В воздухе пахло хвоей, мандаринами и едва уловимым напряжением, которое Елена почувствовала еще до того, как открылась входная дверь. Это был тот самый запах — приторно-сладкий аромат чужих духов, просочившийся сквозь замочную скважину вместе с морозным сквозняком.
Елена поправила идеально сидящее темно-синее платье, бросила быстрый взгляд в зеркало в прихожей — ни одной морщинки, ни тени усталости, только стальной блеск в глазах — и распахнула дверь.
На пороге стоял Андрей, ее муж, с которым они прожили пятнадцать лет. Его щеки раскраснелись от мороза, а на губах играла та самая виноватая улыбка, которую она знала наизусть. Но смотрела она не на него. Чуть позади, переминаясь с ноги на ногу в замшевых ботфортах, стояла молодая женщина. Слишком яркая помада, слишком короткая шубка для семейного вечера и взгляд хищницы, оценивающей новую территорию.
— Леночка, привет! — Андрей шагнул вперед, пытаясь заполнить собой пространство и перекрыть неловкость громкостью голоса. — Познакомься, это Кристина. Из нашего отдела маркетинга. Представляешь, такая ситуация...
Он запнулся, стягивая шарф. Елена молчала. Она смотрела на Кристину, и время словно замедлилось. Она видела, как эта девочка — ей было от силы двадцать пять — нервно теребит ручку дорогой сумки. Сумки, чек от которой Елена нашла в кармане пиджака Андрея неделю назад. Тогда он сказал, что это подарок для важного клиента.
— У Кристины, — продолжил Андрей, поспешно помогая гостье снять шубу, — случилось несчастье. Трубу прорвало в съемной квартире. Прямо перед Новым годом! Хозяйка злая, выгнала, пока ремонтники не приедут. А родни в городе нет. Ну не мог же я оставить коллегу встречать праздник на вокзале?
— Конечно, не мог, — голос Елены прозвучал ровно, как метроном. Ни одной лишней эмоции. — Проходите.
Кристина улыбнулась. Это была улыбка победительницы, которая думает, что взяла крепость без боя.
— Спасибо вам большое, Елена... Владимировна? — она специально добавила отчество, чтобы подчеркнуть разницу в возрасте. — Андрей Сергеевич так много о вас рассказывал. Говорил, вы святая женщина.
— Святая, — эхом отозвалась Елена. — Именно так. Проходите в гостиную. Все уже собрались.
В просторной гостиной, украшенной гирляндами и старинными игрушками, царил уютный хаос. Родители Елены, Анна Петровна и Виктор Иванович, раскладывали на столе столовое серебро. Сестра Андрея, Марина, кормила годовалого сына пюре, пачкая праздничную скатерть. Двенадцатилетний сын Елены и Андрея, Пашка, уткнулся в телефон в углу дивана.
Появление "коллеги" вызвало секундное замешательство.
— Знакомьтесь, это Кристина, — снова начал свою песню Андрей. — Коллега. Форс-мажор с квартирой.
Анна Петровна, женщина старой закалки, смерила гостью взглядом, от которого скисло бы молоко. Она была бывшим завучем и умела видеть людей насквозь. Ее взгляд задержался на декольте Кристины, потом скользнул к Андрею. Брови Анны Петровны поползли вверх, но она промолчала, лишь поджав губы.
— Садитесь, где свободно, — буркнул Виктор Иванович, чувствуя сгущающееся напряжение, но не понимая его причины.
Кристина, словно не замечая холода, порхала по комнате.
— Ой, какая елка! Настоящая? А у нас в офисе искусственная, правда, Андрей... Сергеевич? — она хихикнула, коснувшись его плеча. Жест был слишком интимным, слишком собственническим для "просто коллеги".
Елена наблюдала за этим спектаклем из дверного проема кухни. Она видела, как напряглась спина мужа, когда Кристина его коснулась. Он дернулся, словно от удара током, и испуганно покосился на жену. Но Елена уже отвернулась к духовке, где томилась утка с яблоками.
Внутри у нее не было ни боли, ни истерики. Только ледяная пустота и четкий план, который сформировался в ту же секунду, как она увидела эту девицу на пороге. Она знала об измене уже три месяца. Знала про отели, про "командировки", про подарки. Но привести любовницу в дом, на семейный Новый год, под нос родителям и детям? Это была не просто измена. Это была пощечина. Плевок в душу. Наглость такого масштаба, что она требовала не скандала, а ритуального уничтожения.
— Лена, тебе помочь? — на кухню заглянула Марина, сестра мужа. Она выглядела растерянной. — Слушай, эта Кристина... Она точно просто коллега?
Елена достала утку. Аромат печеного мяса и специй наполнил кухню, создавая иллюзию идеального праздника.
— Марина, подай мне большое блюдо, пожалуйста. То, которое с золотой каймой.
— Лен, ты меня слышишь? Андрей ведет себя как идиот. Она виснет на нем. Мама в шоке.
— Блюдо, Марина, — жестко повторила Елена. — Сегодня праздник. Мы не будем портить его подозрениями.
Она знала, что Марина догадывается. Все догадываются. Невозможно не заметить, как светятся глаза Андрея, когда он смотрит на эту девицу, и как он потеет от страха, когда переводит взгляд на жену. Он думал, что Елена глупая домашняя курица, которая проглотит сказку про прорванную трубу. Он настолько привык к ее заботе и "святости", что потерял инстинкт самосохранения.
— Хорошо, — Марина подала блюдо. — Но если она выкинет что-то, я сама ее выставлю.
— Нет, — Елена улыбнулась, и от этой улыбки Марине стало не по себе. — Никто никого не выставит. Мы будем гостеприимны до самого конца. До десерта.
Ужин начался. Стол ломился от еды: салаты, закуски, икра, холодец. Андрей разливал шампанское, стараясь шутить, но его шутки падали в тишину, как камни в колодец. Кристина, выпив уже второй бокал, осмелела.
— А вы знаете, — начала она, накалывая оливку, — Андрей Сергеевич у нас душа компании. На последнем корпоративе он так танцевал! Мы даже приз выиграли в конкурсе на лучшую пару... танцевальную, конечно.
Она снова хихикнула, глядя Андрею прямо в глаза. Елена спокойно резала утку.
— Правда? — спросила она. — Андрей не рассказывал. Он обычно говорит, что на корпоративах скука смертная и он уходит пораньше.
— О, ну что вы! — Кристина махнула рукой, и ее браслет звякнул о тарелку. — Он уходил последним. Мы... то есть, все сотрудники, до утра гуляли.
За столом повисла тишина. Пашка оторвался от телефона и с интересом посмотрел на отца. Анна Петровна сжала вилку так, что побелели костяшки.
— Андрей, передай мне соус, — попросила Елена. Ее голос звучал буднично.
Андрей потянулся за соусником, его рука дрожала. Он задел бокал Кристины, и красное вино выплеснулось на белоснежную скатерть, расползаясь зловещим пятном, похожим на кровь.
— Ой! — вскрикнула Кристина. — Мое платье!
— Ничего страшного, — Елена встала. — Платье не пострадало. А скатерть... скатерть старая. Ее давно пора было заменить. Как и многое другое в этом доме.
Она встретилась взглядом с мужем. В его глазах плескался животный ужас. Он понял. На долю секунды он понял, что перешел черту. Но Елена тут же снова улыбнулась — мягко, по-хозяйски.
— Я сейчас принесу соль, пятно нужно засыпать. Кристина, расскажите нам еще что-нибудь о работе. Нам всем так интересно узнать, чем живет мой муж, когда его нет дома.
Елена вышла из комнаты, спиной чувствуя, как натянулась струна. Игра началась. И она собиралась выиграть эту партию всухую.
В кухне Елена прислонилась лбом к прохладному стеклу окна. На улице падал крупный снег, скрывая грязь и серость под белым покрывалом. Точно так же, как она годами скрывала недостатки их брака, латала дыры, сглаживала углы. Ради Пашки, ради спокойствия родителей, ради привычки. Но сегодня лимит терпения был исчерпан.
Она взяла пачку соли и вернулась в гостиную. Разговор за столом тек вяло, спотыкаясь о неловкие паузы. Кристина, явно не чувствуя атмосферы, продолжала солировать. Алкоголь развязал ей язык, и она, видимо, решила, что лучшая тактика — это стать центром внимания.
— ...и вот Андрей Сергеевич говорит: "Кристина, без тебя этот проект просто рухнет!" — щебетала она, активно жестикулируя. — Он всегда так поддерживает. Знаете, он единственный в офисе, кто понимает современные тренды. Остальные такие... замшелые.
— Замшелые? — переспросил Виктор Иванович, отец Елены, глядя на гостью поверх очков. — Это, простите, как я?
— Ой, нет, что вы! — Кристина кокетливо накрутила локон на палец. — Вы — интеллигенция. Я про мышление. Вот Елена Владимировна, наверное, тоже далека от маркетинга? Домохозяйкам сложно понять наш ритм. Дедлайны, брифы, встречи...
Елена аккуратно насыпала горку соли на винное пятно.
— Я не домохозяйка, Кристина, — тихо произнесла она. — Я финансовый аудитор. И я очень хорошо умею находить несоответствия. В цифрах. И в людях.
Кристина на секунду осеклась, но тут же фыркнула:
— Аудит — это так скучно. Цифры, бумаги... А у нас креатив! Жизнь кипит! Кстати, Андрей, помнишь, как мы выбирали... эмм... подарки партнерам? В том торговом центре? Ты еще сказал, что этот аромат мне очень идет.
Андрей побледнел. Он судорожно запихнул в рот кусок хлеба, чтобы не отвечать. Елена заметила, как его нога под столом коснулась ноги Кристины — то ли пытаясь успокоить, то ли умоляя заткнуться. Кристина в ответ просияла и чуть подалась вперед, демонстрируя декольте.
— Пап, — вдруг подал голос Пашка. — А правда, что ты сказал, что мы на Новый год поедем в горы, а потом сказал, что денег нет из-за кризиса на фирме?
Андрей поперхнулся.
— Павел, не сейчас, — прохрипел он.
— Просто тетя Кристина говорит, что у вас фирма процветает и премии огромные, — безжалостно продолжил подросток. Он был умным мальчиком и, похоже, тоже раскусил эту шараду быстрее, чем отец рассчитывал. — И новый айфон у нее, как у тебя. Тринадцатый, да? Ты маме такой же хотел подарить, но сказал, что не потянем.
Тишина стала звенящей. Слышно было, как тикают старинные часы на стене. Кристина замерла с вилкой у рта. Андрей покраснел до корней волос.
— У Андрея Сергеевича служебный телефон, — быстро нашлась Кристина, но в ее голосе появилась истеричная нотка. — И у меня тоже. Корпоративная этика.
— Странная этика, — заметила Анна Петровна. — Жене — экономия, сотруднице — последний айфон. Щедро.
— Мама, перестань, — резко сказала Елена. — Не будем считать чужие деньги. Андрей много работает. И, видимо, очень ценит своих сотрудников.
Она встала и начала собирать грязные тарелки.
— Горячее все съели? Отлично. Сейчас будет небольшой перерыв, а потом десерт. Кристина, вы поможете мне на кухне?
Это прозвучало не как просьба, а как приказ. Кристина растерянно посмотрела на Андрея. Тот уткнулся в тарелку, предательски бросая ее на амбразуру.
— Конечно, — процедила девица, поднимаясь.
На кухне Елена включила воду, чтобы создать шумовую завесу. Кристина прислонилась к столешнице, скрестив руки на груди. Вся ее бравада куда-то испарилась, осталась только злость и вызов.
— Вы же все знаете, да? — спросила Кристина прямо. — Зачем этот цирк?
Елена спокойно ополаскивала тарелки.
— Цирк устроила не я, милая. Цирк пришел ко мне в дом сам. В твоих ботфортах.
— Он любит меня, — выпалила Кристина. — Вы для него — привычка. Удобная мебель. Он жалуется, что с вами скучно, что вы холодная, что в постели...
— Стоп, — Елена перекрыла воду и повернулась. В ее руке был нож для торта — длинный, острый, сверкающий. Кристина невольно отшатнулась. — Не надо подробностей. Я слышала это сотни раз. От таких же, как ты. Думаешь, ты первая?
Кристина растерялась.
— Что?
— Ты думаешь, ты уникальна? — Елена усмехнулась, и эта усмешка была страшнее крика. — Андрей — слабый человек. Ему нужно постоянное подтверждение, что он самец, что он еще чего-то стоит. Ты для него — зеркало, в котором он видит себя молодым и успешным. Но зеркала бьются, Кристина. Или их меняют.
— Он уйдет ко мне! — взвизгнула любовница. — Он обещал! После Нового года!
— Конечно, обещал. Они всегда обещают. Только вот ипотека на эту квартиру на мне. Машина, на которой он тебя возит, оформлена на моего отца. А его должность в фирме... скажем так, мой однокурсник — его генеральный директор. Андрей держится там только благодаря моей протекции.
Глаза Кристины округлились.
— Вы врете. Он говорил, что он партнер!
— Он младший менеджер с раздутым эго. И если я сделаю один звонок, он вылетит оттуда завтра же. Вместе с тобой, кстати. Корпоративная этика, знаешь ли, не поощряет служебные романы, особенно когда они мешают работе.
Кристина побледнела. Картинка "богатого папика" рассыпалась на глазах.
— Зачем вы мне это говорите?
— Затем, что мне тебя даже немного жаль. Ты поставила не на ту лошадь. Но это твой выбор. А сейчас возьми тот поднос с мандаринами и неси в гостиную. Улыбайся. Мы еще не закончили.
Елена отвернулась к холодильнику, где стоял ее шедевр — торт "Три шоколада". Но сегодня в нем был секретный ингредиент. Не яд, нет. Елена чтила уголовный кодекс. Это было кое-что похуже.
В гостиной Андрей сидел как на иголках. Когда женщины вернулись, он попытался считать настроение по их лицам. Елена была безмятежна, Кристина — бледна и подавлена.
— А вот и сладкое! — провозгласила Елена, ставя торт в центр стола.
— Лен, может, не надо торт? Уже поздно... — пробормотал Андрей. Ему хотелось одного — сбежать, исчезнуть, раствориться.
— Надо, Андрюша, надо. Это особенный торт. Я назвала его "Горькая правда".
Она начала нарезать десерт. Нож мягко входил в мусс.
— Знаете, — начала Елена, раскладывая куски по тарелкам, — подводить итоги года — хорошая традиция. Мой год был... поучительным. Я поняла, что слишком много времени тратила на создание идеальной картинки. А реальность — она вот, рядом. Сидит за моим столом.
Она поставила тарелку перед Кристиной, потом перед Андреем.
— Кушайте. Кстати, Андрей, я забыла сказать. Сегодня днем звонил Владимир Петрович. Твой босс.
Андрей замер с ложкой у рта.
— Поздравлял с Новым годом. И спрашивал, почему ты не сдал отчет по проекту "Вега". Тот самый, над которым ты якобы работал все ночи последние два месяца.
— Я... я сдал... там ошибка... — заблеял Андрей.
— Нет, не сдал. Потому что ты в это время был в спа-отеле "Лазурный". С Кристиной. Я видела выписку с карты. Ты оплатил счет семейной кредиткой.
В комнате повисла гробовая тишина. Анна Петровна ахнула. Пашка перестал жевать.
— Лена... — начал Андрей.
— Молчи, — оборвала она его. — Просто ешь торт. Кристина, и ты ешь. Вкусно?
Кристина смотрела в тарелку, не смея поднять глаз.
— А теперь самое интересное, — Елена достала из кармана маленький пульт и нажала кнопку. На большом телевизоре, где до этого шли "Голубой огонек", сменилась картинка.
На экране появились фото. Много фото. Андрей и Кристина в ресторане. Андрей и Кристина на парковке. Скриншоты переписки. "Моя старая грымза ничего не заподозрит", "Потерпи, малыш, я перепишу дачу на себя и подам на развод".
— Откуда?.. — прошептал Андрей, белея как мел.
— Ты забыл выйти из айклауда на планшете, который подарил Паше, — спокойно ответила Елена. — Сын мне показал это еще месяц назад. Мы с ним решили подождать. Дать тебе шанс признаться самому. Но ты привел ее сюда.
Анна Петровна встала.
— Вон, — тихо сказала она. — Оба. Вон из моего дома.
— Мама, подожди, — остановила ее Елена. — Не надо драмы. Пусть доедят. Торт дорогой.
Она села на свое место, взяла ложечку и отломила кусочек шоколадного бисквита. Вкус был божественный.
— У меня для вас подарок, Андрей. Чемоданы я собрала. Они стоят на лестничной клетке. Ключи от квартиры и машины положишь на стол. Завтра подаю на развод. Кристина, надеюсь, у тебя трубу починили? Потому что Андрею теперь жить негде.
Андрей смотрел на жену, и в его глазах, наконец, появилось осознание катастрофы. Он потерял все: дом, семью, комфорт, статус. И ради кого? Он перевел взгляд на Кристину. Теперь, без флера тайны и запретного плода, она показалась ему просто вульгарной, глупой девчонкой с размазанной тушью.
А Елена сидела с прямой спиной, наслаждаясь каждым кусочком десерта. Месть была подана. Она была холодной, сладкой и совершенной.
Ночь после боя была на удивление тихой. Никаких криков, битья посуды или слезных мольб. Когда Елена выложила свои карты на стол — спокойно, методично, словно закрывала годовой отчет, — воздух в комнате стал разреженным, как на вершине Эвереста. Дышать стало трудно только Андрею и Кристине.
Они ушли быстро. Скомкано. Андрей пытался что-то бормотать про ошибку, про то, что "все не так поняли", но под тяжелым взглядом тестя, Виктора Ивановича, который молча встал и пошел в прихожую контролировать процесс, слова застряли у него в горле. Кристина выскочила первой, даже не застегнув свою куцую шубку. Иллюзия любви разбилась о быт в первую же секунду: на лестничной клетке они начали ругаться. Елена слышала их приглушенные голоса через дверь, пока лязгал замок, навсегда отрезая их от ее жизни.
— Ты дура! Зачем ты вообще поперлась?! — шипел голос, похожий на голос Андрея, но теперь в нем не было бархатных ноток, только истерика неудачника.
— Ты сам меня позвал! Ты сказал, что она ничего не решит! Ты неудачник, Андрей! Голый король! — визжала в ответ "коллега".
Щелчок замка заглушил этот водевиль.
Елена вернулась в гостиную. На столе сиротливо стояли две недоеденные тарелки с тортом. Свечи догорали, оплывая воском на подсвечники. Родные молчали. Пашка подошел к матери и неуклюже обнял ее, уткнувшись носом в плечо.
— Мам, ты крутая, — прошептал он. — Как в кино.
Елена погладила его по вихрастой макушке. Руки у нее дрожали, но только сейчас, когда адреналин схлынул.
— Прости, сынок, что тебе пришлось в этом участвовать.
— Да ладно, — шмыгнул носом Пашка. — Зато честно. Я все равно знал.
Анна Петровна начала убирать со стола, гремя посудой чуть громче обычного. Это был ее способ справляться со стрессом.
— Хорошо, что это случилось сейчас, — отрывисто бросила она, не глядя на дочь. — Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Но каков мерзавец! На дачу он, видите ли, губу раскатал! Дача на мне записана!
Виктор Иванович налил себе рюмку водки, выпил залпом и крякнул.
— Ленка, ты, конечно, даешь... Я бы ему просто морду набил. Но твой метод... изощреннее. Уважаю.
Елена устало улыбнулась. Она чувствовала себя пустой, вычерпанной до дна, но в этой пустоте зарождалось что-то новое. Чувство невероятной, звенящей легкости. Больше не нужно врать. Не нужно делать вид, что не замечаешь чужих духов. Не нужно проверять его телефон, боясь найти подтверждение своим страхам. Страх ушел. Осталась только брезгливость, как будто наступила в грязь, но уже вымыла ботинки.
Она подошла к окну и распахнула створку. В комнату ворвался морозный воздух, смешанный с запахом пороха от далеких фейерверков. Где-то там, внизу, Андрей пытался запихнуть свои чемоданы в такси, наверняка продолжая препираться с Кристиной. Куда они поедут? В дешевый отель? К ее подруге? Елене было все равно. Абсолютно, кристально все равно.
— Знаете, что? — Елена повернулась к семье. — Новый год через пятнадцать минут. А у нас шампанское теплое. Паш, тащи с балкона новую бутылку.
Марина, которая все это время сидела в оцепенении, вдруг засмеялась. Сначала тихо, потом громче, до слез.
— Ленка, я всегда знала, что ты ведьма. Но чтобы так... "Трубу прорвало"! Господи, какой же он идиот!
Напряжение лопнуло. Семья начала оживать. Виктор Иванович включил телевизор погромче, где президент уже готовился сказать свою речь. Анна Петровна принесла свежие тарелки. Пашка с хлопком открыл детское шампанское, а дед — настоящее.
Под бой курантов Елена загадала желание. Впервые за много лет это желание не касалось семьи, здоровья мужа или благополучия в доме. Она загадала желание для себя. "Хочу быть счастливой. Сама по себе".
Звонок раздался в час ночи. Телефон Андрея, который он в панике забыл на тумбочке в прихожей, разрывался от настойчивой трели. Елена посмотрела на экран. "Босс". Тот самый Владимир Петрович.
Она могла бы не отвечать. Могла бы выключить телефон. Но месть — это блюдо, которое можно есть долго. Она провела пальцем по экрану.
— Алло? Андрей? — голос директора был пьяным и веселым. — Ты где пропал? Мы тут с ребятами решили к тебе завалиться! Ты же говорил, у тебя жена мировая, стол накрыт, баня есть. Мы уже в такси, через полчаса будем! Адрес помню!
Елена улыбнулась своему отражению в темном стекле окна.
— Владимир Петрович, с Новым годом! Это Елена.
— О, Леночка! Прекрасная Елена! А где наш герой?
— Герой... уехал, Владимир Петрович. Срочная командировка. В спа-отель "Лазурный", исправлять ошибки в проекте "Вега". Вместе с вашим маркетологом Кристиной. Кажется, они решили провести глубокий анализ... друг друга.
На том конце повисла пауза.
— Чего? Какая Кристина? Какой отель? У него же отчет не сдан! Я ему премию выписал авансом под этот отчет, он клялся, что все готово!
— Боюсь, деньги ушли не на отчет, — мягко сказала Елена. — И, Владимир Петрович, если вы приедете, то Андрея здесь не найдете. Он здесь больше не живет. И, кстати, он очень нелестно отзывался о вашей "замшелой" компании и лично о ваших методах управления. У меня есть запись... если интересно.
— Вот же... сукин сын, — протрезвел голос в трубке. — Лена, прости за беспокойство. Я разберусь. Завтра же разберусь.
Елена нажала "отбой". Это был контрольный выстрел. Завтра Андрей проснется не просто бездомным, но и безработным. И с кредитами, которые больше нечем гасить.
Она вышла на балкон. Город сиял огнями. Салюты расцветали в небе огненными хризантемами. Было холодно, но Елена не чувствовала холода. Она чувствовала, как с плеч свалилась гора весом в пятнадцать лет лжи.
— Мам! — позвал Пашка. — Идем смотреть салют во двор!
— Иду! — крикнула она.
Она вернулась в комнату, взяла куртку. Взгляд упал на забытую Кристиной сумку — ту самую, дорогую, из-за которой все началось. Она лежала на кресле как трофей побежденной армии.
— Паш, — сказала Елена, — возьми эту сумку. Вынесем на мусорку. Кажется, там внутри остались чьи-то несбывшиеся надежды.
Они вышли во двор всей семьей. Снег скрипел под ногами, воздух был чист и свеж. Елена вдохнула полной грудью. Жизнь начиналась заново. И эта новая жизнь, она знала точно, будет по-настоящему сладкой. Без привкуса чужих духов и дешевой лжи. А "десерт" Андрею придется доедать в одиночку, и он будет очень, очень долгим.
Пока на лестничной клетке затихал скандал, превращаясь в злобное бормотание, а затем в хлопок двери подъезда, в квартире Елены воцарилась странная, почти оглушительная тишина. Винное пятно на скатерти, засыпанное солью, выглядело как свежая рана. Две тарелки с нетронутым тортом "Горькая правда" стояли как памятники разрушенному браку.
— Мам! Идем салют смотреть! — Пашка, уже одетый, потянул ее за рукав. Его глаза горели азартом, словно он только что посмотрел не семейную драму, а остросюжетный боевик с хорошим финалом.
И Елена пошла.
На улице было морозно и шумно. Весь двор высыпал наружу. Люди смеялись, кричали "С Новым годом!", взрывали петарды. В небе распускались разноцветные огненные пионы и хризантемы. Елена подняла голову, и холодный воздух обжег легкие. Она вдруг поняла, что дышит. По-настоящему, полной грудью, впервые за долгие месяцы. Воздух свободы был колючим, свежим и пьянящим.
Ее семья стояла рядом. Мама, зябко кутаясь в шаль, с непривычной мягкостью смотрела на дочь. Отец, крепкий и невозмутимый, обнимал внука за плечи. Сестра мужа, Марина, подошла и молча протянула Елене пластиковый стаканчик с шампанским.
— За тебя, — тихо сказала она. — Ты сильнее, чем я думала. Чем мы все думали.
Елена кивнула, принимая стакан. Пузырьки щекотали губы. Она сделала глоток и посмотрела на соседний дом. В одном из окон горел тусклый свет. Она представила, как Андрей с Кристиной сейчас сидят в такси. Что они говорят друг другу? Куда едут?
А в это время в тесном салоне старенького "Рено" пахло дешевым освежителем и ненавистью.
— Ты все испортила! — шипел Андрей, отворачиваясь к окну. Он не хотел смотреть на Кристину. Ее яркая помада размазалась, тушь потекла, лицо опухло от слез. Вся ее магия, весь ее соблазн испарился, оставив после себя лишь жалкую, растерянную девчонку. — Я же просил, веди себя скромнее! Нет, тебе надо было выпендриваться! "Замшелые"! "Корпоратив"! Ты хоть понимаешь, что ты наделала?!
— Я?! — взвизгнула Кристина, и таксист нервно покосился на них в зеркало заднего вида. — Это ты — неудачник! "Партнер"! "Дачу перепишу"! Да у тебя ничего нет! Квартира ее, машина ее отца, должность — по ее протекции! Ты меня обманул! Ты использовал меня, чтобы самоутвердиться за счет своей "старой грымзы"!
— Заткнись! — рявкнул Андрей. — Куда едем? — бросил он таксисту.
Кристина шмыгнула носом.
— Откуда я знаю? Ты же обещал мне райскую жизнь! Вот и обеспечивай!
Андрей судорожно пошарил по карманам. Телефон. Он забыл телефон. Черт! Там все — контакты, доступ к банку... хотя какой теперь доступ. Елена, его педантичный аудитор, наверняка уже заблокировала все карты, до которых смогла дотянуться. Он нащупал в кармане пальто бумажник. Несколько мятых купюр. Хватит на одну ночь в придорожном мотеле.
— В "Зарю", на окружной, — процедил он.
Таксист кивнул. Мотель "Заря" был известен в городе как пристанище для дальнобойщиков и тех, кому нужно было спрятаться на ночь. Райская жизнь начиналась феерично.
Когда они приехали, их встретил обшарпанный холл, пахнущий хлоркой и безнадегой. Угрюмая женщина за стойкой выдала им ключ от номера, где из крана текла ржавая вода, а постельное белье было влажным.
Кристина села на край кровати и зарыдала в голос.
— Я ненавижу тебя! Ты сломал мне жизнь!
Андрей посмотрел на нее без всякого сочувствия. Он думал только о своем забытом айфоне. О звонке начальника. О том, что завтра утром он проснется в этом гадюшнике абсолютно нищим и безработным. И эта плачущая девица рядом была не утешением, а еще одним гвоздем в крышке его гроба.
В это же самое время Елена вернулась домой. Родители, сославшись на усталость, уехали. Пашка уснул на диване под бормотание телевизора. В квартире снова стало тихо.
Елена надела резиновые перчатки, взяла губку и принялась за уборку. Она свернула испачканную скатерть, выбросила ее в мусорный бак без всякого сожаления. Вымыла тарелки, на которых остался торт, и убрала их в шкаф. Затем протерла стол, пол, стирая последние следы присутствия чужих людей.
Это было не просто наведение порядка. Это был ритуал очищения. С каждым движением она стирала не грязь, а прошлое. Она выбрасывала пятнадцать лет самообмана, компромиссов и тихой тоски.
Когда она закончила, квартира сияла. В воздухе пахло лимоном и чистотой. Елена налила себе чаю и села у окна. Город затихал. Новый год вступал в свои права.
Она взяла телефон Андрея, который так и лежал на тумбочке. Разблокировала его (пароль — дата их свадьбы, какая ирония) и открыла галерею. Десятки фотографий с Кристиной. В парках, в кафе, в постели. Глупые селфи с надутыми губами. Елена смотрела на них без эмоций, как энтомолог на коллекцию насекомых.
Она не стала ничего удалять. Она просто открыла контакт "Мама" (телефон своей свекрови) и отправила ей несколько самых откровенных снимков с короткой подписью: "С Новым годом, мама. Ваш сын встретил его с большой любовью".
Затем она зашла в банковское приложение и перевела остатки с их общего счета на свой личный. Это была не такая уж большая сумма — Андрей успел хорошо потратиться, — но на первое время хватит.
Выключив телефон, она положила его на стол. Все. Финальный аккорд. Она больше не чувствовала ни злости, ни боли. Только холодное, чистое удовлетворение хирурга, успешно удалившего злокачественную опухоль. Она была свободна.
Елена проснулась от тишины. Не от будильника, не от шагов Андрея по коридору, а от густой, непривычной тишины, наполненной солнечным светом. Первое утро нового года было ясным и морозным. Она лежала в своей постели, одна, и впервые за долгое время это одиночество не угнетало, а дарило покой.
Она встала, надела халат и пошла на кухню. Сварила себе кофе, тот самый дорогой сорт, который Андрей считал "пустой тратой денег". Села за чистый стол, глядя на зимний пейзаж за окном. Никакой спешки, никакой необходимости готовить завтрак для кого-то еще. Только она и ее новая жизнь.
В десять утра она сделала первый звонок. Своему адвокату, Ирине, старой институтской подруге.
— Ир, привет. С Новым годом, — голос Елены был ровным и деловым. — Мне нужен развод. Максимально быстрый и жесткий.
На том конце провода помолчали.
— Он изменил?
— Он привел ее домой на Новый год.
— Поняла. Диктуй адрес для отправки документов. Имущество общее есть?
— Ипотечная квартира, где я прописана с сыном, ипотека на мне. Его машина оформлена на моего отца. Дача — на мою мать. Так что делить особо нечего. Только долги по кредитке, которую он спустил на любовницу.
— Лена, ты гений, — восхитилась Ирина. — Завтра мои люди все подготовят. Он не получит ни копейки.
Второй звонок был Владимиру Петровичу, начальнику Андрея. Она дождалась полудня, давая ему время прийти в себя после новогодней ночи.
— Владимир Петрович, это Елена. Прошу прощения за беспокойство.
— Леночка, это ты меня прости... Я вчера в шоке был. Как он? Объявился?
— Не имею понятия. Но звоню не поэтому. Я бы хотела, чтобы вы знали: отчет по проекту "Вега" существует. Он на домашнем компьютере. Андрей просто не хотел его сдавать, чтобы выбить себе еще месяц "напряженной работы" и премию. Я могу выслать его вам на почту в течение часа.
Снова пауза.
— То есть... он врал мне в глаза два месяца?
— Боюсь, что так. И еще. Я бы не хотела, чтобы моя... личная ситуация как-то сказалась на репутации вашей компании. Поэтому, если вам понадобятся доказательства его некомпетентности и неэтичного поведения для официального увольнения по статье, а не по собственному желанию, — они у меня есть. Записи, скриншоты. Чтобы он не смог потом подать на вас в суд.
— Елена... — голос директора был полон уважения. — Я не знаю, что сказать. Вы... вы невероятная женщина. Пришлите отчет. А с Андреем вопрос будет решен сегодня же. И с этой... Кристиной тоже. Спасибо вам.
Повесив трубку, Елена почувствовала, как последний узел развязался. Она не просто выгнала мужа. Она методично, шаг за шагом, разрушила всю его лживую реальность. Она не оставила ему ни одного пути к отступлению. Это была не месть. Это было восстановление справедливости.
А в это время в мотеле "Заря" Андрей проснулся от головной боли и запаха перегара. Кристины рядом не было. На тумбочке лежала записка, нацарапанная на салфетке карандашом для глаз: "Ты ничтожество. Не ищи меня". Рядом лежали ключи от номера. Она ушла. И, судя по всему, прихватила с собой остатки его наличности из бумажника.
Он сел на кровати, обхватив голову руками. Катастрофа была полной. Всеобъемлющей. Он попробовал позвонить с ресепшена. Сначала родителям. Трубку взяла мать.
— Мама, это я...
— Не звони сюда больше, — ледяным тоном ответила она и повесила трубку. Он знал этот тон. Это означало, что она видела фотографии.
Он позвонил друзьям. Один не взял трубку. Другой сказал, что занят. Третий прямо сказал: "Андрюх, прости, но Лена мне как сестра. Ты сам виноват". Он стал изгоем.
Последней надеждой был звонок на работу. Он набрал номер Владимира Петровича.
— Алло?
— Владимир Петрович, это Андрей. Слушайте, у меня форс-мажор...
— У тебя не форс-мажор, Андрей, у тебя увольнение, — отрезал директор. — По статье. За систематическое введение руководства в заблуждение, невыполнение должностных обязанностей и аморальное поведение. Можешь зайти за трудовой книжкой в понедельник. И да, юридический отдел уже готовит иск о взыскании с тебя незаконно полученной премии. Счастливо оставаться.
Гудки. Короткие, безжалостные гудки.
Андрей опустил трубку. Он стоял посреди обшарпанного холла мотеля. Без денег, без работы, без семьи, без друзей и без любовницы. Абсолютный ноль. Он вспомнил лицо Елены вчера за столом. Ее спокойную улыбку, ее стальной взгляд. Она не кричала, не билась в истерике. Она просто вычеркнула его из жизни с холодной точностью хирурга. И это было страшнее любой ссоры.
Он вышел на улицу. Морозный воздух ударил в лицо. Что теперь? Куда идти? Он побрел по заснеженной обочине, не разбирая дороги. Впервые за пятнадцать лет ему предстояло принимать решения самому. И он понятия не имел, как это делается. "Горькая правда" оказалась не просто тортом. Это было название всей его будущей жизни.
