Когда я открыла дверь и увидела на пороге Людмилу, мою младшую сестру, с заплаканным лицом, сердце сжалось от привычной тревоги. Сколько раз за последние пятнадцать лет повторялась эта сцена? Я уже сбилась со счёта. Люда приходила, плакала, жаловалась на жизнь, просила денег, и я, как идиотка, каждый раз отдавала последнее.
— Марин, спаси, — всхлипывала она, стоя в прихожей и вытирая слёзы платком. — Совсем худо. Зарплату задерживают уже третий месяц, а Ванька заболел, врач говорит, нужны дорогие лекарства. Я не знаю, к кому ещё обратиться...
Я вздохнула и пропустила её на кухню. Налила чай, достала из тумбочки печенье. Люда сидела, обхватив кружку руками, и продолжала причитать про свою несчастную жизнь. Работа плохая, муж Сергей почти ничего не зарабатывает, коммунальные платежи душат, продукты дорожают, а тут ещё сын болеет.
— Сколько нужно? — спросила я тихо, хотя уже знала ответ. Всегда была одна и та же сумма. То двадцать тысяч, то тридцать. Раз даже пятьдесят просила — якобы на операцию Ваньке. Потом выяснилось, что никакой операции не было, но деньги я, конечно, назад не получила.
— Тысяч двадцать пять, если можешь, — пробормотала Люда, не поднимая глаз. — Я знаю, что ты сама не богатая, но я же тебе верну обязательно. Как только зарплату получу...
Верну обязательно. Эти слова я слышала сотни раз. Но ни разу, ни единого раза за все эти годы Люда не вернула мне ни копейки. Сначала я верила, даже напоминала осторожно. Потом перестала. Поняла, что бесполезно.
Я прикинула остаток на счёте. До зарплаты ещё неделя, а у меня всего тридцать с небольшим. Если отдам двадцать пять, останется на хлеб и проездной. Но Люда — моя сестра. Единственная. У нас больше никого нет — родители умерли давно, других родственников нет. Мы должны помогать друг другу, правда?
— Хорошо, — сказала я. — Только у меня сейчас наличными немного. Сейчас схожу, сниму.
Люда расплылась в благодарной улыбке, обняла меня, поцеловала в щёку.
— Маринка, ты у меня золотая! Я тебе никогда этого не забуду! Ты моя спасительница!
Я ходила в банкомат на углу, снимала последние деньги, возвращалась домой и отдавала сестре. Та уходила счастливая, обещая вернуть через месяц. Месяц проходил, второй, третий — Люда не появлялась. Зато через полгода приходила снова с новой слёзной историей, и всё повторялось заново.
Так длилось пятнадцать лет.
За это время я научилась жить впроголодь в конце каждого месяца. Научилась отказывать себе в новой одежде, в косметике, в походах в кафе с подругами. Один раз даже заболела, но не пошла в платную клинику, потому что все деньги отдала Люде неделей раньше. Сидела дома, лечилась народными средствами, пока температура не спала сама.
Моя подруга Ирина не раз говорила мне:
— Мариша, да очнись ты! Твоя сестра тебя просто использует! Она никогда не вернёт деньги, ты что, не понимаешь?
— Она же моя сестра, — отвечала я слабо. — У неё правда тяжёлая жизнь. Я должна помогать.
— Тяжёлая жизнь? — фыркала Ирина. — Я видела в её ВКонтакте фотки! Она в ресторанах отмечается, в новых платьях красуется! Какая там тяжёлая жизнь?
Я отмахивалась. Говорила, что Ирина ошибается, что Люда просто хочет иногда порадовать себя, что это же нормально. Но глубоко внутри червячок сомнения уже точил меня.
А потом случилось то, что перевернуло всю мою жизнь.
Мне исполнилось сорок пять. Я работала бухгалтером в небольшой торговой компании уже двадцать лет. Стабильная работа, нормальная зарплата, дружный коллектив. Я никогда не думала, что могу остаться без работы.
Но компания обанкротилась. Владелец сбежал за границу с деньгами, а нас, сотрудников, просто выставили на улицу. Без выходного пособия, без предупреждения. Просто в один день пришли на работу, а офис опечатан, и охранник говорит: идите домой, работы больше нет.
Я была в шоке. Сначала не верила. Потом пришло осознание, и накрыла паника. Мне сорок пять лет. В этом возрасте найти новую работу — задача почти невыполнимая. Работодатели хотят молодых. А у меня ещё и ипотека — маленькая квартира-однушка, которую я купила пять лет назад. Платёж не очень большой, но без зарплаты даже его не потянуть.
Я начала искать работу. Каждый день рассылала резюме, ходила на собеседования. Но везде отказывали. «Вы не подходите по возрасту», «мы хотим более молодого специалиста», «вы слишком квалифицированны» — последнее вообще было верхом цинизма. Как можно быть слишком квалифицированным?
Прошёл месяц. Потом второй. Деньги таяли. Я перешла на хлеб и макароны. Отключила интернет. Экономила на всём. Но ипотеку всё равно нужно было платить, и скоро у меня совсем не осталось денег.
Я продала всё, что могла, — старое золото, которое осталось от мамы, телевизор, даже микроволновку. Но этих денег хватило только на один платёж. А следующий через месяц? И что дальше?
Я сидела на кухне и считала. Посчитала, сколько денег я отдала Люде за все эти годы. Получилось около миллиона рублей. Может, даже больше. Миллион! Если бы у меня были эти деньги сейчас, я бы спокойно протянула полгода, год, нашла бы работу. Но их нет.
Руки дрожали, когда я набирала номер сестры.
— Люд, привет, — сказала я, стараясь держать голос ровным. — Послушай, у меня большие проблемы. Я потеряла работу, не могу найти новую. Скоро платить ипотеку нечем будет. Ты не могла бы мне помочь? Хотя бы немного, тысяч тридцать на первое время?
В трубке повисла тишина.
— Люд? — переспросила я. — Ты меня слышишь?
— Слышу, — наконец ответила сестра. Голос у неё был странный. Холодный. — Марина, я не могу тебе помочь.
Я опешила.
— Как не можешь? Я тебе пятнадцать лет помогала! Отдавала последние деньги! Я...
— Ты мне ничего не отдавала, — перебила меня Люда резко. — Ты мне давала в долг. А долг надо возвращать. А ты что, думала, это были подарки?
Я не верила своим ушам.
— Люда, но я сейчас правда в беде! Мне нужна помощь! Мы же сёстры!
— Мариша, пойми правильно, — голос Люды стал даже чуть-чуть раздражённым. — У меня тоже свои проблемы. Мне тоже надо платить за квартиру, кормить семью. Я не могу тебе помочь. И вообще, если честно... Ты мне не сестра.
— Что?.. — только и смогла выдавить я.
— Ну да. Мы сёстры только по крови, но это не значит, что я тебе что-то должна. Каждый сам за себя в этой жизни. Мне жаль, что у тебя проблемы, но это твои проблемы, не мои. Всего хорошего.
И она повесила трубку.
Я сидела с телефоном в руке и не могла пошевелиться. В голове была пустота. Просто белое пятно. Я не понимала, что только что произошло. Люда, которую я пятнадцать лет кормила, одевала, спасала от долгов, только что сказала мне: «Ты мне не сестра»?
Потом пришла злость. Такая жгучая, что я чуть телефон не разбила об стену. Я ходила по квартире кругами, как зверь в клетке, и кричала в пустоту:
— Я тебе не сестра?! Пятнадцать лет я тебе отдавала последнее! ПОСЛЕДНЕЕ! А ты мне — не сестра?!
Но кричать было бесполезно. Никто меня не слышал. Я была одна в своей пустой квартире, без работы, без денег, без будущего. И без сестры.
Через неделю я всё-таки нашла работу. Не бухгалтером, конечно, — просто помощником бухгалтера в маленькой фирме за жалкие двадцать пять тысяч. Но даже это было спасением. Хоть какие-то деньги.
Я продолжала экономить на всём. Не покупала ничего лишнего. Платила ипотеку через месяц — раз платила, раз не могла, и банк грозил забрать квартиру. Но я держалась. Потому что сдаваться было нельзя.
А потом, через три месяца после того разговора с Людой, позвонила Ирина.
— Мариша, ты сидишь? — спросила она серьёзным тоном. — Садись, если нет. Мне надо тебе кое-что сказать про твою сестричку.
У меня похолодело внутри.
— Что случилось?
— Я тут случайно встретила мужа Люды, Серёгу, — начала Ирина. — Он был пьяный в хлам, сидел в баре один. Разговорились. И он мне такое рассказал... Мариша, твоя сестра тебя пятнадцать лет обманывала.
— Что ты имеешь в виду?
— Все деньги, которые ты ей давала, она не тратила на лекарства, еду и коммуналку. Она их откладывала. Серёга сказал, что Люда копила ваши деньги на недвижимость.
Я не поверила.
— Это бред какой-то...
— Мариша, слушай дальше! — настаивала Ирина. — Люда за эти годы купила два гаража в центре города и дачу в Подмосковье! Она их сдаёт! Получает с них тысяч шестьдесят в месяц стабильно! А тебе говорила, что бедная и несчастная!
Я почувствовала, как мир поплыл перед глазами.
— Но... но как... Серёга сам так и сказал?
— Дословно. Он даже адреса назвал. Я записала, сейчас скину тебе. Мариша, она тебя использовала. Просто тупо использовала как дойную корову. Пятнадцать лет.
Когда Ирина повесила трубку и прислала адреса, я не могла дышать. Открыла карты в интернете, проверила. Дача в Подмосковье, посёлок элитный, дорогой. Гаражи в центре — каждый стоит полтора миллиона минимум.
Значит, Люда всё это время врала мне. Не было никакой бедности. Не было никаких проблем с деньгами. Она просто копила мои деньги, мои кровные, и покупала недвижимость. Потом сдавала её и получала доход.
А я жила впроголодь. Отказывала себе во всём. Не лечилась. Носила старую одежду. И теперь сижу без работы, с копейками в кармане, на грани того, чтобы лишиться квартиры.
А моя младшая сестрёнка, которой я столько помогала, владеет двумя гаражами и дачей.
Я позвонила ей снова. На этот раз я не просила. Я требовала.
— Люда, я всё знаю. Серёга рассказал. Ты пятнадцать лет копила мои деньги и покупала недвижимость. Ты меня использовала. И теперь ты мне вернёшь всё до копейки, или я подам на тебя в суд.
Люда молчала несколько секунд, а потом усмехнулась.
— Подашь в суд? Хорошо. Подавай. Только у тебя нет никаких доказательств. Ты давала мне деньги добровольно. Я нигде не расписывалась, что это долг. Никаких бумаг у тебя нет. Так что удачи тебе в суде, сестрёнка.
И снова повесила трубку.
Я сидела и понимала, что она права. Доказательств нет. Я была идиоткой, которая пятнадцать лет отдавала деньги на слово. Без расписок, без свидетелей, без ничего.
Но я не собиралась сдаваться.
Я наняла юриста. Продала последнее, что у меня было, — мамино обручальное кольцо, — и заплатила за консультацию. Юрист выслушала меня и покачала головой.
— Без расписок и без свидетельских показаний дело проигрышное, — сказала она. — Но есть один вариант. Если муж вашей сестры даст показания о том, что деньги действительно шли от вас и на что они тратились, это может помочь. Плюс, если мы поднимем банковские выписки и докажем, что у сестры была недвижимость, приобретённая в период, когда вы ей помогали, — это тоже косвенное доказательство.
Я решилась. Нашла Серёгу — он действительно оказался готов дать показания. Видимо, Люда довела его до ручки, и он был не прочь ей насолить. Собрали все документы, подняли выписки. Оказалось, что гаражи Люда оформила на своё имя, дача — на мужа. Даты покупок совпадали с периодами, когда я давала ей деньги.
Суд тянулся полгода. Люда наняла адвоката, который вертел меня на допросах, как хотел. Пытался представить меня лгуньей и мошенницей, которая хочет отобрать у бедной женщины честно нажитое имущество. Но у нас были показания Серёги, были выписки, были даты.
И в итоге суд вынес решение в мою пользу. Частично. Люда должна была вернуть мне не миллион, конечно, а только четыреста тысяч рублей — столько удалось доказать документально. Но это было хоть что-то.
Когда судья огласил решение, Люда посмотрела на меня с такой ненавистью, что мне стало не по себе. Но я не отвела взгляда. Я смотрела ей прямо в глаза и думала: ты получила то, что заслужила.
Четыреста тысяч она выплачивала мне по частям — суд обязал её платить по двадцать тысяч в месяц. Первые полгода она платила исправно. Потом начались задержки. Я каждый раз писала судебным приставам. Они выносили постановления, грозили штрафами. Люда в итоге продала один гараж и выплатила мне остаток единовременно — просто чтобы от меня отвязаться.
Когда я получила последний платёж, то не испытала радости. Только пустоту. Четыреста тысяч — это даже не половина того, что я ей отдала за пятнадцать лет. Но главное было даже не в деньгах.
Главное было в том, что я потеряла сестру. Единственного близкого человека. Оказалось, что все эти годы она меня не любила. Просто использовала. Я была для неё банкоматом. Ничего больше.
Через год после окончания суда я случайно встретила Серёгу на улице. Он был трезвый, выглядел прилично. Мы разговорились, он рассказал, что развёлся с Людой. Не выдержал её вранья и жадности.
— Знаешь, Марина, — сказал он, — я всегда знал, что Люда не права. Когда она приходила от тебя со слезами благодарности и тут же перекладывала деньги в конверт для накоплений, мне было стыдно. Но я был слабак, боялся её. А она меня шантажировала — грозила, что заберёт ребёнка, если я проболтаюсь. Только когда ты осталась вообще без работы и без денег, а она даже не шелохнулась, я понял, что больше не могу с этим жить. Прости меня.
Я простила его. Что толку держать зло на человека, который хотя бы в итоге сделал правильный выбор?
Сейчас прошло уже три года с того дня, как я потеряла работу. Я нашла себе другую, более-менее нормальную. Ипотеку выплачиваю. Живу скромно, но не в нищете. Денег на что-то лишнее нет, но хотя бы есть на еду и коммуналку.
С Людой мы больше не общаемся. Она не звонит, я не звоню. Встретились один раз случайно в магазине — разошлись в разные стороны, даже не поздоровавшись. Для меня она мертва. И, похоже, я для неё тоже.
Иногда по ночам я думаю: а что, если бы я с самого начала не давала ей денег? Что, если бы сказала «нет» в первый же раз? Сколько бы я сэкономила, сколько бы смогла купить для себя, сколько бы отложила на старость?
Но потом я думаю: а вдруг она действительно была в нужде? Вдруг хоть один раз деньги пошли на лекарства Ваньке, а не в конверт для накоплений? Вдруг я ошибаюсь?
Но нет. Я не ошибаюсь. Серёга всё рассказал. Люда врала каждый раз. Каждый. Она использовала мою доброту, мою любовь, моё желание помочь сестре. И выжала из меня всё, что могла.
А когда я сама оказалась в беде, она сказала: ты мне не сестра.
Теперь я точно знаю, что кровь — это ещё не всё. Родственники могут предать больнее, чем чужие люди. Потому что ты им доверяешь. Ты веришь, что они тебя любят, что помогут в трудную минуту. А они просто берут и берут, пока ты не опустеешь.
Я больше никому не даю денег в долг. Никогда. Даже если это самый близкий человек. Потому что я уже знаю, чем это заканчивается.
Пятнадцать лет жизни, миллион рублей и разбитое сердце — вот цена моей доброты. Слишком дорого. Больше я так не могу.
И если кто-то когда-нибудь спросит меня: жалею ли я о том, что помогала сестре?
Я отвечу: да. Жалею. Очень жалею.
Потому что я помогала не сестре. Я помогала мошеннице, которая прикрывалась родством и слезами. И это самое больное осознание в моей жизни.