Раиса Николаевна стояла на пороге с тремя пакетами и улыбкой, от которой хотелось закрыть дверь обратно.
— Лизонька, мы с отцом мимо проезжали. Решили на полчасика зайти, чай попить.
За её спиной виднелся Виктор Петрович с ещё одним пакетом.
Я отступила от двери:
— Здравствуйте. Проходите.
Они вошли, разулись, прошли на кухню. Раиса Николаевна начала доставать из пакетов контейнеры с едой — пирожки, салат, котлеты.
— Вот, привезла. Знаю, ты с работы поздно приходишь, готовить некогда.
— Спасибо, но мы обычно сами...
— Ничего, съедите. Пашеньке полезно домашнее есть, а не магазинное.
Павел вышел из комнаты, обнял мать:
— Мам! Не ожидал. Что-то случилось?
— Ничего не случилось. Просто соскучилась. Можно?
— Конечно можно, — он посмотрел на меня. — Лиз, поставь чайник.
Я поставила чайник, достала чашки. Раиса Николаевна уже сидела за столом, рассматривала кухню.
— Лиза, а шторы когда стирала последний раз?
— На прошлой неделе.
— Странно. Выглядят пыльными.
Я промолчала.
Полчаса превратились в три часа. Раиса Николаевна рассказывала о соседях, о поликлинике, о ценах в магазинах. Виктор Петрович сидел молча, кивал. Павел слушал, иногда вставлял комментарии.
Я мыла посуду, думая о том, что завтра рано вставать, что не успела доделать отчёт, что хотела посмотреть фильм с Пашей.
— Лизонька, а ты чего такая молчаливая? — спросила Раиса Николаевна.
— Устала просто.
— Устала? В твоём возрасте? Вот я в твои годы троих детей воспитывала, на двух работах работала, и ничего — не уставала.
Павел положил руку матери на плечо:
— Мам, Лиза правда устала. Может, в другой раз договорим?
Раиса Николаевна посмотрела на часы:
— Ой, и правда уже десятый час. Ладно, пойдём, Витя.
Они оделись, ушли. Я закрыла дверь, прислонилась к ней лбом.
— Лиз, всё нормально? — Павел подошёл сзади.
— Нормально.
— Ты на маму злишься?
— Нет. Просто устала.
Он обнял меня:
— Она просто соскучилась. Редко видит нас.
Я не ответила.
Через три дня они приехали снова. Опять "мимо проезжали", опять "на полчасика". Раиса Николаевна принесла пироги, начала проверять холодильник.
— Лиза, у вас молоко просроченное.
— Я знаю. Собиралась выбросить.
— Собиралась. А если Паша выпьет?
— Паша взрослый человек. Сам смотрит на даты.
Она поджала губы:
— Хозяйка должна следить.
Я вышла из кухни, чтобы не наговорить лишнего.
Третий визит случился в субботу утром. Я только проснулась, сидела на кухне в пижаме с кофе. Услышала звонок.
Открыла дверь. Раиса Николаевна.
— Доброе утро, Лизонька. Паша дома?
— Спит ещё. Мы поздно легли.
— Разбужу. Хочу с ним поговорить.
Она вошла, прошла в спальню. Я слышала, как она будит Павла, как он сонным голосом спрашивает, что случилось.
— Ничего не случилось. Просто хочу увидеть сына. Разве это преступление?
Павел вышел из спальни взъерошенный, в трусах и майке.
— Мам, сейчас восемь утра. Суббота.
— И что? Я рано встаю. Думала, вы тоже.
Я допила кофе, пошла одеваться. Слышала, как они разговаривают на кухне.
Вечером я сказала Павлу:
— Нам нужно поговорить о твоей маме.
Он насторожился:
— Что о маме?
— Она приезжает слишком часто. Без предупреждения. Остаётся надолго. Проверяет наш холодильник, критикует меня.
— Лиз, она не критикует. Просто заботится.
— Паша, она приехала в восемь утра в субботу. Разбудила тебя.
— Ну и что? Она моя мать. Имеет право.
— Нет, не имеет. Это наш дом. Она должна предупреждать.
Он вздохнул:
— Лиз, не начинай. Мама одинокая. Скучает. Хочет видеть нас.
— Одинокая? У неё есть муж.
— Папа всегда на работе. Она одна дома.
— Тогда пусть найдёт себе занятие. Хобби, подруг, курсы какие-нибудь.
Он посмотрел на меня холодно:
— Ты правда хочешь, чтобы моя мать не приезжала к нам?
— Хочу, чтобы она предупреждала. И не оставалась на три часа, когда говорит "на полчасика".
— Понял. Скажу ей, что ты против её визитов.
— Паша, я не это имела в виду!
Он ушёл в комнату, закрыл дверь.
Раиса Николаевна приехала через два дня. Я открыла дверь, она стояла с заплаканными глазами.
— Лиза, можно войти?
Я молча пропустила её.
Она села на кухне, я заварила чай. Мы сидели молча.
— Лиза, Паша сказал, что я мешаю вам. Что приезжаю слишком часто.
Я поставила чашку перед ней:
— Раиса Николаевна, я не говорила, что вы мешаете.
— Но сказала, что приезжаю без предупреждения.
— Да. Говорила.
Она подняла глаза:
— Значит, правда мешаю.
Я села напротив:
— Не мешаете. Просто хотелось бы знать заранее, что вы приедете. Чтобы я успела прибраться, приготовить что-то.
— Но я не гость. Я мать Паши.
— Знаю. Но это наш дом. И когда вы приезжаете внезапно, я не успеваю подготовиться. Чувствую себя неловко.
Она помолчала:
— А я думала, что для семьи не нужны приготовления.
Я посмотрела на неё:
— Раиса Николаевна, вы бы хотели, чтобы к вам приезжали без звонка? В любое время?
Она задумалась:
— Нет, наверное. Мне бы тоже было неудобно.
Мы помолчали.
— Лиза, просто я очень скучаю по Паше. Он единственный сын. Хочется видеть его чаще.
— Понимаю. Но можно договориться. Например, раз в неделю, в определённый день. Чтобы мы все знали и готовились.
Она кивнула:
— Наверное, это разумно.
Мы допили чай. Раиса Николаевна встала:
— Извини, если обижала. С холодильником, со шторами. Я не хотела. Просто привыкла всё контролировать.
— Всё нормально. Я понимаю.
Она ушла. Я осталась на кухне, чувствуя неожиданное облегчение.
Павел вернулся вечером. Я рассказала про разговор.
— Серьёзно? Мама согласилась предупреждать?
— Да. Мы договорились на воскресенья. Раз в неделю.
Он обнял меня:
— Лиз, спасибо. Я думал, будет хуже.
— Я тоже думала.
Следующий визит случился в воскресенье. Раиса Николаевна позвонила заранее, в пятницу:
— Лизонька, мы можем приехать в воскресенье? Часа в три?
— Конечно. Приезжайте.
Я приготовила пирог, прибрала квартиру, купила хорошего чая. В три часа раздался звонок.
Раиса Николаевна вошла с букетом цветов:
— Лиза, это тебе. За понимание.
Я удивилась:
— Спасибо.
Мы сидели на кухне, разговаривали спокойно. Раиса Николаевна не проверяла холодильник, не критиковала шторы. Рассказывала про соседку, которая записалась на курсы рисования.
— Думаю, может, тоже записаться. Говорят, интересно.
— Хорошая идея, — сказала я.
Через два часа она встала:
— Ну всё, нам пора. Витя, пошли.
Они оделись, ушли. Павел обнял меня:
— Видишь? Всё нормально получилось.
— Да. Получилось.
Но через месяц Раиса Николаевна снова приехала без предупреждения. Утром, в среду. Я открыла дверь — она стояла бледная, с сумкой в руках.
— Лиза, можно к вам на несколько дней?
Я растерялась:
— Что случилось?
— Поссорилась с Витей. Сильно. Не могу там оставаться.
Я пропустила её. Она прошла на кухню, села, заплакала.
— Он сказал, что я слишком навязчивая. Что всех контролирую. Что ему надоело.
Я села рядом, положила руку на её плечо:
— Раиса Николаевна, это пройдёт. Вы помиритесь.
— Не знаю. Он был очень зол.
Павел вышел из спальни, увидел мать:
— Мам? Что ты здесь?
— Поссорилась с отцом. Лиза разрешила остаться.
Он посмотрел на меня вопросительно. Я кивнула.
Раиса Николаевна прожила у нас три дня. Спала на диване в зале, готовила завтраки, убирала квартиру. Вечером сидела на кухне с чаем, говорила о том, как они с Виктором Петровичем прожили тридцать пять лет, и вот впервые такая ссора.
На третий день он приехал. Постучал в дверь, я открыла. Он стоял с цветами и виноватым лицом.
— Лиза, Рая дома?
— Да. Проходите.
Раиса Николаевна вышла в прихожую. Они смотрели друг на друга молча.
— Рая, прости. Я был неправ. Не должен был говорить такое.
Она помолчала:
— Витя, а ты был прав. Я правда всех контролирую. Раздражаю. Лиза помогла это понять.
Он посмотрел на меня удивлённо.
— Я записалась на курсы рисования. Хочу попробовать.
— Серьёзно?
— Серьёзно. И больше не буду лезть к вам с советами, — она посмотрела на меня. — Обещаю.
Они ушли вместе. Павел обнял меня:
— Лиз, ты какая-то волшебница. Смогла с мамой договориться.
— Не волшебница. Просто поговорили по-человечески.
Раиса Николаевна стала приезжать раз в две недели, всегда предупреждая. Приносила рисунки с курсов, показывала, спрашивала моё мнение. Больше не проверяла холодильник и не критиковала шторы.
Однажды она сказала:
— Лиза, спасибо, что не выгнала меня тогда. Когда я приехала после ссоры.
— Я не могла вас выгнать.
— Могла. Имела право. Я ведь столько раз приезжала без предупреждения, раздражала тебя.
— Вы не раздражали. Просто мне нужно было личное пространство.
Она кивнула:
— Понимаю теперь.
Виктор Петрович, оказывается, всё время просил жену быть деликатнее с невесткой, но она не слушала — думала, что "семья не должна церемониться". Сестра Раисы Николаевны, тётя Клава, до сих пор осуждает: "Невестка тебя против сына настроила, ты теперь редко видишь его". Золовка Павла, Ирина, наоборот, позвонила поблагодарить: "Спасибо, что научила маму уважать границы — она и ко мне теперь реже ломится".
Соседка Раисы Николаевны рассказывает всем на лавочке: "Видите, невестка её перевоспитала — теперь Рая на рисование ходит, а не по чужим домам шастает". А мама Павла сама призналась подругам: "Оказывается, взрослым детям тоже нужно личное пространство — я-то думала, что мать всегда может прийти без спроса".
Интересно, сколько семей живёт с этой проблемой — свекровь приезжает когда хочет, невестка терпит и копит обиду, муж не понимает, почему жена нервничает? И сколько конфликтов можно было бы решить одним честным разговором вместо лет молчаливого раздражения?