Вся большая страна замерла у экранов телевизоров. Шел 1972 год, и советская сборная по хоккею впервые сошлась в поединке с непобедимыми, казалось бы, профессионалами из Канады. В гулкой тишине монреальского «Форума» отчетливо слышен скрежет коньков по льду. Длинноволосые, усатые великаны в яркой форме сборной Канады уже забили две шайбы и включили на весь стадион похоронный марш, насмехаясь над «коммунистами». Над трибунами висит рокот уверенной в скорой расправе толпы: «Мы съедим их сырыми!» В этот момент у многих советских болельщиков сердце ушло в пятки. Но мало кто знал, что прямо сейчас на лед выходит человек, чье сердце с самого детства было предметом тревог врачей, но оно, закаленное волей и трудом, не дрогнет. Его рывок со средней линии был ослепительно быстр. Он прошел между двумя канадскими защитниками так, словно их и не существовало, будто призрачный силуэт. Они даже не поняли, как это произошло, лишь в изумлении разъехались в стороны, столкнувшись друг с другом. А он уже обводил вратаря Кена Драйдена и посылал шайбу в сетку. А затем — еще одну. Его звали Валерий Харламов. И в эту ночь он заставил зааплодировать себе весь мир, а дома, в СССР, стал настоящим богом. Как же складывался жизненный путь этого человека, который, казалось, излучал саму радость жизни? И как в его судьбе переплелись всепоглощающая любовь к женщине, к игре и всенародное обожание, которое он носил так же легко и естественно, как свой знаменитый семнадцатый номер?
Судьба Валерия была необычна с самого начала. Он родился в холодную январскую ночь 1948 года в Москве, в семье рабочего завода «Коммунар» Бориса Харламова и испанки Бегонии. История его матери — это отдельная сага. Двенадцатилетней девочкой, дочерью испанских коммунистов, она была вывезена из охваченной гражданской войной Испании в СССР. Здесь она выросла, выучилась на токаря и встретила свою любовь на заводских танцах. От отца Валерий унаследовал русскую стойкость и доброту, от матери — южный, баскский темперамент, музыкальность и невероятную пластику. Его даже назвали в честь символа эпохи — легендарного летчика Валерия Чкалова, будто предопределяя судьбу национального героя. Но первые годы жизни не предвещали ничего героического. Валера был хилым, болезненным ребенком. В тринадцать лет затяжная ангина дала тяжелейшее осложнение: врачи диагностировали ревматический порок сердца и фактически вынесли приговор — ни о каком спорте не могло быть и речи. Мать, Бегония, свято соблюдала запреты, но отец думал иначе. Он видел, как глаза сына загораются при виде хоккейных баталий, как тот, тайком от всех, гоняет во дворе мяч и шайбу. И однажды Борис Сергеевич совершил отчаянный поступок. Узнав об открытии летней хоккейной секции на Ленинградском проспекте, он повел туда сына. Набирали мальчишек 1949 года рождения, а Валерий был на год старше. Но он был так мал и субтилен, что тренер, будущий наставник сборной СССР Борис Кулагин, без вопросов поверил в его «подправленный» возраст. Когда обман раскрылся, парня уже было не выгнать — его талант и невероятное трудолюбие были очевидны. Разве не удивительно, что уже через год регулярных, но строго дозированных тренировок кардиограмма юного хоккеиста стала идеальной, а врачи развели руками, констатируя полное здоровье? Казалось, сама жизнь боролась за него, давая шанс.
Дорога на вершину оказалась тернистой. Его не сразу разглядел грозный тренер ЦСКА Анатолий Тарасов, строивший хоккей будущего. Тарасов грезил о победе над могучими канадцами и искал соответствующих габаритов. Харламов же при росте 173-174 сантиметра казался ему «коньком-горбунком». Чтобы закалить характер и набраться игровой практики, Валерия отправили в чебаркульскую «Звезду», команду второй лиги. Это не была ссылка. Это была проверка. И молодой хоккеист ответил на нее феноменально, забив 34 шайбы в 40 матчах и став любимцем уральской публики. Вернувшись в Москву, он уже был другим — не тщедушным юношей, а крепким атлетом. Осенью 1968 года случилось событие, навсегда изменившее советский хоккей. Тарасов выпустил на лед тройку нападения: Михайлов, Петров, Харламов. Так родилась легенда, символ целой эпохи. Они понимали друг друга с полувзгляда, с полужеста. Харламов позже говорил, что знал, что предпримут партнеры, даже если они смотрят в другую сторону. Он был мозгом и душой этой связки, виртуозом, чьи финты и скоростные проходы сводили с ума болельщиков и приводили в ярость соперников. Именно он, самый маленький в тройке, стал ее самой яркой звездой. Его игра была поэзией, которую невозможно пересказать словами. Про него говорили: «Шайба, посланная им, имеет глаза».
Настоящий триумф и всенародная любовь обрушились на Харламова в 1972 году. Сначала — золото Олимпиады в Саппоро, где он был лучшим бомбардиром. А затем — та самая Суперсерия против Канады. Восемь матчей, которые смотрела вся страна. После первой, сенсационной победы 7:3, где Валерий был главным творцом успеха, его слава стала поистине мировой. Канадские профессионалы, всегда считавшие себя хозяевами хоккея, были потрясены. Голкипер Кен Драйден позже скажет: «Именно Харламов надломил нашу могучую команду… Я такой игры нападающего больше не видел». А защитник Жан-Клод Трамбле, которого Харламов обыграл в том самом эпизоде, до конца дней недоумевал: «Я по сей день не пойму, как он оставил нас в дураках». В СССР же его популярность достигла невероятных высот. Он был кумиром наравне с Владимиром Высоцким, с которым, кстати, был знаком. Его белую «Волгу» с номером 00-17 ММБ узнавали на всех улицах, гаишники давали ему «зеленую волну». Но слава его не испортила. Знавшие его люди в один голос говорят о его невероятном обаянии и простоте. «От Валерия Харламова будто исходил солнечный свет», — вспоминали друзья. Он никогда не отказывал в автографе, умел тактично уйти от навязчивого внимания, не обидев человека. Однажды в ресторане двое поклонников из Азербайджана, не найдя бумаги, протянули ему для автографа свои паспорта. Харламов, посмеиваясь, расписался, предупредив о важности документа. Его фамилия, между прочим, происходит от греческого имени Харлампий, что означает «светящийся радостью». Кажется, точнее и не придумаешь.
Именно в лучах этой славы, в 1975 году, в московском ресторане он встретил свою главную любовь — Ирину Смирнову. Красивую, скромную девушку, далекую от богемного мира спортивной элиты. Их роман развивался стремительно. Вскоре у них родился сын Александр, а в мае 1976 года они официально поженились. Казалось, впереди ждет долгая и счастливая жизнь, полная побед и семейного тепла. Но судьба уже готовила жестокий удар. Спустя всего пару недель после свадьбы, 26 мая 1976 года, Валерий за рулем своей «Волги» попал в страшную аварию на Ленинградском шоссе. Он пытался обогнать грузовик, выехал на встречную полосу и, чтобы избежать лобового столкновения, резко свернул, врезавшись в бетонный столб. Диагноз звучал как приговор спортивной карьере: сложный оскольчатый перелом правой голени, перелом двух ребер, сотрясение мозга. Врачи сомневались, сможет ли он вообще нормально ходить, не то что играть в хоккей. Но они не знали Харламова. За его хрупкой внешностью скрывалась стальная воля. Долгие месяцы реабилитации, первые мучительные шаги по палате, упорные тренировки. И — невозможное возвращение. В ноябре того же года он вышел на лед в матче ЦСКА против «Крыльев Советов». Арена встала, приветствуя своего героя. Сам Харламов позже признавался, что играл тогда как в тумане, и его до слез тронуло отношение игроков обеих команд, которые берегли его, старались не делать опасных силовых приемов. «Значит, нужен я. Значит, ценят», — думал он. И он снова стал лучшим. Выиграл еще одно олимпийское золото в Инсбруке, еще несколько чемпионатов мира. Его карьера была подобна яркой комете, которая, казалось, должна была светить еще долго.
Однако в 1981 году в жизни Харламова наступила черная полоса. Новый главный тренер сборной Виктор Тихонов, делая ставку на молодежь, не включил его в состав на престижный Кубок Канады. Для Валерия, все еще находившегося в прекрасной форме и жаждавшего больших игр, это стало страшным ударом. Он почувствовал себя ненужным. Друзья вспоминали, что был морально убит. Утром 27 августа 1981 года он с женой Ириной и ее двоюродным братом выехал на той самой роковой трассе — Ленинградском шоссе. На этот раз за рулем была Ирина. Шоссе было мокрым от дождя. На скользком повороте она потеряла управление, машину выбросило на встречную полосу, где она лоб в лоб столкнулась с грузовиком. Никто из пассажиров «Волги» не выжил. Легенде советского хоккея было всего тридцать три года. Страна погрузилась в траур. На похороны в Москве пришли десятки тысяч людей. А его товарищи по сборной, находившиеся в это время в Канаде, на траурном собрании поклялись выиграть турнир для него. И они сдержали клятву, разгромив в финале команду Канады со счетом 8:1. Это была их последняя дань уважения и любви великому игроку и человеку.
Так закончилась жизнь, прожитая на огромной скорости. Жизнь, в которой было все: борьба с болезнью, преодоление неверия, ослепительный взлет, всенародное поклонение, большая любовь и трагический финал. Валерий Харламов остался в памяти не просто как хоккеист, забивший сотни голов и выигравший все возможные титулы. Он остался символом эпохи, когда спортивные победы объединяли огромную страну, символом искренности, таланта и невероятной силы духа. Его имя навсегда вписано в залы хоккейной славы и в Торонто, и в сердцах болельщиков по всему миру. Когда сегодня смотришь кадры его голов, поражаешься не только филигранной технике, но и той чистой, детской радости, которая светится на его лице после забитой шайбы. Он действительно «светился радостью» — и на льду, и в жизни. И этот свет, погасший так рано, продолжает согревать и вдохновлять до сих пор. Ведь настоящие легенды, как и настоящая любовь, не умирают. Они остаются с нами навсегда.