Они встретились в огромной очереди за холодильником "Бирюса". Он стоял с книжкой Ильфа и Петрова, она – с блокнотом, в котором что-то яростно записывала. Когда очередь сдвинулась на полшага за три часа, он не выдержал и спросил:
– Диссертацию пишешь?
Она подняла на него глаза – серые, насмешливые, умные – и ответила:
– План жизни. Хочешь посмотреть?
Он хотел. И когда развернул блокнот, увидел список из ста пунктов. Сто конкретных целей, написанных аккуратным почерком: "Выучить английский. Побывать в Эрмитаже. Прочитать "Войну и мир". Научиться печь хлеб. Увидеть Байкал. Станцевать вальс. Написать книгу".
– Это что, серьезно? – переспросил он.
– Абсолютно, – ответила она. – Мне двадцать три. Если жить до восьмидесяти, это пятьдесят семь лет. По два пункта в год – как раз управлюсь.
Он засмеялся. Она нахмурилась.
– Ты смеешься надо мной?
– Нет, – сказал он честно. – Я восхищаюсь. Мне двадцать пять, а у меня одна мечта – дожить до получения этого чертова холодильника.
Она улыбнулась. И в этой улыбке было что-то такое, от чего у него екнуло сердце.
– Знаешь что? – сказала она неожиданно. – Давай поженимся. Вдвоем веселее списки выполнять.
Он решил, что она шутит. Но через неделю они подали заявление в ЗАГС. Еще через месяц расписались. А когда вечером того же дня сидели в его однокомнатной квартире на окраине Ленинграда, она достала блокнот и вычеркнула первый пункт: "Выйти замуж за человека с чувством юмора".
– Постой, – сказал он. – То есть ты не любишь меня, а просто выполняешь план?
– Не выполняю план, – поправила она. – Реализую мечту. А любовь – это тоже пункт списка. Вот, смотри: "Полюбить так, чтобы до дрожи". Пока в процессе.
Он не знал, смеяться или обижаться. Выбрал первое. И оказался прав, потому что через полгода она созналась, что влюбилась в него еще в той очереди, когда он цитировал наизусть Остапа Бендера, не заглядывая в книжку.
Жили они странно. Вернее, она жила странно, а он просто следовал за ней, не успевая удивляться. Другие молодые семьи копили на мебель, выбивали ордера на жилье, рожали детей, устраивались на хорошие места. А они вычеркивали пункты из списка.
Английский она выучила за год – ходила к старушке-преподавательнице, которая в двадцатые годы жила в Лондоне. Байкал увидели на третье лето – он выпросил командировку на завод в Иркутске, она взяла отпуск за свой счет, и они две недели жили в палатке на берегу, глядя на воду, которая меняла цвет от серого до изумрудного.
"Войну и мир" прочитали вместе, вслух, по очереди. Каждый вечер по главе. Заняло полгода. Когда дочитали, он сказал:
– А Толстой был прав. Счастье – это когда есть кому читать вслух.
Она вычеркнула еще один пункт: "Найти человека, который понимает, зачем нужны книги".
Хлеб она научилась печь за месяц, но потом пекла каждую субботу – просто потому, что ему нравилось, как пахнет их квартира в эти дни. Вальс они танцевали на кухне под радио, когда передавали Штрауса, и соседи снизу стучали шваброй в потолок, но им было все равно.
Книгу она писала три года. Детскую сказку про девочку, которая нашла волшебный блокнот, исполняющий желания. Он читал главы по мере написания и говорил, что это гениально. Она отвечала, что он предвзят.
Книгу не напечатали – издательство вежливо отказало, сославшись на перегруженность плана. Она расстроилась на неделю, потом вычеркнула пункт: "Написать книгу". Не "Издать книгу" – просто "Написать".
– Ты не обижаешься? – спросил он.
– На что? Я же написала. Значит, цель достигнута. Остальное – не от меня зависит.
Это была ее философия. Цели должны зависеть только от тебя. "Выучить английский" – хорошая цель. "Стать переводчиком в ООН" – плохая, потому что зависит от других людей, от обстоятельств, от того, чего ты не контролируешь.
Он сначала не понимал этой логики. Ему казалось, что мечты должны быть большими, амбициозными. Но постепенно начал понимать: в ее маленьких конкретных целях была свобода. Ты не можешь контролировать систему, но можешь контролировать себя. И оказалось, что этого достаточно, чтобы быть счастливым.
Прошло пять лет. Список таял. Вычеркнутых пунктов становилось все больше. Они побывали в Эрмитаже – три раза, потому что одного было мало. Научились кататься на лыжах. Вырастили на балконе помидоры. Выучили наизусть двадцать стихотворений. Слетали в Крым. Починили старенький магнитофон и записали кассету со своими любимыми песнями.
Друзья смотрели на них с недоумением. Вот чудаки. Вместо того чтобы копить на кооператив, бегают по музеям. Вместо того чтобы пробиваться на хорошую должность, учат стихи. Живут в однушке на окраине, ходят в штопаных свитерах, а счастливы как дети.
– Не понимаю вас, – говорила ее подруга, вышедшая замуж за инженера с двухкомнатной квартирой. – Ну что вы нашли в этой жизни? Ни машины, ни дачи, ни перспектив.
– Мы нашли то, что искали, – отвечала она просто. – Разве этого мало?
На седьмом году совместной жизни случилось неожиданное. Его пригласили на работу в конструкторское бюро – хорошую, перспективную, с приличной зарплатой. Условие было одно: переезд в закрытый город на Урале. Отдельная квартира, снабжение, детский сад для будущих детей. Все, о чем мечтают нормальные советские семьи.
Он пришел домой и сказал:
– Нам предлагают переехать. Жилье дадут, зарплата в два раза больше. Но это закрытый город. Без права выезда.
Она молча достала блокнот. Полистала. В списке оставалось еще сорок семь пунктов. Многие из них требовали свободы передвижения: "Увидеть Петергоф. Побывать в Москве. Поехать в деревню к бабушке".
Он ждал. Она думала долго. Наконец подняла глаза:
– А ты хочешь?
– Не знаю, – честно признался он. – Работа интересная. Жить будем хорошо. Но список твой...
– Список – это не тюрьма, – сказала она. – Это ориентир. Но если жизнь предлагает другую дорогу, надо уметь слушать.
– То есть?
– То есть давай напишем новый список. Для нового места. Сто пунктов, которые можно осуществить в закрытом городе.
Они писали всю ночь. К утру в блокноте появился новый список: "Вырастить сад. Построить книжные полки. Научиться вязать. Изучить звезды. Освоить шахматы. Завести собаку. Родить ребенка. Научить ребенка читать. Прочитать все книги в городской библиотеке. Стать лучшими родителями, какими можем быть".
Они переехали. Город оказался маленьким, чистым, окруженным лесами. Квартира – двухкомнатная, с видом на сосны. Работа – действительно интересная. И жизнь покатилась по новому списку.
Сад они вырастили за три года. Яблони, вишни, смородина. Книжные полки он сделал сам – корявые, неровные, но добротные. Она научилась вязать и связала ему свитер, который он носил двадцать лет. Собаку завели – дворняжку из приюта, которая стала членом семьи. Звезды изучали по атласу, лежа на траве в саду. Шахматы освоили вместе и играли каждый вечер после ужина.
А потом родилась дочка. Маленькая, смешная, с его глазами и ее упрямым характером. И когда она научилась говорить, первое, что спросила:
– Мама, а что ты пишешь?
– Список, – ответила мама. – Хочешь свой?
Дочка захотела. И в пять лет у нее уже был свой блокнот: "Научиться кататься на велосипеде. Увидеть море. Прочитать все сказки Пушкина. Научиться плавать. Посадить дерево".
Он смотрел на них – на жену с дочкой, склонившихся над блокнотами, – и понимал: они изобрели способ быть счастливыми в любых обстоятельствах. Не ждать, когда жизнь даст то, что хочешь, а брать то, что дает жизнь, и превращать это в счастье.
Прошло еще двадцать лет. Город открыли. Можно было уезжать. Они остались. Потому что здесь был их дом, их сад, их жизнь. Дочка выросла, окончила университет, уехала в Москву. Звонила каждую неделю и рассказывала, что вычеркнула очередной пункт из своего списка.
Однажды вечером он спросил:
– А что будет, когда вычеркнешь все сто пунктов?
Она улыбнулась – той самой улыбкой, что покорила его в очереди за холодильником сорок лет назад:
– Напишу новый список. На следующие пятьдесят лет.
– И что там будет?
– Не знаю. Но точно будет пункт: "Прожить со своим мужем еще пятьдесят лет и не разонравиться друг другу".
Он засмеялся. Потом серьезно посмотрел на нее:
– Знаешь, что я понял за эти годы? Список – это не про цели. Это про внимание. Про то, чтобы не прозевать жизнь. Большинство людей просто плывут по течению, не замечая, как годы утекают. А мы смотрели. Мы замечали. Мы жили.
– Да, – согласилась она. – Мы жили.
И вычеркнула еще один пункт: "Быть счастливой не когда-нибудь, а сейчас".
Ее старый блокнот – тот самый, из очереди за холодильником – лежал теперь на полке, рядом с десятками других. Каждый был исписан от корки до корки. Каждый был свидетельством прожитой жизни. Не идеальной, не роскошной, не такой, как в кино. Но настоящей.
И когда их внучка – дочка их дочери – спросила однажды:
– Бабушка, а как вы с дедушкой так долго вместе живете и не ссоритесь?
Она достала самый первый блокнот, открыла его и показала список.
– Видишь? Здесь нет пункта "Быть всегда правым". Но есть пункт "Научиться слушать". Нет пункта "Стать богатым". Но есть "Стать достаточно мудрым, чтобы понимать, что богатство бывает разным". Нет пункта "Изменить другого человека". Но есть "Изменить себя так, чтобы стать лучше".
Внучка задумалась.
– А можно мне тоже такой блокнот?
– Конечно, – улыбнулась бабушка. – Только помни: список – это не инструкция к жизни. Это карта твоего счастья. И рисуешь ее только ты.
Через неделю внучка пришла и показала свой список. Там было всего десять пунктов – она была еще маленькой. Но первый пункт гласил: "Быть счастливой, как бабушка с дедушкой".
Он прочитал это, и у него навернулись слезы. А она обняла его и прошептала:
– Кажется, мы все-таки смогли. Научились не только жить, но и передать это дальше.
Холодильник "Бирюса", кстати, они так и не получили. Через полгода после той очереди завод прекратил выпуск этой модели. Но это было неважно. Потому что в той очереди они получили нечто гораздо более ценное – друг друга и понимание, что жизнь – это не то, что с тобой случается, а то, что ты делаешь с тем, что случается.
И это стоило любых холодильников мира.