Галина Петровна замерла, разглядывая бархатную поверхность коробки, которая стояла перед ней на праздничной скатерти.
Черный бархат поглощал свет люстры, и подарок казался темным провалом среди тарелок с салатами и нарезкой. Никаких запахов, кроме аромата запеченного гуся, в комнате не было, но интуиция тревожно шевельнулась где-то в солнечном сплетении.
— Мам, ну смелее! — Лиза ерзала на стуле, едва не опрокидывая локтем бокал с вишневым морсом. — Мы с Денисом полгода копили, во всем себе отказывали.
Двадцатилетний Денис, уткнувшись в телефон, снимал происходящее, стараясь поймать в кадр эмоции матери. Старшие дети, Андрей и Марина, переглянулись с тяжелым предчувствием, словно ожидая подвоха. Андрей, расстегнув ворот рубашки, напряженно следил за руками матери, готовый в любой момент вмешаться.
Галина потянула за атласную ленту, и узел поддался с легким шелестом. Она надеялась увидеть внутри что-то теплое, живое — может быть, путевку в санаторий, о которой мечтала вслух, или сертификат на массаж. Пятьдесят пять лет — это рубеж, когда хочется чувствовать заботу, а не подводить итоги.
Крышка откинулась мягко, открывая содержимое, и улыбка на лице именинницы застыла, превращаясь в нелепую гримасу.
Внутри лежал плотный глянцевый буклет с золотым тиснением, обещавший вечный покой с комфортом. Смысл написанного дошел мгновенно, ударив по сознанию сильнее, чем новость об измене первого мужа тридцать лет назад.
«Ритуальное агентство "Харон". Премиум-места на Северном кладбище: забронируйте вечность сегодня и получите скидку в честь юбилея».
В комнате повисла тягучая тишина, нарушаемая лишь гудением старого холодильника на кухне. Этот звук казался сейчас оглушительным, перекрывая даже стук крови в висках Галины Петровны.
— Ну как? — Денис не выдержал паузы и издал сдавленный смешок. — Сильно, да? Это сейчас самый модный тренд — осознанное отношение к финалу, мы тебе лучшее место забили, под елью!
Галина Петровна медленно подняла глаза на младших детей, и в ее взгляде не было ни слез, ни истерики. Она всю жизнь была опорой для этой семьи, стоически перенося безденежье девяностых и болезни близких. Но сейчас этот глянцевый картон словно перечеркнул все ее прошлые заслуги, превратив ее в отработанный материал.
— Это... — голос ее прозвучал сухо, словно шелест сухих листьев. — Это вы мне так намекаете, что я зажилась на этом свете?
Андрей резко встал, отчего стул с грохотом отлетел назад, ударившись о сервант. Его лицо налилось тяжелой, нездоровой краснотой, а кулаки сжались так сильно, что вены вздулись буграми.
— Вы совсем головой не думаете? — прорычал он, выхватывая буклет из коробки и сминая его в грубый ком. — У матери юбилей, а вы ей похороны дарите?
— Да вы ничего не понимаете! — взвизгнула Лиза, чувствуя, что сюрприз обернулся катастрофой. — Это забота о будущем! Места дорожают каждый день, это инвестиция, мы последние деньги вложили в первый взнос!
Галина Петровна молча встала из-за стола, чувствуя, как ватные ноги с трудом удерживают тело. Она не стала кричать, не стала плакать — это было бы слишком просто и понятно для них. Вместо этого она аккуратно сложила салфетку, положила ее рядом с тарелкой и выпрямила спину.
— Спасибо, — произнесла она ледяным тоном, от которого у Марины пробежал холод по спине. — Очень практично. Теперь я знаю, что вы обо мне думаете на самом деле.
Она вышла из комнаты, не оглядываясь, словно королева в изгнании, сохраняя остатки гордости. Щелкнул замок спальни, и этот звук прозвучал как выстрел, отсекающий ее от семьи.
— Мама! — Марина дернулась было следом, но Андрей перехватил ее руку.
— Не трогай, — рявкнул он, поворачиваясь к младшим брату и сестре. — А вы двое, слушайте сюда внимательно.
Он швырнул скомканный буклет в лицо Денису, и тот инстинктивно зажмурился.
— Вы хоть понимаете, что вы натворили своим куриным умом? — голос Андрея упал до зловещего шепота. — Она там сейчас лежит и думает, что мы ждем ее смерти, чтобы поделить квартиру.
— Мы не хотели... — прошептала Лиза, и по ее щекам потекла тушь, оставляя черные дорожки. — Мы думали, она оценит современный подход, сейчас все блогеры об этом говорят.
— Блогеры? — Марина нервно усмехнулась, наливая себе воды дрожащими руками. — Нашей матери пятьдесят пять, у нее давление скачет от прогноза погоды. А вы ей могилу под елочкой подсовываете как подарок?
Денис сидел, опустив голову, и весь его «современный» лоск слетел, оставив растерянного мальчишку.
— И что теперь делать? — буркнул он. — Торт купим?
— Торт тебе не поможет, — отрезала Марина, глядя на закрытую дверь спальни. — Тут нужно что-то грандиозное, чтобы перекрыть этот ужас. О чем она говорила последние три года? О чем мечтала, пока вы в телефонах сидели?
В комнате снова повисла тишина, но теперь она была наполнена лихорадочным поиском решения.
— Дача, — вдруг твердо сказал Андрей. — Она все уши прожужжала про свои помидоры и воздух.
— Дача стоит миллионы, — скептически заметил Денис. — У нас только стипендия осталась и долги по кредитке за этот... буклет.
Андрей посмотрел на брата так, словно прикидывал, сколько можно выручить за его почку.
— У меня отложено на обновление машины полтора миллиона, — медленно произнес он, словно каждое слово давалось с физической болью. — Я не буду менять машину в этом году.
— Я добавлю триста тысяч, — Марина решительно открыла банковское приложение. — Это все мои накопления, но мать дороже.
— А мы? — пискнула Лиза.
— А вы, — Андрей навис над ними, огромный и страшный в своем гневе, — будете отрабатывать каждую копейку. Вы станете бесплатной рабочей силой на все лето: грядки, покраска, стройка. И если я услышу хоть одно слово жалобы, я вас самих в этот «Харон» сдам.
Младшие яростно закивали, готовые на любые каторжные работы, лишь бы искупить вину.
— Ищем вариант прямо сейчас, — скомандовал Андрей. — У нас нет времени на долгие просмотры.
Следующие три часа превратились в настоящий ад телефонных звонков и нервных переговоров. Марина прочесывала объявления, отсеивая откровенные развалюхи и недострои без документов. Андрей звонил знакомым, поднимая старые связи, потому что купить дом за один вечер — задача из разряда невыполнимых.
— Есть вариант! — вдруг выкрикнул Андрей, отключая телефон. — Коллега с работы, Петрович, срочно улетает в длительную командировку на север, продает родительскую дачу.
— Далеко? — спросила Марина.
— СНТ «Рассвет», пятьдесят километров, дом старый, но крепкий, земля ухоженная. Он готов отдать ключи сейчас под расписку и задаток, оформим все потом, он мне доверяет.
— Цена?
— Миллион восемьсот, как раз укладываемся, — Андрей уже искал ключи от машины. — Марина, ты остаешься здесь, охраняй дверь. Говори с ней, не давай ей погружаться в мысли. Мы пулей туда и обратно.
Пока мужчины и Лиза мчались за город, Марина сидела на холодном паркете у двери матери. Из комнаты не доносилось ни звука, и эта глухая тишина пугала больше, чем любые рыдания.
— Мам, — тихо позвала Марина. — Ну ты же знаешь, что они дураки. Поколение такое, у них чувства атрофированы интернетом. Выходи, а?
В ответ скрипнула пружина дивана, но дверь осталась запертой.
— Мам, мы тебя любим, — Марина прижалась лбом к косяку. — Просто иногда любовь принимает уродливые формы.
Она вспоминала, как в детстве мама защищала ее от злых собак, как шила ночами платье на выпускной. И от осознания того, как больно они сделали самому родному человеку, к горлу подступал ком.
Андрей вернулся, когда за окном уже сгустились сумерки. Он выглядел уставшим, рубашка прилипла к спине, но в глазах горел азарт победителя. В руке он сжимал связку ключей с брелоком в виде потертой пластмассовой клубнички.
— Стройся, — шепнул он младшим.
Денис и Лиза, притихшие и виноватые, встали за его спиной, держа в руках новую, маленькую коробочку из простого картона. Андрей решительно постучал в дверь спальни.
— Галина Петровна! — громко объявил он. — Открывайте, у нас произошла техническая ошибка при доставке подарка.
Замок щелкнул, и дверь приоткрылась на пару сантиметров. В щели показалось лицо матери — опухшее от беззвучных слез, постаревшее за этот вечер на десяток лет.
— Какая ошибка? — спросила она безжизненным голосом. — Вызовите мне такси, я к сестре поеду. Не хочу вам мешать в вашей квартире.
— Мама! — Лиза рухнула на колени, просовывая руку в щель двери. — Прости нас, идиотов! Мы не то хотели подарить! Вот, возьми, это настоящее!
Галина Петровна отступила, позволяя двери открыться. Она стояла в старом халате, маленькая и беззащитная, сжимая в руке мокрый платок.
Она с опаской взяла протянутую коробочку. Открыла. Внутри лежали ключи, пахнущие металлом и чужими руками.
— Что это? — спросила она, не поднимая глаз. — От камеры хранения?
— СНТ «Рассвет», — отчеканил Андрей, вытирая пот со лба. — Шесть соток, дом из бруса, баня, две яблони и куст смородины. Это твоя дача, мам, твоя личная собственность.
Галина Петровна подняла голову, и в ее глазах недоверие начало медленно сменяться робкой надеждой.
— Дача? — переспросила она шепотом. — Моя? С землей?
— С землей, мам. И с двумя рабами на все лето, — Андрей кивнул на младших. — Они будут копать, полоть и красить, пока не искупят вину.
У Галины Петровны задрожал подбородок, но в этот раз слезы были другими. Она прижала ключи к груди так крепко, словно это была величайшая драгоценность мира.
— Баня есть? — спросила она деловито, шмыгнув носом.
— Есть, небольшая, но жаркая.
— А веранда? — в ее голосе появились нотки прежней энергии. — Мне нужна веранда для герани.
— И веранда есть, завтра сама все увидишь, — улыбнулась Марина, чувствуя невероятное облегчение.
На следующее утро вся семья загрузилась в машину Андрея. Галина Петровна сидела на переднем сиденье, нарядная, в блузке с люрексом, и всю дорогу командовала навигатором, хотя видела маршрут впервые. В салоне пахло ее духами «Красная Москва» — резкими и торжественными, вытеснившими вчерашний запах беды.
Поселок встретил их лаем собак и запахом дыма от мангалов. Кто-то жег прошлогоднюю листву, и этот горьковатый аромат показался Галине лучшим на свете. Это был запах жизни, запах начала, а не конца.
Домик оказался скромным, обшитым потемневшей вагонкой, но крепким и уютным. Яблони уже отцвели, но на ветках висели крепкие зеленые завязи, обещая богатый урожай.
Галина Петровна вышла из машины первой, ступив на мягкую, пружинистую землю. Она обошла владения, погладила шершавые стены дома, словно здороваясь с ним. Спазм, сжимавший сердце последние сутки, наконец отпустил.
— Ну, бойцы, разгружаем вещи! — скомандовала она, возвращая себе роль главы семьи. — Андрей, доставай мангал. Денис, ищи лопаты.
Она подошла к невысокой сетке-рабице, разделявшей их участок с соседским, чтобы осмотреть границы своих владений. За забором, согнувшись в три погибели, какая-то женщина в бесформенных брюках и старой панаме яростно полола грядку с морковью.
— Добрый день! — радостно пропела Галина, полная любви ко всему человечеству. — А мы ваши новые соседи! Будем дружить домами!
Соседка замерла, словно услышала гром среди ясного неба. Она медленно выпрямилась, отряхивая руки от земли, и повернулась.
Улыбка сползла с лица Галины Петровны, словно смытая ледяным дождем. Перед ней стояла Лариса.
Та самая Лариса, которая двадцать лет назад работала с ней в одной бухгалтерии. Та, что писала подлые доносы начальству, подсидела Галину на должность главного бухгалтера и распускала грязные слухи про ее личную жизнь. Та, чей визгливый голос снился Галине в кошмарах годами.
Лариса постарела, раздалась вширь, но глаза остались теми же — маленькими, колючими буравчиками, полными злобы.
— Галка? — проскрипела она, и ее голос был похож на скрежет лопаты по камню. — Надо же, какая встреча. Я думала, тебя давно списали в утиль. А ты все еще коптишь небо?
За спиной Галины затихли дети, чувствуя, как сгущается напряжение. В любой другой день Галина, верная своему мирному характеру, промолчала бы, спряталась, ушла бы в дом пить корвалол. Лариса всегда умела бить в самые больные точки.
Но сейчас в кармане Галины лежали ключи с клубничкой. Она уже пережила свои «похороны» вчера вечером и воскресла сегодня утром. Разве может ее теперь испугать какая-то Лариса?
Внутри Галины Петровны что-то щелкнуло и встало на место, как затвор винтовки. Она выпрямилась, расправила плечи и посмотрела на соседку сверху вниз, хотя была ниже ростом.
— Копчу, Ларочка, — ответила она голосом звонким и спокойным, в котором звенела сталь. — И буду коптить долго и с удовольствием. Специально, чтобы тебе дымом дышать пришлось.
Она подошла вплотную к сетке, глядя прямо в глаза врагу.
— И кстати, — добавила она, понизив голос до угрожающего шепота. — Твоя малина на полметра залезла на мой участок. По закону это теперь моя ягода. Срежу и варенье сварю. Заходи пробовать, чайком угощу.
Лариса открыла рот, чтобы ответить очередной гадостью, но Галина уже развернулась к детям. Ее глаза сияли недобрым, но живым огнем.
— Андрей, — четко произнесла она. — Доставай инструменты. Мы будем менять забор. Ставить будем высокий, глухой, из профнастила. Два метра высотой.
— Мам? — Андрей смотрел на мать с уважением, которого не испытывал уже очень давно.
— Никаких «мам», — Галина Петровна решительно закатала рукава блузки. — Это осадное положение. Я еще вас всех переживу. А ну, Денис, бери топор, вон та ветка закрывает мне обзор на вражескую территорию.
Она пошла к крыльцу своего нового дома, ступая твердо, по-хозяйски. Буклет ритуальных услуг остался в городской квартире, в мусорном ведре. Здесь, на этих шести сотках, начиналась совсем другая история, и в этой истории она не собиралась быть жертвой.
Но когда Галина взялась за ручку двери, она увидела, как Лариса за забором достала телефон и, глядя ей в спину с мстительной ухмылкой, начала кому-то звонить, и этот звонок явно не предвещал ничего хорошего для новых владельцев дачи.
Вечером, когда стемнело, к воротам СНТ подъехал черный внедорожник с тонированными стеклами, и Галина поняла, что битва за спокойную старость только начинается.
2 часть можно прочитать тут!
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет очень приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.
Все мои истории являются вымыслом.