Если верить школьным открыткам, писатели рождаются сразу с пером в руке. С Чеховым всё было наоборот. Его детство пахло не чернилами, а бакалеей: лавка, мешки, счёт, вечная спешка. Отец держал магазин в Таганроге, и дети там были не «помощниками по желанию», а рабочей силой. После уроков — за прилавок. Ошибся, замешкался, не так ответил — получишь свою порцию воспитательной строгости.
К этому добавлялся церковный хор. Пение — дело красивое, если смотреть со стороны. Внутри это тоже дисциплина: стой, слушай, попадай в ноты, не вертись. В такой связке легко вырасти человеком, который умеет терпеть и не показывать лишнего. Но ещё легче — вырасти человеком, который мечтает однажды просто уйти и дышать свободнее.
Чехов не устраивал семейного бунта. Он выбрал путь тише и упрямее. Учился, держался за гимназию, а когда семья оказалась в нужде, справился и с этим. Более того: в какой-то момент он остался в Таганроге один, чтобы закончить учёбу, и сам добывал себе деньги репетиторством. Не героически, без фанфар — просто делал то, что надо.
Потом была Москва и университет. Чехов стал врачом — профессия серьёзная, понятная, почти как страховка от прошлой бедности. Но параллельно он начал писать. Сначала коротко и смешно, чтобы платили быстро: заметки, сценки, рассказы под псевдонимами. Писал не «когда придёт вдохновение», а когда семье нужны были деньги на жильё и еду. И вот странная вещь: ремесло, начатое ради заработка, постепенно стало литературой, которую читают уже не из вежливости.
В этом и заключается его разворот. Из мальчика, которому прочили место за прилавком и в хоре, вырос человек с двумя профессиями, и обе — были настоящими. И ни одна не похожа на тесную лавку, где всё решают чужие правила.
Интересно, сколько талантов в детстве выглядят просто как молчаливая выносливость — пока им не попадётся выход?
На наших каналах:
А.П.Чехов: русский писатель, врач и общественный деятель