подушку, которая еще пахла его одеколоном. Слезы, которые она сдерживала во время разговора, хлынули потоком. Ей было жалко не себя. Ей было жалко того времени, той любви, которую она вкладывала в этого человека. Ей было больно от мысли, что все их общие воспоминания теперь отравлены.
Когда они ездили на море прошлым летом, и он постоянно сидел в телефоне – он уже писал ей? Когда он задерживался на работе «из-за отчетов» – он был с ней? Каждый эпизод прошлого теперь требовал пересмотра, переоценки. Это была мучительная ревизия жизни.
Через час дверь в квартиру тихо открылась. Олег вернулся. Он не решился зайти в спальню, долго возился в гостиной, раскладывая диван. Потом свет погас.
Марина лежала в темноте и слушала тишину. Салюты за окном стихли. Город засыпал, утомленный праздником. Где-то там, в другой квартире, рыжеволосая Лариса, наверное, тоже не спала, гадая, почему её «Олежка» перестал отвечать.
Утром Марина проснулась от запаха кофе. Слабая, предательская надежда шевельнулась в груди: может, это был страшный сон? Может, ничего не было?
Она вышла на кухню. Олег стоял у плиты, варил кофе в турке. Стол был идеально убран, посуда вымыта, скатерть сменена на чистую. На столе стоял огромный букет роз – видимо, сбегал в круглосуточный ларек ни свет ни заря.
– Доброе утро, – сказал он виновато, не смея поднять глаз. – Мариш, я... я дурак. Прости меня. Я не поехал к маме. Я не могу без тебя. Давай поговорим?
Марина посмотрела на розы. Красные, длинные, холодные. Точно такие же он дарил ей, когда забыл забрать ее из роддома вовремя, застряв с друзьями. Точно такие же были, когда он разбил ее машину. Это были цветы откупа. Цветы-взятка.
– Кофе выпей, – сказала она бесцветным голосом. – А потом собирай вещи.
– Марин...
– Я серьезно, Олег. Я видела переписку. Ты переписывался с ней с октября. Три месяца. Три месяца ты приходил домой, целовал меня, ел мой суп, ложился со мной в постель, а в голове держал её. Я не могу. Мне физически плохо, когда я тебя вижу.
Олег поставил турку на подставку. Плечи его поникли.
– Хорошо. Я уеду. На пару дней. Но я вернусь, слышишь? Я буду бороться за нас. Я докажу тебе, что это была ошибка.
– Попробуй, – равнодушно ответила Марина. – Только учти, что доверие – это как тот бокал, что я вчера разбила, когда доставала салатницу. Склеить можно, но пить из него уже страшно – можно порезаться.
Олег ушел через полчаса. Спортивная сумка через плечо, виноватый вид побитой собаки. Когда дверь за ним закрылась, Марина наконец-то смогла вздохнуть полной грудью. Воздух в квартире казался пустым, но чистым.
Она подошла к окну. На улице, на белом первозданном снегу, играли дети. Мир продолжал жить. Жизнь не закончилась. Она просто круто изменила русло.
Марина налила себе кофе, который сварил муж, сделала глоток. Горький. Без сахара. Он забыл, что она любит сладкий. За двадцать лет так и не запомнил или просто перестал считать это важным.
Она взяла телефон – свой, не его – и открыла контакты. Там было много имен: друзья, родственники, коллеги, которых они вчера так и не поздравили. Она начала писать сообщения.
«С Новым годом! Пусть он принесет счастье и, главное, честность».
Впереди был длинный год. Год, в котором ей предстояло заново учиться жить одной, учиться доверять людям и, возможно, строить новый мир на руинах старого. Но сейчас, глядя на морозное солнце, Марина почувствовала странное облегчение. Ложь ушла из её дома вместе с человеком, который её принес. И это, пожалуй, было лучшим началом года.
Она подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение. Усталые глаза, морщинки в уголках губ, но спина прямая.
– Ну что, Марина, – сказала она сама себе. – С Новым годом, с новым счастьем. Теперь оно точно будет твоим, а не ворованным.
Она взяла холодную утку из холодильника. Праздник продолжался, и она не собиралась голодать из-за чужой глупости. Жизнь, в конце концов, слишком вкусная штука, чтобы тратить её на переваривание обид.
Если эта история заставила вас задуматься, подпишитесь на канал и поставьте лайк, мне будет приятно. Ваша поддержка вдохновляет писать новые рассказы.