Игорь упаковал чемодан в пятницу вечером, когда я мыла посуду после ужина.
— Ты помнишь, что коммуналку надо оплатить? И за интернет. И кредит придёт восьмого числа.
Я вытерла руки о полотенце:
— Игорь, а на что оплатить? У меня на карте двадцать тысяч до зарплаты.
— Ну разберёшься как-нибудь. Я же не могу отказаться от поездки. Ребята давно планировали.
Он застегнул чемодан, поставил у двери.
— Сколько стоила путёвка? — спросила я тихо.
— Восемьдесят тысяч. Но я же давно копил.
— Копил. А коммуналку на что оплачивать?
Он поморщился:
— Юль, не начинай. Я устал. Мне нужен отдых. Ты же понимаешь.
Я понимала. Понимала, что он улетает в Турцию на неделю, а я останусь с тремя квитанциями и пустой картой.
Утром он уехал на такси в аэропорт. Я осталась на кухне с кофе и калькулятором.
Коммуналка — семь тысяч. Интернет — тысяча. Кредит — пятнадцать тысяч. Итого двадцать три. У меня — двадцать.
Я открыла все ящики, проверила карманы курток, заглянула в шкатулку с бижутерией. Нашла восемьсот рублей мелочью.
Села на диван, уставилась в потолок. Зарплата через неделю. Занять не у кого — подруги сами еле сводят концы с концами, родители на пенсии.
Взгляд упал на шкаф Игоря. Высокий, старый, с резными дверцами. Он привёз его из родительской квартиры, когда мы съехались. Говорил, что там детские вещи, книги, всякая ерунда.
Я встала, подошла, открыла дверцу.
Внутри стояли коробки. Я вытащила первую — детские фотографии, школьные тетради, грамоты. Вторую — книги, диски, журналы.
Третья коробка была тяжёлой. Я открыла крышку.
Внутри лежали часы. Много часов. В коробочках, в чехлах, аккуратно упакованные.
Я достала один — массивный, с кожаным ремешком. На циферблате надпись: Omega. Достала второй — Rolex. Третий — Tag Heuer.
Я не разбиралась в часах, но знала, что эти марки дорогие.
Игорь позвонил вечером. На фоне слышалось море, музыка, голоса.
— Юль, как дела? Всё оплатила?
— Игорь, у тебя в шкафу часы.
Пауза.
— Какие часы?
— Omega, Rolex, Tag Heuer. Целая коробка.
Он помолчал:
— А, это. Ну да. Коллекция.
— Коллекция?
— Да. Я собирал. Давно. Ещё до тебя.
— Сколько они стоят?
— Не знаю. Не оценивал.
— Игорь, это же дорогие марки.
— Ну, может быть. Но это моя коллекция. Я её не продаю.
Я села на кровать:
— Игорь, у меня нет денег на кредит. Три тысячи не хватает.
— Ну попроси отсрочку. Или у кого-нибудь займи.
— Не у кого. А ты летишь на восемьдесят тысяч и говоришь, что коллекцию не продашь.
Он вздохнул:
— Юля, ну серьёзно. Это моё. Я это годами собирал. Не трогай, пожалуйста.
Он повесил трубку.
Я сидела, держа в руках часы Rolex. Тяжёлые, холодные, красивые. Достала телефон, вбила в поиск: "Rolex Submariner цена".
Сайты предлагали от трёхсот тысяч.
Я пересчитала часы в коробке. Двенадцать штук.
На следующий день я поехала в ломбард. Взяла один — самый простой на вид, чтобы не очень заметно было.
Оценщик посмотрел, покрутил, проверил:
— Настоящий. Omega Seamaster. Могу дать сто двадцать тысяч.
Я растерялась:
— Сто двадцать?
— Да. Хорошее состояние. Хотите продать или заложить?
— Продать.
Я вышла из ломбарда с деньгами на карте и странным чувством в груди. Игорь собирал коллекцию, пока я оплачивала кредиты. Копил на Турцию, пока я считала, хватит ли до зарплаты.
Он вернулся загорелым, весёлым, с сувенирами. Обнял меня:
— Юль, я так отдохнул! Ты не представляешь, какое там море!
Я улыбнулась:
— Рада за тебя.
— Оплатила всё?
— Да. Оплатила.
Он прошёл в комнату, начал разбирать чемодан. Я стояла на кухне, слышала, как он что-то напевает.
Через десять минут он вышел бледный:
— Юля, где часы?
— Какие?
— Из коробки. Там не хватает одних.
Я помешала чай:
— Продала.
— Что?!
— Продала. Нужны были деньги на кредит.
Он схватился за голову:
— Ты что сделала?! Это же Omega! Они стоят...
— Сто двадцать тысяч. Знаю. Получила.
Он сел на стул:
— Юля, это моя коллекция. Ты не имела права.
Я поставила чашку на стол:
— А ты не имел права улететь на восемьдесят тысяч, оставив меня без денег на твой же кредит.
— Это разные вещи!
— Нет. Это одно и то же. Ты копишь, тратишь на себя, а я разгребаю счета.
Он смотрел на меня, сжав кулаки:
— Верни деньги. Я куплю часы обратно.
— Не верну. Половину ушла на кредит. Остальное отложила на чёрный день. На свой чёрный день.
Три дня мы не разговаривали. Игорь спал на диване, уходил рано, возвращался поздно. Я продолжала жить как обычно — работа, дом, готовка.
В четверг вечером он сел напротив меня на кухне:
— Юль, мне мать позвонила. Сказала, что ты неправильно поступила. Что чужое трогать нельзя.
— Ты пожаловался матери?
— Я рассказал ситуацию. Она на моей стороне.
Я кивнула:
— Понятно.
— И я тоже считаю, что ты неправильно поступила. Это была моя собственность.
Я встала, достала папку с документами, положила перед ним:
— Игорь, это кредитный договор. Читай пункт три. Мы оба созаёмщики. Оба несём ответственность. Ты взял кредит на машину, разбил её, продал. Деньги куда ушли?
Он промолчал.
— Куда ушли, Игорь?
— На ремонт машины отца. И на поездку в Сочи в прошлом году.
— Точно. А кредит плачу я. Полтора года плачу одна.
Он посмотрел в сторону:
— Я думал, это наши семейные обязательства.
— Семейные — это когда оба участвуют. А не когда один гуляет, а второй вкалывает.
Я закрыла папку:
— И ещё. Я проверила остальные часы. Нашла чеки. Последние пять ты купил в этом году. На двести тридцать тысяч. Откуда деньги?
Он побледнел:
— Копил.
— Копил. А на кредит, коммуналку, продукты не копил. На свои игрушки копил.
Он встал:
— Это моё хобби. Имею право.
— Имеешь. Но тогда и я имею право продать одни часы, чтобы закрыть твой кредит.
В субботу я нашла объявление о сдаче комнаты. Недорого, двадцать тысяч в месяц, недалеко от работы. Позвонила, договорилась посмотреть.
Игорь застал меня, когда я собирала вещи:
— Ты куда?
— Съезжаю.
— Как это съезжаю?
— Обычно. Снимаю комнату, живу отдельно. Квартира твоя, живи спокойно.
Он сел на кровать:
— Юля, подожди. Давай поговорим нормально.
— Не о чем говорить.
— Юль, ну прости. Я действительно не подумал. Увлёкся. Понимаю, что был неправ.
Я застегнула сумку:
— Игорь, ты не увлёкся. Ты осознанно тратил на себя, зная, что мне не хватает. Покупал часы, летал отдыхать, а я считала копейки.
Он взял мою руку:
— Я больше не буду. Честно. Продам часы, погашу кредит досрочно. Только не уходи.
Я высвободила руку:
— Не надо продавать. Оставь себе. Это твоё.
— Но я хочу исправиться.
— Не хочешь. Ты хочешь, чтобы я осталась и дальше всё тянула. А ты "иногда" помогал.
Я взяла сумку, пошла к двери.
— Юля!
Обернулась:
— Что?
— Ты же любишь меня?
Я задумалась:
— Любила. Наверное. Но устала любить одна.
Я прожила в комнате месяц. Маленькая, чистая, с хорошей хозяйкой. Ходила на работу, готовила на общей кухне, смотрела сериалы перед сном. Игорь писал каждый день — извинялся, просил вернуться, присылал фотографии проданных часов и чеков о досрочном погашении кредита.
Я не отвечала.
Потом он написал:
— Юля, я понял. Мне нужно измениться. Не на словах, а реально. Хочу, чтобы ты это увидела. Можем встретиться?
Я согласилась. Мы встретились в кафе. Он выглядел усталым, осунувшимся.
— Я продал все часы. Погасил кредит полностью. Остаток положил на общий счёт. Пятьдесят тысяч. Пополам.
Я кивнула:
— Хорошо.
— И устроился на вторую работу. По выходным. Чтобы было стабильно.
— Игорь, зачем ты это всё?
Он посмотрел в глаза:
— Потому что хочу, чтобы ты вернулась. И потому что понял — я вёл себя как эгоист. Ты вкалывала, а я тратил на себя. Это неправильно.
Я помолчала:
— Мне нужно время подумать.
— Сколько хочешь.
Я вернулась через два месяца. Не потому, что поверила сразу. А потому, что он продолжал работать на двух работах, перечислял половину на общий счёт, присылал отчёты о тратах. Спрашивал, прежде чем купить что-то дорогое. Звонил, но не давил.
Когда я вошла в квартиру, увидела новые шторы, чистоту, холодильник с продуктами.
— Я подготовился, — сказал Игорь. — Хочу, чтобы тебе было комфортно.
Мы сели на кухне, пили чай.
— Игорь, если ты снова начнёшь копить на себя, пока я плачу за всё, я уйду окончательно.
— Не начну. Обещаю.
Прошёл год. Он сдержал слово. Мы начали откладывать вместе, планировать траты, обсуждать крупные покупки. Он больше не летал один в Турцию — мы поехали вместе, на скромную путёвку, но вдвоём.
Коллекцию часов он не восстановил. Сказал, что теперь другие приоритеты.
Мать Игоря до сих пор считает меня воровкой, которая продала "семейную реликвию", хотя часы он покупал сам в интернет-магазинах. Его брат Сергей сказал: "Молодец, что встряхнула его — а то совсем охамел". Моя подруга Катя удивилась: "Ты вернулась? Я бы на твоём месте послала навсегда". А коллега по работе, Марина, вздохнула: "Счастливая ты — хоть твой одумался, а мой так и продолжает на рыбалки ездить, пока я кредиты плачу".
Интересно, сколько женщин живёт с мужчинами, которые тратят на своё удовольствие, а им оставляют счета и квитанции? И сколько из них находят силы сказать "хватит" вместо того, чтобы молчать и терпеть годами?