| "Я плачу не за разговоры. Разговоры — это бесплатно."
| "Если женщина не готова на продолжение, значит, каждый за себя."
| "Это честно. Без иллюзий. Без обид. Без лишних ожиданий."
Меня зовут Михаил, мне сорок девять, и я считаю себя человеком честным. Не романтиком, не спасателем, не тем мужчиной, который будет изображать из себя кавалера с букетами и счетами, если на выходе он получает только вежливую улыбку и фразу "давай как-нибудь потом". Я давно понял простую вещь: если женщина приходит на свидание без намерения продолжать — значит, она не должна рассчитывать на мои деньги. Всё остальное — лицемерие.
Я не скрываю свою позицию. Более того, со временем я стал озвучивать её заранее, потому что надоело, что женщины обижаются, демонстративно уходят, не заплатив, или смотрят так, будто я их унизил. Нет, я никого не унижаю. Я просто убрал красивую обёртку с того, что и так все понимают, но предпочитают делать вид, что не понимают.
Раньше я был мягче. Мог оплатить ужин, даже если видел, что продолжения не будет. Считал это "мужским". Но с возрастом начинаешь ценить не показуху, а справедливость. Почему я должен оплачивать вечер женщине, которая заранее знает, что я ей не интересен? Почему я должен играть в джентльмена, если она играет в недотрогу? Это ведь тоже форма манипуляции, просто социально одобренная.
Первое свидание. Ирина, 45 лет
Ирина была из тех женщин, которые сразу держат дистанцию, но при этом охотно принимают ухаживания. Мы познакомились в приложении, переписывались около недели, она много писала о том, что ценит "настоящих мужчин", "заботу", "щедрость". Я пригласил её в ресторан. Не кафе, не прогулка, а нормальное место. Заказала она, к слову, немало: салат, горячее, десерт, вино. Я не возражал. Пока.
Разговор был спокойный, без искры, но я привык, что многое решается позже. Когда я предложил продолжить вечер у меня, она сделала то самое лицо — вежливое, снисходительное, слегка усталое — и сказала: "Нет, я не такая. Мне нужно время". Хорошо. Я кивнул. Подозвал официанта и сказал: "Тогда счёт раздельный".
Она замерла. Сначала не поверила. Потом начала говорить что-то про воспитание, про то, что "мужчина всегда платит", про то, что я "всё испортил". Я спокойно ответил: "Я ничего не испортил. Мы просто поужинали. Ты не обязана ехать ко мне, я не обязан платить за тебя". Она встала и ушла, не заплатив ни копейки, оставив мне свой заказ. С тех пор я сделал вывод: предупреждать нужно заранее.
Второе свидание. Ольга, 42 года
С Ольгой я был честен с самого начала. Ещё в переписке написал: "Если не планируешь продолжение — сразу говори, тогда каждый платит за себя". Она ответила, что ценит прямоту. На свидании вела себя расслабленно, шутила, флиртовала, но когда я в конце вечера напомнил о своём правиле, сказала: "Ты что, считаешь, что женщина должна?" Я ответил: "Я считаю, что никто никому ничего не должен. Поэтому и плачу только тогда, когда есть взаимность".
Она согласилась на раздельный счёт, но по лицу было видно — обиделась. Потом написала длинное сообщение о том, что я "черствый", "циничный" и "поэтому один". Возможно. Зато честный. Я не люблю, когда из меня делают кошелёк с надеждой, что, если хорошо поужинать за мой счёт, я вдруг перестану хотеть большего.
Третье свидание. Светлана, 47 лет
Со Светланой вышло почти комично. Я сразу сказал: "Если не будет продолжения — счёт пополам". Она засмеялась и сказала, что я смешной. В ресторане была активной, много говорила о том, как мужчины "давят", как ей важно чувствовать безопасность. Когда я предложил поехать ко мне, она отказалась, но при этом сказала: "Ты можешь попробовать ещё раз на следующем свидании".
Я посмотрел на неё и понял: вот оно. Ожидание. Инвестиция в надежду. Я сказал: "Тогда сегодня каждый за себя". Она возмутилась, сказала, что я "торгуюсь". Нет. Я просто не играю в долгую. Если нет желания сейчас — значит, нет. И платить за аванс я не собираюсь.
Почему я так думаю
Меня часто обвиняют в том, что я "свожу всё к близости". Но это ложь. Я просто не делаю вид, что близость не важна. Все эти разговоры про "узнать друг друга" — удобная ширма. В моём возрасте люди либо хотят друг друга, либо нет. Всё остальное — попытка потянуть время, получить внимание, ужин, ощущение собственной значимости.
Женщины тоже выбирают. Они выбирают, кому дать шанс, а кому нет. Почему же я не могу выбирать, за кого платить? Почему моя граница считается жадностью, а их граница — достоинством? Я не требую. Я предлагаю честную сделку: взаимный интерес — моя забота. Нет интереса — каждый за себя.
Психологический итог
Михаил демонстрирует модель условной близости, где любые вложения возможны только при немедленной взаимной отдаче. Его позиция построена не столько на жадности, сколько на страхе быть использованным и обесцененным. Деньги в его системе координат — это не жест, а маркер контроля и подтверждения собственной значимости. Отказ женщины он воспринимает как личный проигрыш, который пытается компенсировать через финансовое "отзеркаливание".
Однако за декларируемой честностью скрывается эмоциональная негибкость: Михаил не допускает варианта, где интерес может развиваться постепенно. Для него отсутствие мгновенного согласия равно отсутствию ценности, что говорит о тревожной потребности в подтверждении собственной привлекательности здесь и сейчас.
Социальный итог
История Михаила отражает нарастающий конфликт современных свиданий, где деньги становятся инструментом давления и проверки, а не заботы. Обе стороны всё чаще воспринимают встречу как сделку с условиями, что разрушает саму идею знакомства. Женщины сталкиваются с обесцениванием, мужчины — с ощущением использования, и вместо диалога возникает торговля, в которой проигрывают все.
Общество всё ещё не выработало новую этику свиданий после исчезновения старых ролей, и такие философии — симптом этого переходного периода.
Финальный вывод
Когда деньги становятся способом наказать за отказ, это уже не про честность, а про уязвлённое эго.
И пока свидание воспринимается как контракт с оплатой за согласие, ни о каком уважении речи не идёт — ни с одной стороны.