Лес всегда меня пугал. Несмотря на то, что я всю жизнь прожила рядом с ним, он никогда мне не нравился. Когда брат тащил меня в лес играть, я всегда упиралась. Моё воображение всегда подшучивало надо мной, заставляя видеть фигуры, выглядывающие из-за деревьев.
«Мам, Ванесса опять смотрит в окно». Мой младший брат смотрит на меня так, будто я сошла с ума. Мама перестала обращать внимание на мои тревоги. Она говорит, что шестнадцатилетней девушке не стоит беспокоиться о таких вещах. Папа даже не притворялся, что слушает.
Вздохнув, мама подошла ко мне сзади. Её разочарованное лицо отражалось в стекле. «Ванесса, пожалуйста, может, не сегодня?» Я покачала головой. Деревья неподвижно смотрели на меня. С тех пор как тот парень из колледжа покончил с собой в лесу, я была на взводе. Что-то пробормотав, мама всплеснула руками и ушла.
Ужин. Я ловлю себя на том, что смотрю в окно. Папа указывает на меня вилкой, на которой нанизаны спагетти.
— Опять? — спрашивает он. Я не обращаю внимания на его колкость, но чувствую, что за мной наблюдают. Я не понимаю, почему остальные этого не чувствуют. Может, я просто схожу с ума. Мама кивает и делает глоток холодного чая.
— Ванесса, милая, это уже не смешно, тебе не кажется? То, что произошло с тем парнем, бывает раз в жизни. — Она стучит рукой по столу. Она собирается что-то сказать, и я готовлюсь ее выслушать. — Милая, мне нужно, чтобы ты перестала так бояться леса. Возможно, пришло время обратиться к доктору Хэллоуэю.
Оно не исчезает, пока я мою посуду. Солнце садится, и мрак становится только гуще, тени вытягиваются всё длиннее и длиннее, падая на нашу лужайку. Только когда я запираюсь в своей комнате, это чувство уходит. На всякий случай я не раздвигаю шторы.
Стук заставляет меня проснуться. Это равномерный звук. Лёгкий стук в окно. Я медленно перевожу взгляд на окно. Кто бы это ни был, он не за моим окном. Где-то в коридоре кто-то бормочет. Дверь со скрипом открывается, и по коридору раздаются тяжёлые шаги. Стук продолжается.
— Я иду, — бормочет папа. В его голосе слышится раздражение. Раздаётся ещё один голос. Он явно женский. Мама? Сбросив с себя одеяло, я выхожу из комнаты, хотя разум твердит мне, что этого делать не стоит. От холодного пола по телу пробегает дрожь. В доме не горит ни один свет. В окна проникает лунный свет. Папа идёт в гостиную к стеклянной двери, которую не открывали с тех пор, как выпал снег. «Подожди минутку», — бормочет он себе под нос. Я включаю свет, прежде чем он успевает взяться за ручку. Он замирает и резко поднимает голову. «Какого чёрта?» Он смотрит на меня сонными глазами.
— Джеральд, что ты делаешь? Мама стоит в домашнем халате, её чёрные волосы в беспорядке взъерошены. Папа в замешательстве оглядывается на дверь.
— Не знаю, просто приснился странный сон.
Мой папа никогда в жизни не ходил во сне. У меня мурашки бегут по коже, и я выглядываю в окно кухни. За одним из деревьев что-то виднеется. Я моргаю, и оно исчезает. В памяти остаётся лишь смутное ощущение какой-то фигуры.
На следующий день я стою на заднем дворе. Снег на лужайке лежит нетронутый. От его хруста у меня болят зубы, пока я медленно иду по нему к деревьям, растущим вдоль лужайки. Папа так и не удосужился построить забор, видимо, бродячие животные его не беспокоили. Мысль о том, что кто-то может выйти из-за деревьев и войти в дом, была для него настолько нелепой, что он даже не стал её рассматривать.
При дневном свете деревья выглядят не такими угрожающими. Белые тополя с чёрными пятнами, покрывающими их, как у далматинцев. Снег и лёд прилипли к их ветвям. Солнечный свет пробивается сквозь кроны, не освещая ничего, кроме валежника и других деревьев. Почувствовав себя немного смелее, я обхожу дерево, вглядываясь в кроны в поисках признаков движения. Я не знаю, что именно я ожидаю увидеть, но чувствую себя немного спокойнее. Родители были правы, мне просто показалось. Папин лунатизм было просто странным совпадением. Обернувшись, я вижу это. Прямо за одним из деревьев — два следа.
Я вижу отпечатки босых стоп. Выскочив из-за деревьев, я побежала обратно в дом и заперла за собой дверь. Родители смотрят на меня, когда я врываюсь в дом, тяжело дыша. Я даже не могу вымолвить ни слова, а мама уже спешит ко мне.
«В чём дело, милая? Дыши, как мы тренировались, давай». Старая привычка даёт о себе знать. Я медленно делаю несколько глубоких вдохов, и чувство сдавленности в груди проходит.
«В лесу кто-то был». Папа что-то бормочет себе под нос.
«Боже правый, только не это».
«Я не лгу!» Я кричу. «Там кто-то был, я видела следы, у них не было обуви!» Мое тело дрожит, когда я умоляю своего отца. «Просто пойди и посмотри, пожалуйста». Вздохнув, он встает со стула и одевается. Мы молча подходим к месту, но я останавливаюсь, только указывая на дерево.
— Ванесса, это не смешно. — Он подзывает меня к себе. Я как в тумане иду вперёд. Должно быть, я перепутала деревья, ведь их невозможно не заметить. — Здесь ничего нет. — Теперь он обеспокоенно смотрит на меня. Судя по его виду, мне скоро предстоит визит к психотерапевту.
Я уверена, что это нечто, снаружи, доберётся до моей семьи. Прошлой ночью я услышала мамин голос. Значит ли это, что оно может имитировать голоса, чтобы выманить их или проникнуть внутрь? Оно хочет заполучить мою семью, и я не знаю почему.
Я лежу без сна в своей постели, и от усталости у меня слипаются глаза. Я не могу позволить себе заснуть. Я уверена, что бы там ни было, оно выманит нас из дома одного за другим. Около полуночи я убеждаюсь в своей правоте. На этот раз они оба здесь. На этот раз я не жду. Распахнув дверь, я вижу, как они идут бок о бок с закрытыми глазами. Я бегу на кухню и включаю свет. Это ни на что не влияет, они продолжают двигаться как ни в чём не бывало.
— Проснитесь! — кричу я. По-прежнему ничего. — Проснитесь, вы оба! Пожалуйста! — Мои отчаянные крики не останавливают их, они расходятся в разные стороны, обходят кухонный стол и снова идут рядом, приближаясь к стеклянной двери. — Папа, мама, пожалуйста, проснитесь! Я смотрю во тьму стеклянной двери. Первое, что я замечаю, — это глаза.
Фигура высокая, не меньше двух метров. Её волосы белоснежные, как и кожа. Под ними видны бледно-голубые вены. Она одета в длинный тёмный халат, но даже с моего места я вижу, что её ноги босы. Длинная рука с острыми ногтями царапает кору дерева. Другая рука манит одним пальцем. Я издаю громкий пронзительный крик, который разносится по комнате. На заднем плане плачет мой брат, а затем меня хватают чьи-то руки, и фигура исчезает в темноте.
— Что происходит? — Мама смотрит на меня безумным взглядом. Папа хватает младшего брата за плечи и уводит его в комнату. Он бросает на меня обеспокоенный взгляд через плечо. — Ванесса, что ты делаешь? — шипит она. Я в замешательстве смотрю на неё. О чём она говорит? Она обнимает меня. Я даже не знаю, что ей сказать. «В понедельник мы пойдём к доктору Хэллоуэю, милая. Мы во всём разберёмся». Это безумие. Она ведёт меня обратно в комнату и укладывает в постель, как восьмилетнего ребёнка.
Воскресные часы тянутся медленно, и меня охватывает страх. Она вернётся сегодня вечером, и на этот раз мой младший брат присоединится к родителям. Я смотрю на Джейсона, который ест хлопья с молоком. Он смотрит в свою тарелку и помешивает размокшие хлопья. Я понятия не имею, как подготовиться. Эта высокая женщина — нечто из ряда вон выходящее. Единственное, что я понимаю, — это то, что она не может войти в дом. Всё, что я могу сделать, — это попытаться разбудить их сегодня ночью.
Я просидела в тишине весь день и вечер, периодически засыпая. Наконец родители пошли спать. Когда я услышала их дыхание, я выскользнула из своей комнаты. Каждое моё движение было медленным и осторожным. Первым делом я посмотрела на стеклянную раздвижную дверь. Сердце у меня ушло в пятки. Она уже была там. Её лицо расплылось в широкой улыбке, обнажив зубы такого же белого цвета, как и её волосы. Она медленно подняла руку и поманила меня. Что-то внутри меня подсказывало, что времени у меня мало. Выдвинув ящик, я схватила коробку с канцелярскими кнопками. Выстроив их в ряд у двери, я не сводила глаз с женщины.
Схватив верёвку, которая была у меня с собой, я натянула её поперек коридора. Женщина стояла неподвижно, только её длинный палец двигался. Она манила меня. В доме по-прежнему было тихо, и какое бы заклинание женщина ни наложила на мою семью, оно скоро подействует. Я не знала, почему оно не подействовало на меня. У меня не было времени об этом думать.
Я уставилась в окно на ухмыляющуюся женщину, и в этот момент двери в комнаты моих родителей и брата открылись одновременно. Первый набор кнопок ничего не дал. Я тут же начала стучать кастрюлями и сковородками друг о друга. Я кричала и вопила, но они продолжали приближаться с закрытыми глазами. Папа споткнулся о верёвку и упал на нос, раздался отвратительный хруст. Мама споткнулась о него, но быстро поднялась. Стук кастрюль и сковородок ничего не дал. Джейсон переступает через моего отца и направляется к входной двери. Отец медленно поднимается на ноги и идёт к стеклянной двери.
Я делаю шаг в сторону брата, но мама проталкивается мимо меня. Я хватаю её за руку, пытаясь повалить, но в ответ она швыряет меня на пол. Я слышу, как открывается дверь, такой тихий и простой звук. Затем она со скрипом распахивается, и я вижу, как мой брат исчезает за углом дома. Женщина издаёт жуткий смех. Она насмехается надо мной, пока я с криками цепляюсь за мать. Она наступает на кнопки и на мгновение замирает, прежде чем распахнуть стеклянную дверь.
В комнату врывается холодный воздух, и я так же быстро теряю её из виду. Всё, что я делала, даже отдалённо не помогало. Отец толкает меня, и я изо всех сил пытаюсь его остановить. Размахиваюсь сковородой и разбиваю ему голову. Раздаётся ужасный стук, и я вижу, как по его лбу стекает кровь. Он на секунду замирает. Затем заносит кулак.
Я не почувствовала удара, но чувствую, как пульсирует боль в моей голове, когда я поднимаюсь с пола. Взошло солнце и в комнате холодный воздух. Я оцепенела, меня трясёт, я дрожу на полу. По снегу тянутся следы, ведущие в лес.
Буду рад, если поддержите канал, кнопка здесь: