Эврикское восстание, кульминацией которого стало короткое, но кровопролитное сражение у частокола Эврика 3 декабря 1854 года, является краеугольным камнем современной австралийской истории и национального самосознания. Это событие, произошедшее на золотых приисках в Балларате, колония Виктория, часто романтизируется как восстание простых людей против несправедливой власти, первое серьёзное требование демократических прав и гражданских свобод на австралийской земле. Хотя само вооружённое столкновение длилось менее двадцати минут, его политические, социальные и культурные последствия оказались глубокими и долговременными, заложив основы для развития парламентской демократии, профсоюзного движения и особого духа egalitarianism – равенства и «честной игры», который многие считают сутью австралийского характера.
Чтобы понять истинное значение Эврики, необходимо погрузиться в контекст эпохи золотой лихорадки, которая буквально преобразила австралийские колонии в 1850-х годах. Открытие золота сначала в Бэтхёрсте в 1851 году, а затем и в богатейших россыпях Виктории привлекло на пятый континент сотни тысяч иммигрантов со всего света: не только из Британии и Ирландии, но и из Китая, Северной Америки и континентальной Европы.
Население колонии Виктория за несколько лет выросло в разы, превратив захолустный Мельбурн в бурлящий метрополис, а тихие пастбища Балларата – в лабиринт шахт, палаток и лавок, где царила атмосфера азарта, тяжёлого труда и невероятных возможностей. Однако эта новая, пёстрая и независимая социальная среда – сообщество старателей, или «диггеров» – почти сразу же вошла в острый конфликт с колониальной администрацией, которая стремилась контролировать ситуацию и извлекать доход из добытого золота. Основной и самой ненавистной для старателей мерой была система лицензий. Каждый человек, работающий на приисках, обязан был ежемесячно платить за право добычи золота 30 шиллингов – огромная по тем временам сумма, не зависящая от того, нашёл ли старатель золото или нет.
Лицензию требовалось предъявлять по первому требованию многочисленных чиновников – комиссаров золотых приисков и их вооружённой стражи, которые часто проводили внезапные облавы, или «gave hunts». Процедура проверки была унизительной, а методы – жёсткими и коррумпированными. Отсутствие лицензии, даже если она просто была забыта в палатке, вело к немедленному аресту, крупному штрафу или тюремному заключению.
Эта система воспринималась как налог на сам факт труда, несправедливая и грабительская, вызывавшая всеобщее возмущение. Недовольство усугублялось полным политическим бесправием старателей. Они не имели права голоса, не могли избираться в парламент и не были представлены в органах власти, которые, тем не менее, диктовали им условия жизни и работы. На приисках назревало глубокое социальное напряжение, основанное на противоречии между экономической значимостью старателей, кормивших колонию золотом, и их полным отсутствием гражданских прав.
Ситуация стала взрывоопасной к октябрю 1854 года, когда в Балларате произошло несколько инцидентов, подливших масла в огонь. Убийство старателя Джеймса Скорби владельцем отеля, который затем был оправдан, показало диггерам, что закон не на их стороне. Затем, 6 октября 1854 года, произошёл пожар в отеле «Эврика», владельцем которого был Джеймс Бентли, подозреваемый в связях с местными властями. Бентли и его сообщники были арестованы, но суд, состоявший из их друзей, их оправдал. Это вызвало массовый митинг протеста, на котором толпа, убеждённая в круговой поруке, сожгла отель «Эврика» дотла.
Власти ответили арестами активистов, что лишь сплотило протестное движение. Именно в этой атмосфере на первый план вышел харизматичный лидер – ирландец Питер Лалор. 11 ноября 1854 года на многотысячном митинге на Баклэнд-Хилл было принято решение о создании «Балларатской лиги реформ» – организации, которая впервые чётко сформулировала политические требования старателей: отмена системы лицензий, введение вместо неё необременительного экспортного налога на золото, а также предоставление всем мужчинам избирательного права и права быть избранным в парламент.
Фактически это была программа демократических преобразований. Когда переговоры с властями зашли в тупик, а губернатор сэр Чарльз Хотэм занял жёсткую позицию, диггеры решили перейти к активным действиям. 29 ноября 1854 года на новом митинге, под огромным синим флагом с изображением пяти белых звёзд Южного Креста – символа, который позже станет известен как «Флаг Эврики», – они принесли торжественную клятву: «Мы клянёмся перед Святым Крестом, что будем действительно стоять друг за друга и бороться, чтобы защитить наши права и свободы».
После этого тысячи человек начали строить частокол – укреплённый лагерь на возвышенности у месторождения Эврика. Это было актом открытого неповиновения. Внутри частокола царила атмосфера революционного энтузиазма: проводились военные тренировки, избирались офицеры, ковалось и чинилось оружие. Лагерь стал видимым воплощением протеста. Власти, видя в этом прямую угрозу своей власти, решили нанести удар.
Рано утром 3 декабря 1854 года, перед рассветом, отряд из 276 солдат и полицейских под командованием капитана Джона Томаса подошёл к частоколу, где в тот момент находилось около 150 плохо вооружённых защитников. Большинство диггеров, ожидавших атаки днём, разошлись по своим палаткам. Несмотря на предупреждающие крики часовых и попытку Лалора организовать сопротивление, войска почти без потерь преодолели заграждения и ворвались в лагерь.
Завязалась короткая, яростная и односторонняя рукопашная схватка. Подавляющее преимущество в вооружении, дисциплине и тактике было на стороне правительственных сил. Бойня длилась менее двадцати минут. Погибло не менее 22 старателей и 5 солдат, десятки были ранены. Сам Питер Лалор получил тяжёлое ранение в руку, которую позже пришлось ампутировать. Частокол был захвачен, восстание подавлено силой. Однако, как это часто бывает в истории, военная победа власти обернулась для неё полным политическим поражением.
Жёсткость реакции шокировала колонию. Общественное мнение, особенно в растущих городах Мельбурне и Сиднее, решительно перешло на сторону диггеров. Их стали воспринимать не как бунтовщиков, а как мучеников, сражавшихся за справедливые требования. Всех арестованных лидеров восстания судили, но присяжные оправдали их одного за другим под гром аплодисментов в зале суда. Становилось ясно, что управлять колонией старыми методами больше невозможно.
Новый губернатор, сменивший Хотэма, был вынужден пойти на уступки. Уже в 1855 году ненавистная система лицензий была отменена и заменена намного более справедливым «правом старателя» (Miner’s Right) стоимостью всего 1 фунт в год, которое также давало его владельцу избирательное право. Таким образом, центральное политическое требование повстанцев было удовлетворено. Более того, введение всеобщего избирательного права для мужчин (пусть и с некоторыми оговорками) на выборах в законодательный совет Виктории стало прямым следствием Эврики. Диггеры получили то, за что сражались, – политический голос. В долгосрочной перспективе значение Эврикского восстания трудно переоценить.
Во-первых, оно стало мощным катализатором демократических реформ не только в Виктории, но и в других австралийских колониях, которые вскоре также ввели более широкое избирательное право и тайное голосование (известное во всём мире как «австралийский бюллетень»).
Во-вторых, дух солидарности и коллективного действия, проявленный на приисках, заложил основы сильного профсоюзного движения в Австралии. В-третьих, Эврика сформировала ключевые национальные мифы: о маленьком человеке, бросающем вызов могущественной системе; о равенстве и «честной игре»; о том, что австралийская идентичность рождалась не только из каторжного прошлого, но и из борьбы за свободу и самоуправление. Флаг Южного Креста, под которым сражались повстанцы, стал символом этого бунтарского духа, позже используемым и рабочим движением, и националистами.
Сегодня место битвы в Балларате является национальным памятником, а само восстание изучается в школах как поворотный момент на пути к федерации и современной демократической Австралии. Оно служит напоминанием о том, что гражданские права и демократические институты редко даровались свыше – за них часто приходилось бороться, и порой эта борьба была кровавой. Таким образом, Эврикское восстание 1854 года, несмотря на свою скоротечность и военное поражение, стало одной из самых значимых побед в австралийской истории. Оно преобразовало социальный гнев в политические изменения, дало голос безнадзорным и помогло сформировать уникальный национальный характер.
«Эврика!» – восклицание, означающее «Я нашёл!», – приобрело новый смысл: это был момент, когда Австралия «нашла» свой собственный путь к демократии, отличный от британского метропольного образца, путь, основанный на принципах равенства, справедливости и упорного отстаивания своих прав. Это наследие продолжает жить и влиять на страну, делая события тех «трёх славных дней» у балларатского частокола бессмертными в коллективной памяти нации.