Джуди открыла глаза. Мир был размытым и затянутым серой пеленой. Сначала она почувствовала не боль, а леденящий холод сырого асфальта под спиной. Потом ощущения нахлынули разом: пульсирующая тяжесть в висках и пронзительная, живая агония в правой задней лапе. Она попыталась пошевелить ею, и белая молния боли заставила её сдержанно взвыть. Звук вышел хриплым, кроличьим. Она лежала на обочине. Над ней, заслоняя серое небо, склонились две фигуры в тёмно-синей форме и странных, фуражках с необычными для неё символами
— Очнулась! Живая! — произнёс тот, что был ближе, молодой, с широко раскрытыми глазами. Он стоял на коленях, и в его руках бинт и что-то пластиковое из открытого ящика с красным крестом. — Вы меня слышите? Не двигайтесь! Как вас зовут?
Голос был грубоватым, но в нём слышалась искренняя тревога. Джуди заморгала, пытаясь стряхнуть туман. Её взгляд скользнул по своим лапам — серо-белая шерсть, испачканная землёй и чем-то тёмным. По майке, по тактическому поясу, который давил на рёбра. Потом она подняла глаза на лица людей. Гладкая кожа. Крошечные уши, прижатые к черепу. Плоские носы. Люди. Слово всплыло из глубин памяти, из учебников, которые казались сказками. Ледяная волна паники подкатила к горлу, сдавила его.
Она рванулась, пытаясь сесть, опереться на локти. Резкий спазм в тазу и рёбрах с силой швырнул её обратно на асфальт. Она застонала, и на этот раз звук был полон отчаяния.
— Где Ник? — выдохнула она, и её голос, обычно такой звонкий и командный, прозвучал тонко, почти детски. — Ник! — позвала она громче, поворачивая голову, несмотря на боль в шее. Её длинные уши встали торчком, напряглись, ловя малейший шорох. — Где лис? Рыжий лис, в такой же форме! Высокий! Он был со мной! Он должен быть здесь!
Она метнула взгляд в сторону густого, тёмного леса, подступавшего к самой обочине, потом на другую сторону — на поток машин, мчавшихся с рёвом мипо. Ника. Нигде. В груди что-то болезненно сжалось, холоднее асфальта.
Двое полицейских переглянулись. У старшего, мужчины с усталыми глазами и щетиной на щеках, мелькнуло сначала недоумение, потом — знакомое Джуди по её ранней карьере — скептическое раздражение. Ещё одна пострадавшая с галлюцинациями, да ещё и выглядит как... Он явно боролся с собой, пытаясь классифицировать её.
— Успокойтесь, — сказал он голосом, который старался быть твёрдым, но в нём дрожала неуверенность. Он положил руку ей на плечо, не давая подняться. — Не двигайтесь. Вы серьёзно ранены. Сначала нужно оказать вам помощь. Потом разберёмся. Как вас зовут?
— Джуди Хоппс! — выпалила она, хватая ртом воздух. Её пальцы с мягкими подушечками впились в мокрый асфальт. — Я офицер полиции Джуди Хоппс из департамента полиции Зверополиса! Мой напарник — офицер Ник Уайлд! Лис! Вы должны его найти! Сейчас же! Он мог получить травмы, он мог быть без сознания в лесу!
Она смотрела на них, умоляя, пытаясь пробиться через стену их шока и непонимания. Но для Сергея Ивановича сейчас приоритетом был не потерявшийся лис из сказки, а странное существо с переломом и возможной черепно-мозговой травмой, которое нужно было спасать по протоколу. Он отвёл взгляд, потянулся к рации на своём плече.
— Якорь-семьдесят три, дежурный УВД, приём, — его голос стал официальным, отстранённым.
В это время в дежурной части УВД, в комнате, пропахшей кофе и сигаретным дымом, дежурный майор Леонид Петрович, уставший мужчина с мешками под глазами, сидел перед монитором, попивая остывший чай. На столе гудели рации. Он взял микрофон.
— Дежурный УВД, слушаю. Докладывайте.
Сергей Иванович сделал глубокий вдох, глядя прямо на длинные, грязные уши Джуди.
— На трассе М-4, 102-й километр, обнаружен пострадавший. Пациент… — он запнулся, ища нужное слово, — антропоморфное существо. Внешне — крупный прямоходящий кролик женского пола. Травмы: голова, возможное сотрясение, перелом правой нижней конечности. Сознание ясное, контактна. Признаков ДТП на месте нет. Запрашиваем вызов скорой медицинской помощи.
В дежурной части Леонид Петрович оторвался от монитора, нахмурился и подвинул микрофон ближе.
— Якорь-семьдесят три, — наконец прозвучал его голос, — простите, повторите. Вы сказали «антропоморфный кролик»? Сергей Иванович, вы там в порядке? Может, перегрелись?
Сергей Иванович сжал рация так, что костяшки пальцев побелели.
— Дежурный, я абсолютно вменяем! Передо мной находится живое, разумное существо с серьёзными травмами! Ей требуется срочная медицинская помощь! Вызывайте скорую!
В дежурной части Леонид Петрович скептически фыркнул, обменявшись взглядом с другим дежурным, молодым лейтенантом, который пожал плечами, как бы говоря «разбирайся сама».
— Разумное существо, — проговорил Леонид Петрович в микрофон, и в его голосе сквозила саркастическая усмешка. — Хорошо. Если у вас там что-то «разумеется», окажите первую помощь по стандартному протоколу и доставьте его в ближайшее медучреждение для освидетельствования. Не занимайте служебный канал. Дежурный УВД, конец связи.
Он отложил микрофон, покачал головой и пробормотал напарнику:
— Серёга совсем с катушек съехал. То ли выпил, то ли с ума сошёл. Кролик, говоришь... антропоморфный. Вот дела.
На трассе Сергей Иванович опустил рацию, его лицо стало каменным от бессильной ярости и унижения.
— Всё. Считает, что мы спятили, — пробормотал он, глядя куда-то мимо Джуди. — Алексей, доставай телефон, звони на 103 сам. Объясняй. А я пока шину наложу. И будь осторожней, держи её.
Пока Алексей, всё ещё бледный, с трясущимися руками, копался в кармане в поисках личного телефона, Сергей Иванович развернул упаковку с жёсткой шиной из автомобильной аптечки. Джуди застонала, когда он начал аккуратно, но твёрдо прикладывать её к искалеченной лапе. Боль была огненной, но она стиснула зубы, пытаясь не кричать. Её мысли метались.
— Вы должны его найти, — заговорила она сквозь стиснутые зубы, глядя на старшину. Её голос дрожал не только от боли. — Он мой напарник… Офицер Ник Уайлд… Это наш долг… В моём кармане… моё удостоверение… Там всё написано…
Её слова вначале казались фоном к их действиям. Но когда шина была почти зафиксирована, а Алексей, отвернувшись, что-то лихорадочно говорил в телефон, Сергей Иванович, наконец, вслушался. Он посмотрел на неё. В её глазах, больших и фиолетовых, стояли слёзы, но не от физической боли — от отчаяния и беспомощности. Это был взгляд коллеги, теряющего напарника.
— Какой карман? — спросил он, его тон смягчился на полтона.
— Правый… боковой карман штанов… — выдохнула Джуди, закрывая глаза на мгновение.
Сергей Иванович осторожно, стараясь не причинить ещё боль, засунул руку в указанный карман её поношенных рабочих штанов. Его пальцы наткнулись на кожаную поверхность. Он вытащил кобуру. Открыл её. Удостоверение. Фотография той же крольчихи, но в идеально отглаженной форме департамента полиции Зверополиса, с серьёзным, решительным взглядом. Текст был на английском, но слова «Police Officer», «Badge Number», «Zootopia Police Department» не требовали перевода. Он замер, медленно поднял глаза на Джуди, потом перевёл взгляд на Алексея, который как раз в истерике кричал в трубку. Сергей Иванович молча протянул ему открытое удостоверение. Алексей, прервав свой монолог, взглянул на него — и его лицо исказилось новой волной шока. Теперь «кролик» обрёл имя, звание и официальный статус. Путь и невероятный. Пока Алексей пытался вновь говорить с диспетчером скорой, Сергей Иванович положил удостоверение рядом. Его взгляд упал на другой карман Джуди, из которого виднелся край смартфона. Почти машинально, всё ещё под впечатлением, он вытащил и его. Устройство было тонким, современным. Он перевернул его и увидел на задней панели логотип. Он был серого цвета, точь-в-точь как логотип на его собственном смартфоне, но вместо откусанного яблока на нём была откусанная морковка. Сергей Иванович молча показал телефон Алексею, который, глядя на него, на секунду потерял дар речи, судорожно сглотнув и только потом продолжив разговор с диспетчером.
— Хорошо, Джуди Хоппс, — сказал Сергей Иванович, глядя прямо на неё, положив телефон и удостоверение рядом с собой на асфальт. — Сейчас вызовем помощь. Алексей, что там?
Алексей, держа телефон у уха, кивнул и отчётливо произнёс:
— Алло? Скорая помощь?
В это время на подстанции скорой медицинской помощи в диспетчерской, залитой светом люминесцентных ламп, царил привычный гул. Диспетчер Анна, женщина лет сорока с усталым, но внимательным лицом, сидела перед пультом с наушниками. Она приняла вызов.
— Скорая медицинская помощь, диспетчер номер семь. Что у вас?
— Здравствуйте! Это офицер патрульно-постовой службы Алексей Семенов, экипаж Якорь-семьдесят три. На трассе М-4, 102-й километр, обнаружен пострадавший. Требуется срочная медицинская помощь! Нужна бригада!
— Принято. Характер травм? Пол, возраст пострадавшего? — спросила Анна, её пальцы уже летали над клавиатурой, заполняя электронную карточку вызова.
— Пострадавшая… женщина. Травмы: перелом правой ноги, возможное сотрясение мозга. Возраст… — Алексей растерянно посмотрел на Джуди, — точно не знаю, взрослая.
— Фамилия, имя пострадавшей?
— Джу… Джуди Хоппс, — выдавил Алексей.
— Гражданство?
— Не знаю… — Алексей сглотнул. — Слушайте, там не всё так просто. Пострадавшая… она не совсем обычная. Она… антропоморфный кролик. У неё есть удостоверение иностранного полицейского.
В диспетчерской Анна замерла, её пальцы перестали стучать по клавишам. Она переглянулась с коллегой по смене, который сидел рядом и слышал разговор через общую акустику.
— Офицер, вы сейчас серьёзно? — спросила Анна, и в её голосе зазвучало холодное недоверие.
— Да, я абсолютно серьёзен! — голос Алексея стал громче, в нём зазвучала отчаянная убеждённость. — Я на месте! Передо мной лежит живое существо с переломом! Ей нужна помощь!
— Вы описываете… нечто из области фантастики или розыгрыш, — сухо сказала Анна. — Мы занимаемся реальными пациентами. Вызовите, при необходимости, полицию для оформления.
— Да я и есть полиция! — почти закричал Алексей. — Я вам говорю как сотрудник органов! Здесь требуется неотложная медицинская помощь! Вы обязаны принять вызов и направить бригаду!
В диспетчерской Анна вздохнула, переглянувшись с напарником, который пожал плечами, как бы говоря «разбирайся сама». Она помнила протокол и ответственность за отказ.
— Хорошо, — сказала она, и её голос стал официально-бесстрастным. — Вызов принят. Но предупреждаю, если это окажется ложным вызовом, будет заведено дело. Адрес: трасса М-4, 102-й километр. Пострадавшая — Джуди Хоппс. Травмы: перелом правой нижней конечности, подозрение на сотрясение мозга. Бригада будет направлена.
Она положила трубку, покачала головой и пробормотал коллеге:
— Третью смену тяну, а такое впервые. Полицейский кроликов увидел.
На трассе Алексей опустил телефон, его руки дрожали.
— Сказали, ждать. Бригада выехала.
Наступило тягостное ожидание. Джуди лежала, приподняв голову на свёрнутой куртке, которую подложил Алексей. Её уши не опускались, они были направлены в лес, как два локатора. Она не сводила с чащи глаз, цепляясь взглядом за каждое движение ветки.
— Ник… — позвала она ещё раз, уже тихо, почти шёпотом, полным такой тоски, что Алексей невольно сжал кулаки. — Откликнись…
В ответ — лишь монотонный гул трассы и шелест сосновых иголок на ветру. Её уши дрогнули и наконец бессильно опустились сзади.
Прошло десять мучительных минут. Ни скорая, ни Ник. И вдруг Джуди согнулась пополам, издав сдавленный, болезненный стон. Она схватилась за низ живота, чуть ниже пупка.
— Ой… ой-ой-ой… — её голос стал тонким, испуганным.
— Что? Что случилось? — Сергей Иванович наклонился к ней.
— Живот… здесь… резко режет, как ножом… — она с трудом выдавила слова, её мордочка искривилась от боли.
— Покажите, где именно.
Джуди дрожащей лапой указала точку. Сергей Иванович, надев свежую пару медицинских перчаток из аптечки, осторожно, через ткань её майки, надавил подушечками пальцев на указанное место. Реакция была мгновенной и страшной — Джуди вскрикнула, высоко и пронзительно, пытаясь отшатнуться. Её тело напряглось от боли.
Сергей Иванович отдернул руку, его лицо стало мрачным.
— Похоже на внутреннее. Мягкие ткани, возможно, повреждение селезёнки или что-то вроде. Ждать больше не можем. — Он посмотрел на Алексея. — Звони, отменяй вызов. Говори, что везем сами в больницу №4, подозрение на внутреннее кровотечение, транспортировка на служебном с мигалками. Быстро!
— Понял!
Алексей снова схватил телефон, его пальцы плохо слушались. Он набрал 103, прошёл автоответчик, снова дозвонился до диспетчера.
— Скорая медицинская помощь, диспетчер номер семь.
— Это офицер полиции Алексей Семенов! Отмена предыдущего вызова на 102-м километре М-4!
— Причина отмены?
— Состояние пострадавшей резко ухудшилось! Подозрение на внутреннее кровотечение! Транспортируем самостоятельно в городскую больницу №4 на патрульном автомобиле, включены спецсигналы!
— Принято. Вызов отменен. Берегите пострадавшую.
Сергей Иванович и Алексей осторожно, стараясь не причинять дополнительной боли, подхватили Джуди под руки и под колени. Она застонала, но стиснула зубы. Они аккуратно перенесли её к патрульной машине, открыли заднюю дверь и усадили на сиденье. Алексей подложил под её спину свёрнутую куртку, а Сергей Иванович помог устроить зашинованную лапу на соседнем сиденье. Только после этого Сергей сел за руль, завёл двигатель и взял рацию.
— Якорь-семьдесят три, дежурный УВД!
В дежурной части Леонид Петрович, услышав вызов, снова взял микрофон, его лицо выражало предельное раздражение.
— Дежурный УВД, слушаю. Что ещё?
— Дежурный, состояние пострадавшей резко ухудшилось! Подозрение на внутреннюю травму! Ждать скорую нет времени! Транспортируем самостоятельно в ГБ №4! Вызов скорой по 103 отменён нами!
Леонид Петрович помолчал пару секунд, собираясь с мыслями. Затем в эфир полетели слова, заряженные всей усталостью и недоверием смены:
— Ладно, везите, везите своего кролика. Докладывайте по прибытии. Достали уже со своим кроликом. Конец связи!
Машина рванула с места с визгом шин. Сирена завыла, оглушительно и тревожно, разрезая тишину леса. Джуди сжалась на заднем сиденье, прижимая обе лапы к животу, её дыхание стало частым и поверхностным, а глаза были широко раскрыты от страха — теперь не только за Ника, но и за себя, за эту новую, неведомую боль внутри. Через пару минут, когда машина уже набрала скорость, она снова, сквозь стиснутые зубы, прошептала:
— Ник… Его там нет. Вы… вы не можете запросить, чтобы другие патрульные… поискали его? Вдоль трассы… в лесу…
Сергей Иванович, не отрывая глаз от дороги, кивнул и снова взял рацию.
— Якорь-семьдесят три, дежурный УВД, приём.
— Дежурный УВД, слушаю, — голос Леонида Петровича прозвучал уже откровенно раздражённо.
— Дежурный, пострадавшая сообщает о возможном втором пострадавшем — её напарнике, антропоморфном лисе мужского пола. Он мог находиться рядом. Запрашиваем направление ближайшего свободного экипажа для обследования местности вдоль трассы на 102-104 километрах, особенно лесополосы.
В дежурной Леонид Петрович закатил глаза и повернулся к напарнику.
— Слышишь? Теперь ещё и лиса потеряли. Прямо сказка какая-то.
Он нажал кнопку.
— Якорь-семьдесят три, принято. Направлю ближайший свободный экипаж. Но, Сергей Иванович, ради всего святого, пусть это будет последняя ваша фантазия сегодня. Дежурный УВД, конец связи.
Он переключил канал и вызвал другой экипаж.
— Якорь-восемьдесят один, дежурный УВД.
— Восемьдесят один, слушаю, — ответил голос старшины Виктора.
— На 102-104 километре М-4, в лесополосе, возможен второй пострадавший. Ориентировка: антропоморфный лис мужского пола. Осмотрите местность. О результатах доложить.
— Восемьдесят один, принял. Выезжаем.
Патрульная машина Сергея и Алексея мчалась по трассе разрывая тишину и разгоняя поток. Через несколько минут езды Джуди, вся покраснев от стыда, прошептала, не глядя на них:
— Простите… мне отчаянно нужно в туалет… Я больше не могу терпеть… Совсем…
Сергей Иванович, не говоря ни слова, резко свернул на ближайшую заправку. Под шоком заправщика и водителя, вылезавшего из фуры, они, почти неся Джуди под руки, втолкнули её в туалет. В тесной, пропахшей химией кабинке полицейские переглянулись.
— Придётся помогать, — вздохнул Сергей Иванович, его собственные уши горели. — Вот не думал, что в смену придётся кролику в туалет помогать ходить...
— Да уж… — покраснел и Алексей. — Ладно, команда есть команда. Делаем, что должны. Даже если это должны заключается в том что помогать странному сослуживцу ходить в туалет...
Они, стараясь не смотреть, осторожно помогли Джуди спустить штаны и трусы, придержали её под передние лапы, чтобы она могла присесть на корточки над огромным, холодным фаянсовым унитазом. Джуди, стоя на сиденье унитаза со спущенными штанами, вдруг слабо усмехнулась сквозь боль и смущение.
— Вот не думала, что жизнь подкинет такой... сюрприз, — прошептала она, глядя на полицейских, которые старательно смотрели в стену. — Оказаться в чужом мире, сломанной, и... чтобы сотрудник полиции помогал мне вот так...писать...Фарт, да? Только вот какого чёрта.
— Держитесь, — пробормотал Алексей, его уши горели ещё сильнее. — Сейчас всё... закончится.
— Держите, пожалуйста, крепче… — попросила Джуди, зажмурившись, её уши прижались к голове от унижения.
Они держали. Джуди, наконец, смогла расслабиться. Звук был слышен отчётливо в гулкой тишине кабинки. Когда всё закончилось, они так же молча и быстро помогли ей одеться, их лица были бордовыми от смущения.
На обратном пути к машине сотрудник заправки, тот же мужчина лет сорока в засаленной куртке, всё качал головой, наблюдая за ними. Когда они проходили мимо будки, он внезапно окликнул:
— Эй, постойте!
Он исчез внутри и вынес оттуда четыре шоколадных батончика в яркой обёртке.
— Нате. За день-то… один экипаж тут кролика везёт, теперь, глядишь, лис ещё из мультсериала объявится… — пробормотал он, суя батончики в руки растерянному Алексею.
В приёмном покое городской больницы начался тихий, но мощный переполох. Медсестра за регистратурой, женщина лет пятидесяти, остолбенела, увидев Джуди, но годы работы взяли своё — её лицо стало профессионально-нейтральным, лишь брови взлетели почти к волосам. Врачи, вызванные срочно, сначала замерли в дверях, но потом, обменявшись красноречивыми взглядами, кинулись к работе. Были сделаны рентген (сложный, но закрытый перелом малой берцовой кости) и срочное УЗИ брюшной полости. Оно, к всеобщему облегчению, не выявило признаков внутреннего кровотечения или разрыва органов. Острую боль объяснили сильнейшим ушибом мягких тканей и спазмом на фоне стресса. Джуди, после введения обезболивающего, наконец смогла расслабиться. Ей сразу наложили гипс и положили в палату. Перед этим Сергей Иванович, составив акт, изъял как вещественные доказательства её тактический пояс, удостоверение и необычный телефон с морковкой, который нашли в другом её кармане, упаковав всё в отдельные прозрачные пакеты. Алексей, передавая телефон врачу для описи, не удержался:
— Доктор, вы только взгляните. Телефон как айфон, а сзади вместо яблока — морковка. У меня такой же, только с яблоком, вот.
Врач, уже переживший шок от осмотра пациентки-крольчихи, лишь бессильно махнул рукой, как бы говоря: «Что угодно, только не сейчас».
Пока Сергей Иванович в приёмной заполнял кипу бумаг, его рация на столе ожила. Голос был взволнованный, почти панический:
— Якорь-семьдесят три, это Якорь-восемь один! Приём! Ты не поверишь! На 107-м километре, в кювете, у самого леса… лис. Мужчина. Без сознания, но дыхание есть. И тоже… антропоморфный. В какой-то странной форме, похожей на вашего кролика. Что делать? Совсем не по понятиям!
Сергей Иванович схватил рацию, нажал кнопку, почти крича:
— Восемьдесят один, слушай сюда внимательно! Не вызывай никого! Ни по рации, ни на 103! Никому не звони сначала! Они не поверят, как нам! Везите сразу сюда, в городскую больницу, ко мне, в приёмный покой! Прямо сейчас, с мигалками! Понял?
— Понял! — голос в рации был сбитым, но решительным. — Везу!
В дежурной части УВД майор Леонид Петрович, слышавший этот обмен, не выдержал. Он перехватил эфир, его голос, обычно спокойный, сейчас гремел от накопившегося раздражения и непонимания:
— Якорь-восемьдесят один, это дежурный УВД! Что там ещё за лис? Какой лис? Везите его туда же, куда и кролика! Сами! И чтобы я больше никаких вызовов про зверей не слышал! Хватит! Достали уже со своим Зверополисом! Конец связи!
Примерно через сорок минут второй патрульный автомобиль, тоже с воющими сиренами и мигалками, резко затормозил у входа в приёмное отделение. Экипаж Якорь-восемьдесят один, старшина Виктор и молодой Павел, не вызывали скорую. Они, как и им приказали, действовали самостоятельно. Они тоже остановились на той же заправке. Тот же сотрудник, выглянув из будки и увидев через стекло патрульной машины рыжую лисью голову на заднем сиденье, молча вышел, достал из будки ещё четыре таких же шоколадных батончика и сунул их в окно Виктору, даже не глядя ему в глаза. В туалете на заправке полицейским снова пришлось помогать, хотя Ник, приходивший в себя и будучи выше ростом, справлялся чуть лучше, но без поддержки ему было не обойтись — человеческие размеры всего были для него неудобны.
После всех обследований — рентгена, КТ головы — Ника, с диагнозом «сотрясение мозга средней тяжести, ушиб мягких тканей», положили в ту же палату, что и Джуди. К вечеру, когда действие лекарств и адреналина стало спадать, они наконец оказались рядом.
Первым заговорил Ник. Он лежал, прикрыв глаза, но не спал.
— Джуди? — его голос был хриплым, ослабленным.
— Я здесь, — тут же отозвалась она с соседней койки, повернув к нему голову. Её фиолетовые глаза были полны беспокойства.
— Ты… в порядке? Лапа?
— Сломана. Но гипс уже наложили. А ты? Голова?
— Кругом идёт, как после вечеринки у Богатого, — он слабо усмехнулся, но тут же поморщился от боли. — Где это мы, Морковка? Что это за место? Эти люди… они не похожи ни на кого.
— Я не знаю, Ник, — её голос дрогнул. — Они называют это место Москва. Россия. Это… другой мир. Совсем другой. Они не знают про Зверополис. Они думали, мы… шутка. Костюмы.
Он открыл глаза, янтарные зрачки медленно сфокусировались на ней.
— Другой мир? — он произнёс это тихо, как бы пробуя на вкус. — Как мы сюда попали?
— Не помню. Помню только вспышку, свет… и потом боль. И ты… я думала, ты… — она не договорила, сглотнув ком в горле.
— Я тоже. Думал, ты… — он протянул лапу через проход между койками. Она тут же ухватилась за неё, её пальцы крепко сжали его шерсть. Это прикосновение было якорем в море чужеродности. — Но мы вместе. Это главное. Вместе как-нибудь выкрутимся. Всегда выкручивались.
Их разговор прервала медсестра Ольга Петровна, заглянувшая в палату. В её руках была маленькая картонная коробочка и чистый пластиковый стаканчик.
— Джуди, — сказала она мягко, подходя. — Доктор назначил дополнительный анализ, чтобы окончательно понять природу тех спазмов в животе. Учитывая вашу… уникальную физиологию. Нужно сделать вот этот тест. Всё просто. Вам нужно собрать немного мочи в этот стаканчик, а потом опустить в него эту полоску на несколько секунд. Потом посмотрим результат.
Джуди, смущённо кивнув, взяла коробочку. На ней было написано «Тест на беременность». Её сердце странно ёкнуло. Алексей, который как раз зашёл в палату вместе с Сергеем Ивановичем и вторым экипажем (Виктором и Павлом), чтобы передать батончики с заправки, вызвался помочь. Он поддержал Джуди, пока она, опираясь на костыль, ковыляла от койки до двери маленького санузла, совмещённого с душем, который находился прямо в их палате. Её уши были плотно прижаты к голове, а мордочка пылала от смущения. Закрыв за собой дверь, они оказались в тесном, выложенном кафелем помещении.
Джуди тяжело оперлась на раковину, поставив костыль в угол. Алексей стоял, не зная, куда деть глаза, его собственные уши горели хоть он и сдерживал эмоции. Служба есть служба и на ней надо вести себя достойно даже если служба выходит в том что помогать кролику в туалете больницы.
— Придётся… как и в прошлый раз, — тихо пробормотал он.
Джуди молча кивнула. Она позволила ему помочь спустить штаны и светло-розовые трусы, после чего он осторожно помог ей встать босой лапой на холодное сиденье унитаза, чтобы она могла сначала помочиться. Она держалась за его плечо, чувствуя, как всё её тело горит от стыда. Звук, отдававшийся эхом в маленькой комнате, казался ей оглушительным. Когда поток ослаб, Алексей быстро и ловко подставил под неё чистый пластиковый стаканчик, чтобы собрать среднюю порцию мочи.
В этот момент, глядя на его напряжённый профиль и на свои светло-розовые трусы, бессильно висящие на щиколотках, Джуди не выдержала. Слабый, хриплый звук, нечто среднее между вздохом и смешком, вырвался у неё из груди.
— Вот… — прошептала она, и в её голосе прозвучала горькая, усталая ирония. — Не думала я… никогда не думала, что окажусь в таком положении. В прямом смысле. Стою на унитазе в чужом мире, а мне полицейский помогает писать в баночку.
Алексей сдержанно фыркнул, но не обернулся.
— Держитесь, — так же тихо сказал он. — Сейчас всё закончится.
Когда стаканчик был наполнен, Алексей быстро убрал его, помог Джуди спуститься и одеться. Она, уже сидя на краю раковины куда её посадил полицейский, опустила тест-полоску в тёплую жидкость. Теперь она просто смотрела на неё, забыв на мгновение и о смущении, и о полицейском рядом. Секунды тянулись в вечность. И тогда она увидела их. Сначала одну розовую черточку в контрольной зоне. Потом, медленно, наливаясь цветом, — вторую. Яркую, чёткую, неоспоримую. Она взяла полоску дрожащей лапой и вышла.
В палате все ждали. Ник приподнялся на локте, глядя на неё. Полицейские замерли с батончиками в руках.
— Джуди? — снова позвал Ник, видя её бледность и широко раскрытые глаза. — Что там? Всё в порядке?
Она медленно подошла к своей койке, села, не в силах оторвать взгляд от маленького кусочка пластика в её лапе. Потом подняла на него глаза. В её фиолетовых глазах стояли слёзы, а на мордочке застыло выражение абсолютного, всепоглощающего потрясения.
— Ник… — её голос был хриплым шёпотом, который, однако, услышали все. — Это… тест на беременность. — Она сделала паузу, чтобы вдохнуть воздух, которого внезапно не хватало. — Он положительный. Я беременна.
В палате воцарилась мёртвая, оглушительная тишина. Ник застыл. Его лисьи глаза, обычно такие живые и насмешливые, стали круглыми и пустыми. Он смотрел то на Джуди, то на тест в её лапе, словно не веря передаче сигналов от глаз к мозгу.
— Что? — наконец выдавил он одно-единственное слово.
— Беременна, — повторила Джуди, и в её голосе прозвучала смесь чистого ужаса, глубокой растерянности и какой-то смутной, непонятной даже ей самой, дикой надежды. — От тебя. У нас будет… детёныш.
В этот момент все четверо полицейских, стоявших в дверях и державших в руках по два шоколадных батончика, застыли как изваяния. Алексей, который только что помогал Джуди, разжал пальцы. Батончики упали на линолеумный пол с глухим, неприлично громким стуком.
— Беременна? — эхом, глухим голосом переспросил Сергей Иванович. Его лицо, обычно выразительное, стало абсолютно бесстрастным, что было верным признаком глубокого, системного шока. — От… него? От лиса?
Ник, не отрывая взгляда от Джуди, медленно, почти незаметно кивнул. Джуди, увидев этот кивок, тоже кивнула, прижимая ладонь к ещё плоскому, ничего не выдающему животу, как бы инстинктивно защищая то, о чём только что узнала.
Виктор, старший второго экипажа, тяжёлый мужчина с усами и усталыми глазами, молча прошагал в палату, нашёл свободный стул и опустился на него. Стул жалобно скрипнул под его весом. За ним, словно по невидимой команде, Алексей прислонился к дверному косяку, а молодой Павел просто опустился на корточки прямо на пол в коридоре, уронив голову на колени. Сергей Иванович остался стоять у стены, медленно проводя ладонью по лицу, будто пытаясь стереть нарисованную на стене галлюцинацию.
— Ну вот… — тихо, но очень отчётливо произнёс Виктор, глядя в пустоту перед собой. — Кролик. Лис. Зверополис. Телефон айфон с морковкой вместо яблока… Теперь ещё и… потомство... крольчата...лисята... Или черт знает что....вернее кто...Боже правый… у меня голова кругом идёт.
Наступила длинная, давящая пауза, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Джуди и тиканьем часов на стене. Медсестра Ольга Петровна, слегка смущённая такой реакцией, прочистила горло.
— Вам обоим нужно сохранять спокойствие и силы, — сказала она, обращаясь в первую очередь к Джуди, но глядя и на Ника. — Беременность, судя по уровню гормонов, совсем ранняя, несколько недель. Но вам теперь нужен особый покой, Джуди. И вам, — кивнула она Нику, — чтобы восстановиться и помогать. Поздравляю… в данных, конечно, необычных обстоятельствах.
Она быстро вышла, оставив дверь приоткрытой.
Полицейские ещё несколько минут приходили в себя, погружённые в молчаливый шок. Первым заговорил Ник. Он осторожно, преодолевая слабость, спустил ноги с койки, подошёл и сел на край Джудиной кровати. Он протянул лапу. Она тут же ухватилась за неё обеими своими, её пальцы судорожно впились в его шерсть.
— Джуди… — его голос дрожал, в нём слышались и страх, и изумление, и какая-то новая, невероятная нежность. — Это… это правда? Ты это видишь? Ты уверена?
— Правда, — она прошептала, и по её мордочке покатились слёзы, смешиваясь с пылью и грязью на шерсти. — Две полоски, Ник. Я вижу. У нас будет детёныш. Наш.
Она подняла на него заплаканные глаза.
— Ник, что мы будем делать? — в её голосе прозвучала настоящая, детская потерянность. — Кто у нас родится? Полукровка? Сможет ли он… она… вообще выжить? В этом мире? Сможем ли мы её защитить? Сможем ли мы… быть родителями здесь, где мы сами чужие?
Ник посмотрел на неё, и в его янтарных глазах медленно гасли остатки шока, уступая место чему-то более твёрдому, более глубокому. Он притянул её к себе, обнял, позволив ей уткнуться мордочкой в его шею.
— Не знаю, Морковка, — прошептал он ей прямо в ухо, так тихо, что слышала только она. — Не знаю, кто родится. Лисик с твоим упрямством? Крольчонок с моей хитростью? Или что-то совершенно новое. — Он отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза, и взял её мордочку в свои лапы. — Но я знаю другое. Это наш детёныш. Наш. И где бы мы ни были — в Зверополисе, в этой Москве, на необитаемом острове — мы сделаем для него всё. Всё, что сможем. Мы будем его защищать, учить, любить. Мы — семья. А семья, — он сделал паузу, и его голос стал твёрдым, как сталь, — справляется с чем угодно. Вместе. Мы справимся. Потому что иначе нельзя. Решаем сохранять?
Джуди смотрела на него, на его серьёзное, лишённое привычной иронии лицо. Она видела в его глазах тот же страх, что бушевал в ней, но также и непоколебимую решимость, которая всегда была его сутью. Она медленно кивнула, вытирая лапой слёзы.
— Да, — сказала она просто и ясно. — Конечно, да. Сохраняем.
Алексей, наконец пришедший в себя, поднял с пола батончики. На автомате он положил два из них на тумбочку к Джуди.
— Это… с той заправки, — пробормотал он, избегая смотреть ей в глаза. — Для… ну, для сил. Вам сейчас нужно.
Виктор, не вставая со стула, протянул руку и положил ещё два батончика рядом с Ником.
— И вам. От того же… ну, мецената.
Полицейские ещё несколько минут пробыли в палате, пытаясь вести какой-то светский, отстранённый разговор о прогнозе погоды или графике дежурств, но слова звучали фальшиво и пусто. Все мысли были перевёрнуты, все представления о мире поколеблены. Вскоре они, пожелав скорейшего выздоровления и бормоча что-то невнятное насчёт «разберутся», поспешно ретировались, оставив после себя тяжёлую, звонкую тишину, наполненную невероятностью произошедшего.
Когда дверь закрылась, Джуди и Ник остались одни. Сумерки сгущались за окном, превращая огни чужого мегаполиса в россыпи далёких, холодных звёзд. Они сидели рядом на одной койке, не разнимая рук. Джуди положила голову ему на плечо.
— Ник, — тихо сказала она, глядя в темноту за стеклом. — Я боюсь. До ужаса.
— Я тоже, — так же тихо ответил он, его хвост бессильно лежал на одеяле. — До чёртиков. Это… это самое страшное и самое удивительное, что когда-либо случалось.
— Да, — она прошептала. Потом, после паузы: — Но ты прав. Мы вместе. И теперь нас… трое.
Он обнял её крепче.
— Именно. Трое. И мы найдём способ. Как всегда находили выход из самых дерьмовых ситуаций. Мы будем хорошими родителями, Морковка. Я обещаю.
Они сидели так ещё долго, не в силах говорить, просто слушая биение двух сердец — и представляя себе тихий, пока неведомый, но уже существующий стук третьего. За окном шумел чужой, огромный и непонятный мир, полный угроз и незнакомых правил. Но здесь, в этой стерильной, пахнущей антисептиком больничной палате, они нашли новую, хрупкую и самую важную точку опоры во всей вселенной. Они были потеряны, ранены и напуганы. Но они были вместе. И теперь у них было будущее. Пугающее, туманное, но их собственное. И это перевешивало всё.