Предыдущая часть: Работа за рубежом. Часть 1.
Звонки из Берлина сначала были еженедельными, затем раз в две недели. Голоса Кати и Кости звучали всё более далёкими, не только километрами, но и какой-то новой озабоченностью.
Дмитрий спрашивал:
- Устроились?
- Да, в процессе, бюрократия, поиск постоянной квартиры. Школу присматриваем, но это сложно.
В конце каждого разговора Катя просила:
- Позови Свету.
Девочка брала трубку, говорила односложно:
- Да. Нет. Всё хорошо. Учусь.
Положив трубку, уходила в комнату, не позволяя увидеть, что происходит у неё на душе. Через три месяца случился первый инцидент. На уроке рисования Света, всегда аккуратная и старательная, вдруг размазала краску по всему листу чёрно-фиолетовой бесформенной массой. На вопрос учительницы «Что это?» она молча опустила голову. Вечером Алёна, разбирая портфель, нашла этот рисунок. Она хотела отчитать племянницу за испорченный альбом, но, взглянув на хаос мазков, почувствовала холодок внутри. Спросила:
- Свет, что случилось? Ты злишься?
Девочка лишь пожала плечами, уткнувшись в подушку. Алёна допытывалась:
- На родителей?
- Они обещали. Обещали, что к Новому году точно заберут! А теперь папа говорит, что договорился на испытательный срок на работе, и надо ещё подождать.
Алёну сковало молчаливой яростью. Она вышла из комнаты, крепко сжимая в руке тот самый чёрно-фиолетовый лист. Вечером она устроила Дмитрию сцену на кухне, почти шипя, чтобы девочки не услышали:
- Они сдвигают сроки! Испытательный срок! Ты понимаешь? Они свою жизнь обустраивают, а свою дочь держат на отложенном ожидании! Она же не вещь!
- Успокойся. Что мы можем сделать? Прилететь в Берлин и силой привезти их? Мы обещали помочь. Помогаем.
- Но не вместо их! Я не могу стать ей матерью, я тётя. А ей нужны они.
Она всё-таки позвонила Кате. Говорила сдержанно, но жёстко.
- Ребёнок не груз, который можно отложить на полку. У неё начинается депрессия. Вы должны определиться.
Катя на том конце провода оправдывалась, голос её дрожал:
- Алён, ты не представляешь, как тут сложно! Мы хотим забрать её в хорошую школу, в нормальный район! Ещё немного терпения!
Терпение заканчивалось. Света замкнулась ещё больше. Только с Машей она иногда становилась прежней: смеялась над глупыми видео, делилась секретами. Однажды ночью Дмитрий, проходя мимо комнаты, услышал сдавленные всхлипы. Он замер. Плакала не Маша. Он тихо приоткрыл дверь. В луче света с улицы он увидел, как Света, сидя на кровати, сжимала в руках старую, потрёпанную игрушку - плюшевого зайца, которого она привезла из своего дома. Дмитрий не стал входить. Он просто постоял в темноте коридора, чувствуя острое, колющее чувство беспомощности. Он не мог починить сломанную игрушку её мира.
К весне они с Алёной выработали свой ритм. Света стала частью семьи не временной, а настоящей. Они праздновали её день рождения вчетвером, по видеосвязи позвали Катю и Костю. Картинка зависала, голоса прерывались. «Спасибо, тётя Алёна и дядя Дима», - сказала Света, задувая свечи, и её улыбка была такой благодарной и такой печальной, что у Алёны сжалось сердце.
Они купили Свете новый рюкзак, такой же, как у Маши. Ходили на родительские собрания вдвоём, и учительница, зная ситуацию, направляла вопросы Алёне. Мир постепенно принял новые границы. Только иногда, увидев на улице девочку, идущую за руку с отцом, Света на секунду замирала и смотрела им вслед пустым, отсутствующим взглядом.
Однажды, в мае, когда полгода уже остались далеко позади, пришло долгое письмо от Кости. Он писал не в общем чате, а лично Дмитрию. Писал о том, что работа оказалась сложнее, чем казалось, что Катя день и ночь в офисе, что квартира, на которую они копили, ушла другим покупателям. Он писал:
- Мы не бросаем Свету. Просто всё пошло не по плану. Я сам не знаю, что делать. Передайте ей, что я её очень люблю.
Дмитрий показал письмо Алёне. Она прочла его, лицо её стало каменным. она с горькой иронией повторила:
- Люблю. На расстоянии в тысячи километров это легко. А кто ей утром завтраки делает? Кто её обнимает, когда страшно?
Она отдала распечатку письма Дмитрию, повернулась к окну и простояла так долго, глядя на просыпающийся город. А потом сказала, уже без злости, с какой-то бесконечной усталостью и принятием:
- Готовь документы на продление доверенности в школу и поликлинику. И купи билеты в кино на всех на выходные. Нашумевший мультик. Пусть хоть детство у них будет.
И Дмитрий понял, что полгода кончились. Началось что-то другое. Не временное проживание у них Светы, а новая, сложная, несправедливая, но жизнь. Их общая жизнь, в которой было теперь две дочки. Одна - родная, другая - оставленная ветром чужого выбора, но теперь уже навсегда их. Как-то он заметил, что Костя исчез. Редко звонившая Катя говорила что он на работе. Что его удивляло. И, однажды, он шёл по городу и увидел Костю, входившего в пивную. Дмитрий последовал за ним. Костя взял две больших кружки пива, сидел в одиночестве за столиком. Дмитрий подсел к нему. Костя, подняв глаза, сказал:
- Привет! Давно не виделись.
- Давно. И давно вы в городе?
- Кто вы? Я один приехал. Вам что, Катька ничего не рассказала?
- Нет. Она сама и не звонит в последнее время. И что же ты к дочери не идёшь?
- А ты что, до сих пор ничего не знаешь? Алёна, та в курсе, могла бы и поделиться с тобой.
- Чем поделиться?
- Светлана не моя дочь.
- Откуда ты знаешь?
- Я, ещё до отъезда в Берлин, сделал тест ДНК. Уезжая, думал, что всё может измениться и забыться, но не вышло. А в Берлине я поймал Катьку с её босом, случайно. И набил ему морду. Да и ей перепало.
-И как это произошло?
Дмитрий ошеломлённо смотрел на Костю, ожидая продолжения. Тот глубоко затянулся, отпил из кружки и начал рассказывать, его голос был низким, монотонным, будто он давно смирился:
- Всё началось ещё до отъезда. Катя стала отстранённой, постоянно в телефоне, говорила о работе, о великолепных возможностях. А потом, я просчитал дату рождения Светы. Получалось, что когда мы её с Катькой зачали, в тот месяц даже близости у меня с ней не было. Она то уставала, то болела. Я не стал нападать напрямую. Думал, может она просто ошиблась в сроках. Я хотел верить. Очень хотел. Для Светы хотел. Но червь сомнения точил. Перед самым отъездом я сделал тест ДНК. Тайно, конечно. Для своего спокойствия. Результат пришёл, когда мы были у вас в гостях, и я уже знал, что Света - не мой ребёнок.
Костя замолчал, выпил ещё, его рука дрожала, и он продолжил:
- Думал, переживу. Мы же уехали начать всё с чистого листа. Но этот чистый лист был исписан чужим почерком. Катя устроилась в тот офис, куда её пригласили, а меня, похоже, как бы там и не ждали. Её босс, Гельмут. Ты бы его видел. Идеальный немец, в дорогом костюме, на двадцать лет старше, с манерами графа. Он её опекал с первого дня. А я, я был мужем Кати, просто приложением, которому милостиво нашли работу в IT-отделе, какую-то третьестепенную, типа подай, принеси и с ночными дежурствами. Я чувствовал себя слугой. А они с Катей всё время были вместе: рабочие ужины, обсуждение проектов. Она говорила, что это для карьеры, для нашего будущего. А я верил, потому что иначе пришлось бы признать, что наша жизнь - просто ложь. А потом однажды я случайно нашёл второй телефон. Спрятанный в самом дальнем углу её ящика с бельём.
Старый, простой. На нём были только сообщения и один номер, Гельмута. Я прочёл всё. Там были не только рабочие планы. Были слова, которые она мне не говорила годами. Были подробности. И была дата, когда он якобы улетал в командировку в Мюнхен. Но в календаре на основном телефоне Кати я видел, что в этот день у неё была пометка – «Вечер с Г». Я ничего не сказал. Просто в тот день поехал по адресу, который высмотрел в её навигаторе. Это была не служебная квартира, а уютный таунхаус в пригороде. Я ждал в машине напротив. Увидел, как подъехал её автомобиль. Как она вышла, поправила платье и почти побежала к двери. Дверь открыл он, уже в домашнем. Они обнялись в дверном проёме, и этот поцелуй. Это длилось вечность. Я сидел и смотрел, будто на экран. А потом во мне что-то щёлкнуло. Я подошёл к двери и просто нажал на кнопку звонка. Мне открыли не сразу. Когда дверь открылась, на пороге стоял Гельмут в халате. За его спиной я увидел испуганное лицо Кати. Гельмут попытался что-то сказать по-немецки, извиниться, наверное. Но я не слушал. Я врезал ему один раз, со всего размаху, в эту самодовольную челюсть. Он рухнул, как мешок. Катя закричала. Потом она бросилась ко мне, царапалась, кричала, что я всё испортил. Я оттолкнул её, и она упала. Не сильно. Но в её глазах был только страх за него и ненависть ко мне. В тот момент я всё понял окончательно. Не было ни «мы», ни «будущего», ни «семьи». Была она, её карьера и этот человек, ради которого она готова была на всё.
Костя отхлебнул из бокала и спросил:
- А ты, что пива не взял?
- Не хочу. Скажи, что было дальше?
- Я ничего больше не делал. Просто развернулся и ушёл. Сел в машину и уехал. Через два дня, когда я пришёл на работу, меня вызвали и, в очень вежливой форме, попросили уволиться по взаимному согласию. Гельмут, видимо, не стал заявлять в полицию, но следы на лице у него были, а репутацию портить он не хотел. С Катей мы больше не разговаривали. Она переехала из нашей съёмной квартиры, оставив мне ключи и несколько коробок с моими вещами. Вот и всё. Я сбежал. Купил билет на первый рейс сюда. Живу в своей старой квартире, которую, к счастью, ещё не сдал новым арендаторам. Пью. Думаю. И не знаю, что делать дальше. Как подойти к Свете и сказать, что я для неё больше никто?
Костя опустил голову на руки. Дмитрий сидел, ошеломлённый, пытаясь переварить этот шквал грязи и боли. Теперь была ясна вся картина этой берлинской драмы, которая привела к тому, что маленькая девочка спит сейчас в комнате с его дочерью, брошенная всеми, кроме них. Вечером, за ужином, Дмитрий рассказал всё Алёне, и они начали решать, что теперь делать со Светой, которая стала частью их семьи. Решили, используя тот факт, что Костя, по документам, всё ещё отец Светланы, лишить материнства Катю.
Когда девочки уснули, они обсудили сложившуюся ситуацию. Когда Дмитрий закончил, Алёна тихо произнесла:
- Значит, так. Она не просто бросила ребёнка ради карьеры. Она ещё и жила ложью все эти годы. И использовала всех: и Костю, и нас, и свою же дочь.
- И ты многое знала и молчала.
- Она мне сестра! Я думала, она одумается.
- И кто отец Светы?
- Дима, зачем тебе это?
- Я думаю, что мы теперь делать будем.
- Света уже влилась в нашу семью. Костя, как я понимаю, отказался от неё. А мы будем бороться за нашу дочку! Бороться! Света не игрушка, которую можно передавать из рук в руки. Она уже наш ребёнок. Мы её не отдадим той, что предала её дважды: сначала, скрыв правду об отце, а потом, бросив её здесь.
Предыдущая часть: Работа за рубежом. Часть 1.
Продолжение следует.
Если заметили опечатку/ошибку, пишите автору. Внесу необходимые правки. Буду благодарен за ваши оценки и комментарии! Спасибо.
Фотографии взяты из банка бесплатных изображений: https://pixabay.com и из других интернет источников, находящихся в свободном доступе, а также используются личные фото автора.
Другие работы автора:
- за 2023 год: Навигатор 2023
- за 2024-2025 год: Навигатор 2024
- подборка работ за 2020-2025 год: Мои детективы