В тот вечер воздух в нашей квартире на Кутузовском был густым, как застывающий бетон. Тишина звенела, нарушаемая лишь шорохом дорогой ткани и нервным постукиванием каблуков о паркет. Сергей суетился в прихожей, натягивая ботинки из крокодиловой кожи с той нервной поспешностью, которая всегда выдает лжецов, опаздывающих на встречу с собственной совестью. Я стояла в проеме гостиной, прислонившись плечом к косяку, и наблюдала за ним. Мое лицо было непроницаемой маской спокойствия, которую я тренировала последние полгода перед зеркалом, изучая искусство покер-фейса лучше, чем профессиональные игроки.
— Я поеду к маме, Лена. Ей совсем плохо, — бросил он, не глядя мне в глаза. Он проверял карманы пальто, поправлял шарф, делал что угодно, лишь бы не встретиться со мной взглядом. — Давление скачет с утра, сердце колет. Врачи говорят, нужен покой и уход. А ты сиди дома, нечего тебе мотаться, погода дрянь, да и вирус этот ходит.
Я медленно перевела взгляд на глянцевый подарочный пакет, который он пытался незаметно пристроить на тумбочке за спиной, пока надевал свое кашемировое пальто. Из пакета предательски, словно насмехаясь над моей предполагаемой слепотой, выглядывало золотистое горлышко бутылки «Moët & Chandon» и край бархатной коробки бельгийских трюфелей Godiva. Интересный набор для купирования гипертонического криза. Видимо, современные протоколы лечения в кардиологии шагнули далеко вперед, заменив капотен на элитный алкоголь.
— Конечно, Сереж, — мой голос звучал мягко, обволакивающе, почти заботливо. Я даже сделала шаг вперед, чтобы поправить ему воротник. — Передавай Ирине Петровне привет. Может, ей лекарства нужны специфические? Я могу сбегать в круглосуточную аптеку, ту, что на углу. Или вызвать платного врача?
Он дернулся от моего прикосновения, словно от удара током. В его глазах мелькнула паника.
— Нет! Не надо врачей. И в аптеку не надо. Я сам все куплю по дороге, у меня список есть. Ты отдыхай, Лена. Правда, ложись спать, не жди меня. Я, может, там заночую, буду дежурить у кровати, если ей станет хуже к ночи.
«Маме» было двадцать пять лет. Ее звали Кристина. У нее были ноги от ушей, диплом маркетолога, который она использовала только для ведения своего Инстаграма, и аппетиты, сопоставимые с бюджетом небольшой африканской страны. Я знала о ней уже четыре месяца. Четыре месяца, три недели и два дня, если быть точной.
Момент истины наступил не из-за забытого телефона или чужой помады на рубашке — это клише для дешевых сериалов. Все было прозаичнее. Я забирала его костюм из химчистки и нашла во внутреннем кармане пиджака, который он забыл проверить, скомканный чек из загородного спа-отеля «Les Art Resort». Номер «Люкс» на двоих, ужин с лобстерами, массаж горячими камнями. Дата на чеке совпадала с днем, когда он, по его словам, «до поздней ночи сидел на совещании с трудными инвесторами, спасая наш бизнес».
В ту ночь я не спала. Я лежала рядом с ним, слушая его ровное дыхание, и чувствовала, как внутри меня умирает всё, что я строила семь лет. Любовь, доверие, планы на детей, уютные вечера — все это превратилось в серый, холодный пепел. Но к утру из этого пепла родилось что-то новое. Холодная, звенящая ярость. Не истеричная, горячая обида, которая заставляет бить посуду, а ледяная расчетливость хирурга, готовящегося к ампутации. С той ночи я начала готовить план. Я назвала его «Операция Чистое Небо».
Дверь за ним наконец захлопнулась. Щелкнул замок. Я подошла к окну, отодвинула тяжелую портьеру. Через минуту внизу, во дворе, залитом желтым светом фонарей, мигнули хищные фары его гордости — черного BMW X6 в максимальной комплектации. Это была не просто машина. Это был его идол, его тотемное животное. Он купил ее три года назад, когда мы едва вылезли из долгов. «Нам нужен статус, Лен, пойми! Встречают по одежке!» — горячо убеждал он меня. Я понимала. Я работала на двух работах, вела бухгалтерию его фирмы по ночам, экономила на косметике, чтобы мы могли платить по счетам, пока он создавал этот проклятый «статус».
Но была одна маленькая юридическая деталь, о которой Сергей в своем самовлюбленном угаре забыл. Два года назад, когда у него начались серьезные проблемы с налоговой и нависла угроза ареста счетов, мы переписали машину на меня. «Временно, Ленусь, чисто формальность, чтобы перестраховаться». Формальность затянулась, кризис миновал, а переоформить обратно он просто поленился. Или забыл. Но я — нет.
Как только красные габаритные огни растворились в темноте декабрьского вечера, я выдохнула. Маска спокойствия сползла. Время пришло. Я взяла свой телефон, вставила в него "левую" сим-карту, купленную в переходе месяц назад, и набрала номер.
— Алло, Артем? — голос мой был твердым. — Клиент уехал. Машина будет у вас через час на оговоренном месте. Да, все документы на руках: ПТС, СТС, мои паспортные данные. Цена остается прежней, если расчет будет на месте и наличными.
Артем был перекупщиком, которого я нашла через сложную цепочку знакомых, чтобы не засветиться. Скользкий тип, работающий на грани фола, специализирующийся на «быстрых» сделках. Я предложила ему цену на тридцать процентов ниже рыночной. Для идеального X6 с пробегом всего в 40 тысяч это был подарок судьбы. Мне было плевать на потерю денег. Мне не нужны были деньги как таковые. Мне нужно было, чтобы машина исчезла из правового поля Сергея. Растворилась. Испарилась.
Я быстро оделась. Джинсы, удобные ботинки, неприметная куртка. Собрала документы на машину, второй комплект ключей, который предусмотрительно вытащила из его ящика стола еще вчера. Оглядела квартиру. Здесь прошли семь лет моей жизни. Вон там, на стене, висит картина, которую мы покупали в Праге. На этом диване мы пили вино и мечтали о будущем. Теперь эти вещи казались мне декорациями в театре абсурда.
На улице было промозгло. Мелкий снег с дождем бил в лицо. Я села за руль его BMW. В салоне пахло его одеколоном и кожей. Я провела рукой по рулю.
— Прощай, зверь, — прошептала я. — Ты не виноват, что твой хозяин идиот.
Дорога до места встречи заняла сорок минут. Артем ждал на пустынной парковке заброшенного торгового центра на окраине. Рядом стоял тонированный «Гелендваген» с охраной.
— Елена Викторовна? — Артем шагнул навстречу, щурясь от света фар. На его лице играла хищная улыбка.
— Давайте без лишних прелюдий, — я вышла из машины, сжимая папку с документами. — Осматривайте.
Осмотр занял пять минут. Толщиномер, проверка VIN-кода, запуск двигателя.
— Идеал, — цокнул языком Артем. — Муж не расстроится?
Он прекрасно понимал ситуацию. Такие срочные продажи по заниженной цене всегда пахнут либо криминалом, либо разводом.
— Это больше не его проблема, — холодно отрезала я. — Деньги?
Через десять минут я сидела в вызванном такси, прижимая к груди спортивную сумку, набитую пачками пятитысячных купюр. Договор купли-продажи был подписан. Я смотрела в заднее стекло, как черный BMW срывается с места и исчезает в ночи. У меня внутри что-то оборвалось. Но это была не жалость. Это была пуповина, связывающая меня с ролью «удобной жены». Я была свободна. А Сергей... Сергей только начинал свое падение в бездну, даже не подозревая об этом.
Вернувшись домой, я первым делом занялась деньгами. Я не собиралась класть их в банк — это оставило бы цифровой след. Я спрятала их в старую, тяжелую швейную машинку «Zinger», доставшуюся мне от бабушки. Она стояла в кладовке как винтажный столик. Под чугунным корпусом было достаточно места для нескольких миллионов рублей. Никто, и уж тем более Сергей, никогда бы не догадался искать там.
Слесарь из круглосуточной службы вскрытия замков приехал ровно в 21:30. Молчаливый, коренастый мужчина с чемоданчиком инструментов работал быстро и четко, не задавая лишних вопросов. Визг дрели, высверливающей старые личинки, казался мне самой прекрасной музыкой на свете. Старые замки падали на пол с глухим стуком, словно отрубленные головы поверженных врагов.
— Надежные ставить, хозяйка? — спросил мастер, вытирая руки ветошью.
— Самые надежные, которые у вас есть, — ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Класса люкс. Чтобы даже направленным взрывом не взяли. И с блокировкой изнутри.
Через час у меня в руках был новый комплект ключей. Тяжелых, с лазерной насечкой. Я закрыла дверь изнутри, провернула замок на четыре оборота, щелкнула ночной задвижкой и почувствовала, как стены квартиры наконец-то становятся моей крепостью.
Теперь оставалось самое сложное — финансовая казнь. Я заварила крепкий чай, села в кресло и открыла ноутбук. Сергей, будучи уверенным в своей безнаказанности и моем полном «курином» доверии, никогда не менял пароли. Дата нашей свадьбы. 150818. Банально до тошноты.
Я зашла в его онлайн-банкинг. История операций читалась как роман о предательстве.
«Цветочная лавка — 15 000 руб.» (У меня аллергия на лилии, которые он ей покупал).
«Ресторан Nobu — 42 000 руб.» (А мне он говорил, что денег нет и надо экономить на продуктах).
«Victoria's Secret — 28 000 руб.» (Без комментариев).
На основном накопительном счете лежала приличная сумма — мы копили на расширение бизнеса и загородный дом. «Мы» копили. Я экономила на всем, вела его чертову бухгалтерию, искала поставщиков подешевле, выбивала скидки. Это были и мои деньги тоже. Но по закону делить их пришлось бы месяцами. Я решила упростить задачу правосудию.
Я перевела ровно 50% от суммы на свой счет, открытый в другом банке неделю назад. В назначении платежа я с садистским удовольствием написала: «Возврат долга по семейным обязательствам и компенсация за моральный ущерб». Юридически это было зыбко, но мне было все равно. Пусть судится. Пусть доказывает. Без денег на адвокатов это будет проблематично.
Оставшуюся половину я не тронула. Пока. Но я сделала кое-что похуже. Я зашла в настройки карт и заблокировала их все. Отметила как «утерянные» через приложение. Это действие требовало подтверждения по СМС, но его «рабочий» телефон, старенький айфон, лежал сейчас передо мной. Он всегда оставлял его дома, уходя к Кристине, беря с собой только личный, чтобы «работа не отвлекала от больной мамы».
Экран «рабочего» телефона вспыхнул. «Код подтверждения для блокировки карты...». Я ввела цифры. «Операция выполнена успешно». Теперь, когда он попытается расплатиться за утренний кофе или за такси для своей феи, его ждет очень неприятный сюрприз.
Около полуночи на мой телефон пришло сообщение от него:
«Маме лучше, врачи стабилизировали давление, но я останусь, подежурю. Вдруг приступ повторится. Спи, родная, люблю тебя».
Родная. Это слово резануло слух как скрежет металла по стеклу. Какое запредельное лицемерие. Я не ответила. Я просто выключила телефон.
Утро началось в 9:00. Я приняла душ, сделала идеальную укладку, надела свое лучшее платье-футляр цвета кровавой мэри. Я должна выглядеть безупречно. Около десяти утра у подъезда раздался звук. Точнее, его отсутствие. Обычно Сергей подъезжал с ревом мотора, паркуясь как король мира. Сейчас же я услышала, как хлопнула дверь такси. Я выглянула в окно.
Он вышел из желтой машины эконом-класса, что-то яростно выговаривая водителю. Видимо, карта не сработала, и пришлось искать мелочь по карманам. Он выглядел помятым. Рубашка не свежая, волосы взлохмачены. Сверху я видела, как он нервно дергает плечом.
Он подошел к подъезду, набрал код домофона. Тишина. Я отключила трубку еще вечером. Он набрал снова. И снова. Пнул дверь ногой. Потом достал телефон и начал звонить мне. Я сидела на кухне, пила кофе и смотрела на экран, где высвечивалось фото улыбающегося мужчины и подпись «Любимый муж».
Через пять минут он воспользовался своим ключом от подъезда. Я услышала, как лифт поднимается на наш этаж. Шаги. Тяжелые, уставшие.
Звук ключа, вставляемого в замочную скважину.
Упор. Ключ вошел только наполовину.
Еще попытка. Скрежет металла о металл. Нервное дерганье ручки.
— Лена! — его голос звучал приглушенно через двойную бронированную дверь. — Лена, ты дома? Что за чертовщина? Ключ не подходит! Лена, открой!
Я не спеша подошла к двери, но не открыла.
— Я знаю, Сережа, что он не подходит.
Он замер. Тишина за дверью стала осязаемой.
— В смысле знаешь? Что происходит? Ты замки сменила? Зачем? У тебя что, паранойя? Открой дверь, я устал, всю ночь не спал, у мамы сидел!
— Я знаю, как ты «не спал», — спокойно, с расстановкой произнесла я. — И как лечил маму шампанским «Моет». И трюфелями.
Повисла пауза. Тяжелая, звенящая пауза, в которой рушился его мир. Он переваривал информацию. Его мозг лихорадочно искал оправдания.
— Ты... ты о чем? Лена, не начинай истерику на пустом месте. У мамы правда был приступ...
— Я звонила Ирине Петровне, Сергей. Час назад. Она прекрасно себя чувствует, собирается на дачу и передает тебе привет. Сказала, что ты не звонил ей три дня.
Снова тишина. Потом его голос изменился. Исчезли нотки оправдания, появилась агрессия загнанного зверя.
— Так, хватит цирка! Открывай немедленно! Это моя квартира! Я сейчас дверь выломаю!
— Ошибаешься, — парировала я, наслаждаясь каждым словом. — Квартира куплена в браке, но оформлена на мою маму. Дарственная, помнишь? Еще одна твоя гениальная схема пятилетней давности, чтобы уберечь имущество от кредиторов. Ты тогда сказал: «Так надежнее». Поздравляю, ты был прав. Имущество в безопасности. От тебя.
Я слышала, как он тяжело дышит за дверью.
— Лена, ты не понимаешь, что творишь. Открой, мы поговорим. Я все объясню. Это ошибка.
— Объяснять будешь в суде. А сейчас уходи. Твои вещи — те, что влезли в три коробки — я уже отправила курьером. Адрес Кристины я знаю. Улица 1905 года, дом 7, квартира 45. Не ошибись.
— Какой еще Кристины?! Ты бредишь! Я сейчас полицию вызову! — он сорвался на визг и ударил кулаком в дверь.
— Вызывай. А заодно расскажи им, почему твоя машина продана.
— Что?.. — голос его сел.
Это был контрольный выстрел.
— Машина, Сережа. Твой любимый «икс шестой». Его больше нет. Я продала его вчера. Деньги пойдут на компенсацию моих нервных клеток.
— Ты... ты врешь! Ты не могла! Документы у меня в сейфе!
— Копии. Оригиналы всегда были у меня, как у собственника.
Я услышала, как он сполз по двери вниз. Потом вскочил и побежал к лестнице, забыв про лифт. Он выбежал на улицу и начал метаться по парковке, где обычно стоял его «танк». Он крутился на месте, хватался за голову, выглядел как сумасшедший. Я наблюдала за ним сверху, попивая остывший кофе.
Его телефон снова зазвонил. Я видела, как он схватил трубку. Видимо, звонила Кристина. Он что-то кричал, размахивал руками. Потом в бессилии пнул бетонную урну и взвыл от боли, прыгая на одной ноге.
Шоу закончилось. Антракт.
Следующая неделя стала для Сергея адом, а для меня — временем холодного триумфа и бюрократической войны. Он пытался прорваться в квартиру, но два крепких охранника из ЧОПа, которых я наняла дежурить в подъезде (деньги от продажи машины пригодились), вежливо, но очень доходчиво объяснили ему, что он здесь персона нон грата. Соседи, конечно, шептались, но мне было все равно. Моя репутация «удобной девочки» сгорела, и на ее месте родилась репутация железной леди.
Сергей пытался судиться. Но, как я и предсказывала, без денег это было сложно. Все его счета были заморожены — я подала на развод и раздел имущества в тот же день, приложив к заявлению распечатки его «левых» доходов, которые он так неосмотрительно хранил в папке «Temp» на домашнем компьютере. Теперь у него были проблемы посерьезнее, чем разборки с женой. Налоговая инспекция заинтересовалась его деятельностью с энтузиазмом голодной акулы, почуявшей кровь.
Но самое интересное происходило на любовном фронте. Мои источники (мир тесен, а моя маникюрша оказалась подругой администратора в салоне, куда ходила Кристина) доносили захватывающие подробности.
В тот день, когда Сергей остался у разбитого корыта, он, естественно, поехал к Кристине. Куда еще ему было идти? Он рассчитывал на утешение, на то, что его «ангел» поймет и поддержит. Наивный идиот.
Первые два дня Кристина еще держалась. Она слушала его гневные тирады о «сумасшедшей жене-стерве», которая «обокрала и выгнала». Она даже варила ему кофе (растворимый, капсулы для кофемашины кончились, а новые купить было не на что). Но когда выяснилось, что его карты заблокированы, а любимый BMW превратился в миф, ее энтузиазм начал стремительно угасать.
Сцена их разрыва была достойна Оскара. Это случилось в пятницу вечером. Сергей, лишенный доступа к деньгам, занял тысячу рублей у какого-то старого знакомого и купил в супермаркете бутылку дешевого вина и курицу-гриль. Он вошел в съемную квартиру Кристины, пытаясь изобразить романтику.
— Малыш, я тут подумал, устроим тихий вечер, свечи, вино... — начал он с порога.
Кристина стояла посреди комнаты, одетая в вечернее платье. Она собиралась в клуб.
— Какой еще тихий вечер? — взвизгнула она. — Я жду тебя два часа! Ты обещал достать деньги! У меня аренда квартиры на следующей неделе!
— Кристюш, ну подожди, ситуация сложная... Это временно! Я все верну! Я ее уничтожу в суде!
— Временно? — она рассмеялась, и этот смех был страшнее любого крика. — Ты неделю живешь у меня, жрешь мою еду и не можешь даже такси оплатить! Ты обещал мне Мальдивы! А теперь мы курицу едим?
Она подошла к нему вплотную, глядя с брезгливостью, как на таракана.
— Послушай меня, «бизнесмен». Ты мне нужен был богатым и успешным. С машиной и подарками. А нищий нытик с алиментами и проблемами с налоговой мне не нужен. Ты думаешь, я с тобой из-за твоего богатого внутреннего мира спала? У меня маникюр стоит дороже, чем все, что у тебя сейчас есть в кармане! Вали отсюда!
Она выставила его за дверь в тот же миг. Просто открыла дверь и выкинула его чемодан на площадку. Сергей оказался на лестнице, с курицей в одной руке и чемоданом в другой. Абсолютно один.
Через две недели мы встретились в суде на предварительном слушании. Он выглядел ужасно. Похудел килограммов на десять, осунулся, под глазами залегли черные круги. Костюм висел на нем мешком, рубашка была неглаженой. От былого лоска хозяина жизни не осталось и следа. Он смотрел на меня взглядом побитой дворняги.
Когда объявили перерыв, он подошел ко мне в коридоре.
— Лена... — его голос дрожал и срывался. — Лена, давай прекратим это безумие. Я был идиотом. Полным кретином. Я все осознал. Она... она пустышка, дрянь. Ничего не значит. Ты — моя жизнь. Мы столько прошли вместе. Прости меня. Вернись. Мы начнем все сначала. Я буду носить тебя на руках.
Я смотрела на него и с удивлением понимала, что не чувствую ничего. Ни боли, ни злости, ни торжества. Только холодную брезгливость, как будто наступила в грязь новыми туфлями.
— Сергей, — сказала я спокойно, глядя сквозь него. — «Мамы» больше нет. Есть только я. И я не хочу начинать сначала. Я хочу закончить.
— Но я люблю тебя! — воскликнул он, пытаясь схватить меня за руку. Его ладони были потными.
Я брезгливо отстранилась.
— Ты любил комфорт, который я создавала. Ты любил статус, который давала машина. Ты любил свое отражение в глазах молодой дуры. А меня ты не любил. Любящие люди не едут «лечить маму» с шампанским и презервативами в кармане.
— Но что мне делать? — он почти плакал. — Мне негде жить! У меня ничего нет! Друзья отвернулись, счета арестованы. Я ночую в хостеле!
— У тебя есть руки и ноги, Сергей. Ты здоров, молод. Иди работай. Начни с нуля, как мы когда-то начинали в съемной однушке в Бибирево. Грузчиком, таксистом — арендуй машину и работай. Может, труд сделает из тебя человека.
Я развернулась и пошла прочь по длинному коридору суда, звонко стуча каблуками.
— Лена! Машину хотя бы верни! Деньги верни! Это воровство! — кричал он мне в спину, срываясь на истерику.
Я остановилась у выхода и медленно обернулась. Вокруг нас замерли люди.
— Деньги от машины, Сергей, я перевела вчера. Все до копейки. В благотворительный фонд помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия и абьюза. Чек я приложу к материалам дела. Считай, это твой вклад в очистку кармы. Тебе она сейчас очень пригодится.
Я вышла из здания суда на улицу. Москва встретила меня ярким, слепящим солнцем и морозным воздухом. Я вдохнула полной грудью. Вкус свободы был пьянящим, острее любого вина. Я достала телефон и набрала номер Ирины Петровны.
— Алло, Ирина Петровна? Это Лена. Нам надо поговорить. Серьезно. Нет, с Сережей все в порядке физически... но я думаю, вы должны знать, какого сына вы воспитали. Я приеду к вам с тортом.
Я села в свою новую машину — скромную, но уютную, купленную на мои личные сбережения. Месть — это блюдо, которое подают холодным. Но свобода — это десерт, которым наслаждаются в одиночестве, и он слаще любых бельгийских трюфелей. Я включила музыку и нажала на газ, оставляя позади руины прошлой жизни. Впереди была новая дорога, и на этот раз руль был только в моих руках.
