Я замерла с ноутбуком на коленях. Только что закончила важную видеоконференцию с заказчиками из Москвы, которые согласились на мой проект. Проект, над которым я бессонно работала три недели. Проект, который принесет семье больше денег, чем зарплата мужа за два месяца.
— Добрый день, Валентина Ивановна, — выдохнула я, закрывая ноутбук. — Не ожидала вас увидеть.
— А я вот решила нанести визит, — свекровь сняла пальто и окинула кухню критическим взглядом. — Смотрю, у тебя тут как обычно. Раковина грязная, пол не мыт, обед не готов. Сашенька мой бедный небось на работе голодный сидит.
Сашенька её был моим мужем. Тридцатитрехлетний взрослый мужчина, который прекрасно мог сам себе разогреть вчерашний ужин. Но для Валентины Ивановны он навсегда останется беспомощным мальчиком.
— Саша обедает в столовой на работе, — ровным голосом ответила я. — Ему там очень нравится.
— Это потому что дома нечего есть! — свекровь начала доставать из сумки овощи. — Вот я и привезла продукты. Сейчас я тебя научу готовить настоящие щи. Не то что ваши современные полуфабрикаты.
Я вздохнула. Это был не первый такой визит. С тех пор как мы с Сашей два года назад взяли ипотеку и переехали в эту двухкомнатную квартиру, Валентина Ивановна считала своим долгом регулярно появляться и "наводить порядок".
— Валентина Ивановна, спасибо за заботу, но я сейчас действительно занята. У меня дедлайн по проекту, нужно доделать макеты до вечера.
— Макеты! — фыркнула свекровь. — Эта твоя работа на дому — не работа вовсе. Вот у Сашеньки работа настоящая, в офис ходит, галстук носит. А ты тут за компьютером сидишь целыми днями. Я вот в твои годы и дом содержала, и на заводе с утра до вечера стояла, и Сашу воспитывала.
Я прикусила губу. Мой "ненастоящий" дизайнерский бизнес приносил около восьмидесяти тысяч в месяц. Я работала с крупными компаниями, делала брендинг, создавала сайты. Но для свекрови это было "баловство".
— Знаете что, — я поднялась со стула, — давайте я всё-таки доделаю работу. А щи можем приготовить потом вместе.
— Нет уж, — Валентина Ивановна решительно направилась к плите. — Пока ты там со своими картинками возишься, я хоть дом в порядок приведу. Посмотри, какая пыль на полках! И холодильник когда последний раз размораживала?
Я почувствовала, как внутри что-то закипает. Как натянутая струна, которая вот-вот лопнет.
— Валентина Ивановна, это моя квартира, — произнесла я медленно, стараясь сохранять спокойствие. — Мы с Сашей сами решаем, когда и что убирать.
— Твоя квартира? — свекровь повернулась ко мне. — А кто вам на первоначальный взнос по ипотеке деньги давал? Я! Двести тысяч из своей пенсии и с дачи продажи! Так что я имею полное право...
— Мы вернули вам эти деньги полгода назад, — перебила я. — Помните? Вы даже расписку порвали.
В дверях послышался звук ключа. Саша вернулся с работы раньше обычного.
— Привет, дорогая! Мам, а ты что тут делаешь? — он удивленно посмотрел на свекровь у плиты, затем на меня.
— Сашенька! — Валентина Ивановна бросилась к сыну. — Пришел, бедненький! Наверное, голодный? Сейчас мама тебя накормит. Твоя жена опять целый день за компьютером просидела, еду не приготовила.
Саша растерянно посмотрел на меня. Я видела, как он мечется между желанием защитить мать и пониманием абсурдности ситуации.
— Мам, ну что ты... Лена работает, — неуверенно начал он.
— Работает! — свекровь всплеснула руками. — В доме бардак, муж голодный, а она работает! Вот я в её годы...
— В ваши годы интернета не было, — резко сказала я. — И возможности работать удалённо тоже. Я зарабатываю деньги, Валентина Ивановна. Неплохие деньги. На которые мы, кстати, каждый месяц досрочно гасим ипотеку.
— Деньги, деньги! — свекровь махнула рукой. — А семья? А уют в доме? Ты думаешь, мужчине только деньги нужны? Ему нужна жена, которая о нем заботится!
— Саша, — я посмотрела на мужа. — Ты чувствуешь себя обделённым моим вниманием?
Он замялся, покраснел.
— Ну... в общем-то нет. Ты... ты хорошая жена, Лен.
— Что значит "хорошая"? — не унималась Валентина Ивановна. — У Светки из соседнего подъезда муж как сыр в масле катается! Она и готовит ему три раза в день, и рубашки гладит, и дома всегда блеск! А она при этом вообще не работает, муж обеспечивает!
— Светкин муж, между прочим, адвокат и зарабатывает под триста тысяч, — вставила я. — А у них двушка в кредит, как у нас. Вот только мы с Сашей нашу ипотеку закроем намного быстрее, а они будут платить все пятнадцать лет.
Повисла тишина. Свекровь открыла рот, чтобы что-то сказать, но я не дала ей вставить слово.
— Знаете, что меня бесит больше всего? — я шагнула ближе. — Не то, что вы приходите без предупреждения. Не то, что критикуете мою готовку, уборку и вообще всё, что я делаю. А то, что вы обесцениваете мой труд. Я работаю по восемь часов в день. Иногда больше. Я учусь, развиваюсь, беру новые проекты. Я приношу в семью деньги. Но для вас это "ерунда" и "баловство", потому что я делаю это дома, а не в офисе.
— Лен, не надо, — Саша попытался меня остановить, но я была уже не в силах сдерживаться.
— Нет, Саша, надо! Я молчала два года. Два года я слушала, какая я плохая хозяйка. Как мне нужно мыть полы три раза в неделю, а не два. Как я неправильно складываю твои рубашки. Как я готовлю "не те" блюда. Но знаешь что? Я устала!
Слезы предательски навернулись на глаза. Я зажмурилась, пытаясь взять себя в руки.
— Я устала доказывать, что я достаточно хороша. Что я достойная жена. Что я не лентяйка, а работающий человек. Валентина Ивановна, я уважаю вас. Правда. Вы вырастили замечательного сына, одна подняли его на ноги после смерти мужа. Это подвиг. Но это не дает вам права указывать мне, как жить!
Свекровь побледнела. Саша стоял между нами, растерянный и напряженный, как канат на перетягивании.
— Мам, — сказал он наконец. — Лена права.
— Что? — Валентина Ивановна уставилась на сына так, словно он её предал.
— Лена права, — повторил Саша уже тверже. — Ты... ты действительно слишком часто вмешиваешься в нашу жизнь. Мы взрослые люди, у нас своя семья. И мне нравится, как Лена ведет хозяйство. Нравится, что она работает и реализуется. Я горжусь ею.
Я вытерла глаза. Не ожидала, что Саша наконец-то скажет это вслух.
— Сашенька, но я же... я только хотела помочь, — голос свекрови дрогнул. — Ты же мой единственный сын. Я просто...
— Я знаю, мам, — Саша подошел к матери, обнял её за плечи. — Знаю. Но ты должна понять: помогать — это не значит контролировать. Если хочешь помочь — спроси сначала, нужна ли твоя помощь.
Валентина Ивановна растерянно посмотрела на меня, потом на сына.
— Я... я не хотела обидеть. Просто я привыкла всё делать сама, — она опустилась на стул. — Когда отец Саши умер, мне было тридцать пять. Я осталась одна с ребенком на руках. Мне приходилось быть и матерью, и отцом. Всё контролировать, за всё отвечать. Иначе бы мы не выжили.
Впервые я увидела в ней не грозную свекровь-критиканку, а уставшую одинокую женщину, которая боится отпустить единственного человека, ради которого она жила столько лет.
Я подсела к ней, взяла за руку.
— Валентина Ивановна, вы — потрясающая женщина. То, что вы сделали для Саши, достойно уважения. Но теперь у него есть я. И я тоже о нем забочусь. По-своему. Может, не так, как делали вы, но это не значит, что неправильно.
Она шмыгнула носом, вытерла глаза платочком.
— Я просто... боюсь, что останусь не нужна. Что вы меня забудете.
— Как мы можем вас забыть? — Саша присел рядом. — Ты моя мама. Всегда будешь. Просто давай по-новому: не критика и нотации, а нормальное общение. Приезжай в гости, но предупреждай. И не надо сразу искать, что не так. Просто... будь с нами.
Свекровь кивнула, всё ещё вытирая слёзы.
— Знаете, — сказала я, — а давайте действительно вместе приготовим эти щи? Я правда не умею их готовить так, как делаете вы. И хотелось бы научиться.
Валентина Ивановна подняла на меня удивленные глаза.
— Правда?
— Правда. Только после того, как я закончу работу. Мне осталось часа полтора. А потом — кухня наша. Договорились?
Она неуверенно улыбнулась.
— Договорились.
Вечером мы втроём стояли на кухне. Свекровь руководила процессом, я резала овощи и задавала вопросы, Саша накрывал на стол. Впервые за два года атмосфера была не напряженной, а почти уютной.
— Знаешь, — сказала Валентина Ивановна, помешивая кастрюлю, — а может, ты мне как-нибудь покажешь, чем занимаешься? Эти твои макеты, дизайн... Я правда не понимаю, но хотела бы узнать.
Я удивленно взглянула на неё.
— Конечно покажу. С удовольствием.
Когда свекровь уехала, а мы с Сашей остались вдвоем, он обнял меня на кухне.
— Прости за маму. И за то, что молчал так долго.
— Спасибо, что наконец сказал, — я уткнулась ему в плечо.
— Знаешь, я действительно горжусь тобой. Твоей работой, твоей силой. И тем, как ты сегодня постояла за себя, но при этом нашла в себе силы пойти на компромисс.
Я улыбнулась. Да, путь к взаимопониманию со свекровью будет долгим. Но сегодня мы сделали первый важный шаг. И самое главное — я наконец-то отстояла своё право быть собой: работающей женой, которая не обязана соответствовать чьим-то стандартам.
Хозяйкой не только дома, но и своей жизни.