140 километров американской мечты, где мечтают только об одном – уехать и выжить
Из других стран Америка часто выглядит как место, где решены почти все проблемы. Сверкающие небоскрёбы. Ухоженные пригороды с белыми заборчиками. Свобода, возможности, успех.
А, если открыть карту штата Луизиана. Провести пальцем вдоль реки Миссисипи между Батон-Ружем и Новым Орлеаном. 140 километров.
На первый взгляд – обычный промышленный район. Заводы, трубы, дым. Ну бывает. Только местные жители называют этот участок по-другому.
Аллея Рака
Когда узнаёшь цифры, кровь стынет в жилах. В одном из городков здесь риск заболеть раком в пятьдесят раз выше, чем в среднем по Америке. Не в два. Не в пять. В пятьдесят.
Добро пожаловать в место, где американская мечта превратилась в кошмар. И никто особо не спешит это исправлять.
Название появилось само собой где-то в середине 1980-х. Жители маленьких городков вдоль Миссисипи начали замечать странную закономерность. Сосед умер от рака лёгких.
Потом коллега по работе – рак желудка. Следом родственник – рак почек. Слишком много совпадений. Слишком часто это происходит.
Журналисты подхватили это мрачное прозвище. «Аллея Рака» – звучит, как из фильма ужасов. Но это не кино.
137 километров вдоль великой реки Миссисипи. Около 200 предприятий, которые перерабатывают нефть, аммиак, хлор. Производят химические удобрения, пластик, пестициды. Круглосуточно. Без выходных. Уже больше 80 лет.
Цифра, от которой перехватывает дыхание. На эту небольшую полоску земли приходится 25% всего нефтехимического производства США. Четверть.
Америка контролирует пятую часть мирового рынка нефтехимии. То есть луизианский промышленный кластер спокойно конкурирует с целыми государствами.
Плотность заводов настолько высока, что, если проехать вдоль берега, индустриальный пейзаж не прерывается почти 140 километров. Трубы. Дым. Факелы. Снова трубы.
А между всем этим живут люди. Примерно 400 тысяч человек. Большинство – афроамериканцы. Их предки были рабами на этих землях. Теперь они заложники другого рода.
Когда-то здесь было совсем по-другому
Зелёные кукурузные поля. Тростниковые заросли. Воздух такой чистый, что хотелось дышать полной грудью. Миссисипи была щедрой. Рыба буквально сама прыгала в руки. Жизнь текла размеренно, спокойно.
Первая волна пришлась на вторую половину 1940-х, сразу после войны. Крупную промышленность привлекли налоговые послабления штата.
Строили быстро. Сначала вокруг Батон-Ружа и Нового Орлеана. Потом заводы начали расползаться дальше вдоль реки.
Логика простая. Миссисипи – идеальный транспортный коридор. Сырьё привёз, готовую продукцию увёз. Местные жители, многие из которых были потомками бывших рабов, обрадовались.
Наконец-то появится нормальная работа. Стабильная зарплата. Может, жизнь изменится к лучшему? Их надежды разбились о реальность довольно быстро.
Владельцы заводов привезли рабочих с собой. Большинство проживало в отдалённых районах, подальше от промышленных зон. Местных не брали. Находили разные причины. То опыта нет, то квалификация не та.
В 1980-х случилась вторая массовая волна. Ещё больше предприятий. Те же обещания – «Дадим работу!». Те же результаты – не дали.
Средний уровень дохода жителей так и остался одним из самых низких в стране. Заводы дымят, прибыли растут, а люди продолжают бедствовать.
Жизнь в аду
Городок Сент-Габриэль. Население – около 6 500 человек. В середине 1990-х здесь провели исследование о занятости. Оказалось, что жители Сент-Габриэля занимают только 9% рабочих мест с полной занятостью на окружающих заводах.
Девять процентов. При этом каждое новое предприятие, приходя на эти земли, обещало работу местным. Обещания – на ветер.
Мэр Сент-Габриэля считает, что причина проста и цинична. Компании не хотят нанимать людей, которые живут рядом с заводами. Велик риск, что такие рабочие будут слишком активно интересоваться вопросами загрязнения окружающей среды. Неудобно.
Вид некоторых городков удручает даже на фотографиях. Небольшие одноэтажные дома выглядят так, будто о них забыли лет двадцать назад.
На территории много мусора. Строения не ремонтируются. После очередного урагана горы веток и обломков могут лежать годами. Убирать некому и не на что.
А над всем этим нависают индустриальные пейзажи. Трубы. Дымка в небе. Иногда воздух пахнет химикатами так сильно, что режет глаза.
Люди жалуются на периодические всплески химических запахов. Шутят мрачные шутки про недомогания. Привыкли. Что ещё остаётся?
Исследования показали. Среди жителей этой зоны аномально много случаев рака лёгких, желудка и почек. По официальным данным, смертность от рака в Луизиане выше на 15% по сравнению со средним показателем по стране. Но это только официальные цифры.
Львиная доля заболевших живёт именно в промышленной зоне. А реальная статистика, скорее всего, гораздо хуже. Почему?
Многие люди, которые живут в окружении нефтехимических заводов, просто не обращаются за медицинской помощью перед смертью. Нет денег.
В том же Сент-Габриэле за чертой бедности живёт около 20% населения – один из худших показателей в стране. Когда у тебя нет денег на нормальную еду, какая уж тут медицина?
Это на руку промышленникам. Чем меньше официальных диагнозов – тем меньше претензий.
Системная несправедливость
Кто выигрывает от всего этого? Очевидно. Компании.
Дешёвая земля. Участки здесь огромные и стоят копейки по сравнению с другими штатами. Идеально для возведения гигантских нефтехимических комплексов.
Налоговые льготы. Луизиана предлагает настолько щедрые послабления, что корпорации выстраиваются в очередь.
Лёгкий доступ к судоходным путям. Миссисипи – одна из главных транспортных артерий страны. Привёз сырьё, увёз продукцию. Красота.
Лояльные чиновники. Для местной администрации инвестиции промышленников равны прогрессу. Чем больше заводов – тем лучше. Работу людям дадут потом, может быть, когда-нибудь.
А кто проигрывает? Жители. Они не получают работу. Налоговые послабления для заводов не позволяют существенно наполнить бюджет штата. Деньги оседают где-то в другом месте.
Экология катастрофическая. Здоровье убито. Перспектив нет. Парадокс. Луизиана занимает второе место в США по объёму нефтехимического производства, но считается одним из самых бедных штатов страны.
Чиновники озабочены интересами предприятий. Те, в свою очередь, умеют их заинтересовать, если понимаете, о чём речь. А судьба местного населения? Ну, это как-нибудь потом.
Ещё один факт, о котором стараются не говорить вслух. Большинство жителей промышленной зоны – афроамериканцы. Их предки были рабами на этой земле.
Теперь их потомки – жертвы экологического расизма. Только называется это по-другому – «экономическое развитие региона».
Эпицентр комшара
Но есть место, где всё это достигает абсолютного апогея. Город – Резерв. 10 тысяч жителей.
Ему принадлежит печальнейший рекорд, от которого мурашки по коже. Здесь самый высокий риск заболеть раком. В 50 раз выше среднего показателя по Америке.
Попробуйте осознать эту цифру. Не в два раза. Не в десять. В пятьдесят. В почти каждой семье есть человек, который уже умер от рака. Или всё ещё борется с ним. Это не статистика – это реальность каждого дома.
Долгое время люди просто жаловались на периодические всплески химических запахов. Травили мрачные анекдоты про постоянные недомогания. Пытались как-то жить.
Только в декабре 2015 года Агентство по охране окружающей среды США представило отчёт о токсичности воздуха. В нём чёрным по белому указали – предприятие Ponchartrain Works, которое производит неопрен (хлорпреновый каучук), извергает из своих труб канцерогенный хлорпрен.
Жители Резерва наконец-то получили официальное подтверждение. Их не травят – их убивают. Медленно, системно, годами.
Отчёт хоть и открыл глаза на происходящее, но особо не улучшил жизнь. Завод продолжает работать. Выбросы продолжаются. Люди продолжают болеть.
Фактически у жителей Резерва есть только три выхода из ситуации. Заболеть. Умереть. Или уехать.
Поэтому при первой возможности люди бегут из этого города. Потому что в таком существовании нет никакого смысла. Когда каждый вдох может оказаться на шаг ближе к диагнозу. Жить здесь — это не жизнь. Это медленное самоубийство.
На 137 километров Аллеи Рака приходится около 200 предприятий. Они перерабатывают такие токсичные вещества, что простое перечисление вызывает тревогу: нефть, аммиак, хлор, пестициды, пластик.
Можно только догадываться, какой объём вредных веществ попадает в воздух и землю каждый день. Плотность предприятий такая, что индустриальный пейзаж не прерывается почти 140 километров.
Если проедете вдоль берега, то увидите – завод, труба, дым, ещё завод, ещё труба, снова дым. А между всем этим – дома. Люди. Около 400 тысяч человек подвержены негативному воздействию предприятий Аллеи Рака.
Вывод
Это история о цене прогресса. О том, как налоговые льготы и дешёвая земля оказываются важнее человеческих жизней. О том, как можно годами обещать работу и никогда её не дать.
О том, как 200 заводов могут производить четверть всей американской нефтехимии, а люди вокруг будут жить за чертой бедности.
Аллея Рака – это не просто промышленная зона. Это напоминание о том, что за глянцевым фасадом американской мечты есть места, где эта мечта превратилась в кошмар наяву.
140 километров, где люди мечтают только об одном. Уехать. И выжить. А главный вопрос остаётся открытым… Сколько ещё таких «аллей» существует в мире?
И сколько людей продолжают платить своим здоровьем и жизнями за чей-то «экономический прогресс»?
Может быть, когда-нибудь мы найдём баланс между индустриальным развитием и человеческой жизнью. Может быть….