Найти в Дзене

Восьмая книга зимы – «Соловей» Кристины Ханны (2016

) Жанр: историческая фантастика Оценка: 6/10 Когда берешь в руки роман о Второй мировой, ожидаешь хотя бы каплю боли и правды. Вместо этого «Соловей» предлагает микс из голливудской слащавости и пафосных страданий. Такое чувство, что автор взяла трагедию, поставила ее на подиум, и теперь эта война позирует при свете софтбоксов, аккуратно припудренная и отредактированная. Читаешь про ужасы оккупации – и вроде бы должно щемить сердце, а внутри тишина. Все будто нарисовано поверхностно, глянцево. Слезы по расписанию, героизм по шаблону. Персонажи живут как по «инструкции для впечатлительных женщин»: страдать красиво, любить эффектно. Не люблю затертое выражение «картонные персонажи», но здесь оно точнее некуда. Герои будто вырезаны из плотной бумаги и приклеены к декорациям войны. Ни запаха, ни дыхания, ни жизни. Одна героиня – воплощение непокорности, другая – тихая ангелоподобная страдалица. И обе – не люди, а функции: одна должна вдохновлять, другая вызывать сочувствие. А в итоге н

Восьмая книга зимы – «Соловей» Кристины Ханны (2016)

Жанр: историческая фантастика

Оценка: 6/10

Когда берешь в руки роман о Второй мировой, ожидаешь хотя бы каплю боли и правды. Вместо этого «Соловей» предлагает микс из голливудской слащавости и пафосных страданий. Такое чувство, что автор взяла трагедию, поставила ее на подиум, и теперь эта война позирует при свете софтбоксов, аккуратно припудренная и отредактированная.

Читаешь про ужасы оккупации – и вроде бы должно щемить сердце, а внутри тишина. Все будто нарисовано поверхностно, глянцево. Слезы по расписанию, героизм по шаблону. Персонажи живут как по «инструкции для впечатлительных женщин»: страдать красиво, любить эффектно.

Не люблю затертое выражение «картонные персонажи», но здесь оно точнее некуда. Герои будто вырезаны из плотной бумаги и приклеены к декорациям войны. Ни запаха, ни дыхания, ни жизни. Одна героиня – воплощение непокорности, другая – тихая ангелоподобная страдалица. И обе – не люди, а функции: одна должна вдохновлять, другая вызывать сочувствие. А в итоге не вызывают ничего.

Голод у Ханны превращается в гастрономическую меланхолию: вместо мяса по карточкам подают осьминога. История с отцом — отдельный пункт, вызывающий недоумение. Сюжетная линия, задуманная как эмоциональный якорь, на деле обесценивает себя в своей же надуманности и фальши.

Читается книга легко – пожалуй, даже слишком. Как женский роман, замаскированный под историческую прозу. И, признаться, я так и не поняла, откуда этот восторг вокруг «Соловья». Кажется, он способен впечатлить разве что того, кто еще не читал ни одного произведения о войне.