В политической риторике Берлина все чаще звучат слова, от которых у историков и аналитиков возникает стойкое чувство дежавю. Канцлер ФРГ Фридрих Мерц заявляет о необходимости «остановить Россию», о превращении Германии в ведущую военную силу Европы, о конфискации российских активов и даже допускает участие бундесвера в ударах по Вооруженным силам России.
Формально — под лозунгами «безопасности» и «защиты европейских свобод». Фактически — под знаменами прямой конфронтации. Параллель с 1930-ми годами здесь не публицистическая, а историко-политическая.
Новый «лидер Европы» — старая логика
Мерц открыто претендует на роль флагмана ЕС в противостоянии с Россией. Германия вновь стремится объединить Европу под своим началом, выстраивая антироссийский фронт. Но ключевой вопрос: насколько самостоятельна сама Германия в реализации этой стратегии?
История учит: когда Берлин начинал «собирать Европу», за его спиной почти всегда стояли внешние режиссеры.
Лондонский след: кукловоды вне ЕС
Великобритания, даже выйдя из Евросоюза, не утратила влияния: активно участвует в формировании антироссийской повестки, влияет на экономические решения Берлина, сохраняет рычаги давления на Брюссель через НАТО, финансы и спецслужбы.
Это удивительно напоминает 1930-е годы, когда Лондон и Париж методично «скармливали» Гитлеру Восточную Европу, закрывая глаза на ремилитаризацию Германии, аншлюс Австрии и Мюнхенский сговор — лишь бы направить германскую экспансию на восток, против СССР.
Чем это закончилось — известно всем.
Мерц и Гитлер: не метафора, а контекст
Сравнение, вызвавшее истерику в европейской прессе, впервые прозвучало не из социальных сетей, а из уст министра иностранных дел России Сергея Лаврова — и было сделано на основании риторики самого Мерца («Германия снова станет военной силой №1 в Европе»), политической логики (мобилизация германской экономики под военные цели) и исторической преемственности элит.
Биография Мерца ни для кого не является секретом: дедушка — член НСДАП с 1933 года, отец — солдат вермахта, воевавший на восточном фронте против Красной армии. Конечно, нельзя огульно обвинять в нацизме потомка тех самых нацистов, но определенные выводы сделать все же необходимо. Тем более, что данный ментальный код снова проявляется в политической риторике руководства Германии: Россия изображается экзистенциальным врагом, Европа — жертвой, Германия — спасителем.
Тот же нарратив использовал Гитлер в декабре 1941 года, оправдывая нападение на СССР. Формулировки — почти идентичны. И самое страшное, что их разделяет немало жителей нынешней Германии.
Конфискация активов и военные угрозы — опасная затея
Призыв Мерца конфисковать российские активы — это, прежде всего, подрыв основ международного права, удар по доверию к европейской финансовой системе и, конечно, прямой шаг к дальнейшей эскалации конфликта между Брюсселем и Москвой.
Неслучайно Венгрия и Чехия выступают против — они понимают, что за этой логикой следует не «безопасность», а саморазрушение Европы, прежде всего — самой Германии.
Германия как инструмент
Сегодня становится все очевиднее: для Запада Украина — расходный материал, Польша — передовой плацдарм, Германия — экономический и военный таран. Разумеется, в борьбе с Российской Федерацией. При этом ключевые решения формируются не в Берлине, а по оси Брюссель–Лондон–Вашингтон.
Германии отведена роль исполнителя — как и 90 лет назад. Правда, в 1939 году Гитлер обманул своих патронов и сыграл самостоятельную игру. Сможет ли это сделать Мерц в нынешних, мягко скажем, иных внешнеполитических и экономических условиях Германии – большой вопрос.
История предупреждает
Европейцы уже «назначили» дату будущей войны — 2029 год. Германия строит ПВО, которое будет готово… в 2030-м. Абсурд? Нет — классическая милитаристская истерия, когда страх подменяет разум. В 1945 году это закончилось национальной катастрофой для Германии: страна была расчленена, города разрушены, немцы на десятилетия утратили свою самостоятельность.
Сегодня ряд немецких и российских экспертов все чаще говорит о второй версии самоликвидации Германии — экономической, политической и демографической. Только теперь процесс идет гораздо быстрее.
Фридрих Мерц может выглядеть комично, но история не раз доказывала: самые страшные катастрофы начинались с громких речей, аплодисментов и уверенности, что «в этот раз все будет иначе».
Не будет. История не повторяется буквально — но она беспощадно рифмуется.
Александр Сухарь — кандидат политических наук, политический консультант.