Предыдущая часть:
Ноги подкашивались от шока. Она с трудом дошла до ворот, нашла остановку и буквально рухнула на остановку. Теперь она вообще ничего не понимала в этой истории. Адрес, указанный в карте бабушки, принадлежал даче её собственной семьи, той, где она проводила лето в детстве. Екатерина часто бывала там на выходных, но Дмитрию в Калинкино не нравилось — никаких развлечений, до города далеко, да и без удобств, как он говорил. В последние годы дачей занималась её мама, Людмила Васильевна. Отношения у них были довольно прохладными, без особой теплоты, хотя ссор как таковых не случалось. Виделись от случая к случаю, словно чужие люди, и помощи с внуком мама не предлагала, возможно, из-за расстояния или просто потому, что не видела в этом смысла.
Екатерина дрожащими руками достала из сумки телефон и набрала хорошо знакомый номер. Гудки шли долго, но мама всё же сняла трубку.
— Екатерина, что-то случилось? — голос звучал недовольно, глухо, а фоном работал телевизор.
— Мам, ты знаешь Пелагею Михайловну Петрову? — спросила Екатерина, вся дрожа в ожидании ответа. — Два года назад ты назвалась её родственницей и забрала из стационара.
— И к чему эти вопросы? — в голосе матери послышались какие-то новые, незнакомые нотки.
— Я тут попала в очень странную историю, — затараторила Екатерина, боясь, что мама просто положит трубку. — И рассказала всё с самого начала, про посылку, квартиру и поиски.
— Да, знала её, — нехотя сдалась мать. — Пришлось, конечно, слукавить, ведь она не моя, а твоя родственница.
— Впрочем, какая теперь разница? — продолжила она. — Ты нам не родная, а Пелагея Михайловна, понимаешь, она твоя родная бабушка, а эта Надежда — её внучка, твоя сестра.
— Вы двойняшки, не близнецы, сходство есть, правда, смутное, — добавила мать. — Неужели совсем ничего не вспомнила, попав в ту квартиру?
— А что я должна была вспомнить? — похолодела Екатерина.
— Да уж, мы ведь давно чужие, — горько ответила Людмила Васильевна.
Оказалось, что материнский инстинкт не просыпается по щелчку пальцев, но они с мужем думали иначе. У них не могло быть детей, нашли женщину в бедственном положении, твою родную мать. Кстати, это она, бывшая хозяйка, сестры.
— И сколько мне было лет? — спросила Екатерина, чувствуя, как по щекам ползут слёзы.
— Два года, — ответила мать. — Обе девочки унаследовали от отца патологию опорно-двигательного аппарата.
— Твоя сестра совсем не ходила, ты могла сама стоять, — продолжила она. — Та женщина, Валентина, не могла вылечить обеих и очень страдала.
— Мы предложили выход, оформили опеку через знакомых, забрали тебя, потом официально удочерили, переделали документы и сменили имя, — добавила Людмила Васильевна. — Никто бы ничего не узнал.
— И ты мне не собиралась об этом рассказывать? — обиженно прошептала Екатерина.
— А смысл? — вздохнула её мать. — И потом мы поклялись, времени особо не было на раздумье.
— Вас сразу начали лечить, мы хорошо заплатили этой Валентине, переехали подальше, но вы с сестрой очень друг по другу скучали, — продолжила она. — Пришлось какое-то время устраивать встречи в той самой квартире, где вы сейчас живёте.
— Ой, господи, если бы ты мне раньше сказала адрес, куда переезжаете, — вздохнула мать. — Да уж, прости меня.
— Столько там живу, а даже в гости тебя не приглашала, — пробормотала Екатерина.
— Ну, ты работаешь, — мягко сказала Людмила Васильевна. — Знаешь, детская психика удивительно пластичная вещь.
— В три года ты пошла сама, корректирующее лечение дало результаты, — добавила она. — Мы с отцом были счастливы.
— А когда в следующий раз встретились с Надеждой и её матерью, ты их забыла полностью, просто играла на площадке, как с чужой девочкой, — продолжила мать. — Тогда мы и прекратили всё это.
— Твою сестру тоже вылечили, так что можно сказать, мы спасли от инвалидности двух девочек, — закончила она.
— А что с бабушкой? — напомнила Екатерина. — Она жива вообще?
— Ну да, насколько я знаю, — задумчиво ответила Людмила Васильевна.
— Мы общались, билеты в театр через неё доставали, а потом Пелагея позвонила из больницы, заявила, что дочь и внучка знать её не хотят, а без поручительства родственников в никуда не выписывали, так что пришлось помочь, — продолжила она.
— Так где она сейчас? — продолжала допытываться Екатерина.
— В доме престарелых, где же ещё? — виновато ответила мать. — Ну как я должна была объяснить её появление, если бы ты приехала на дачу?
— Я в таком ужасе жила тогда, почти перестала с тобой видеться, лишь бы всё скрыть, — добавила она. — А оно того даже не стоило, всё равно правда вылезла наружу.
— Да уж, наворотили в идеале, — вздохнула Екатерина. — Мам, пришли мне адрес дома престарелых.
— Ты не сердишься? — виновато спросила Людмила Васильевна.
— Да на что? — ответила Екатерина. — Вы же меня вырастили, вылечили, образование дали, какие тут претензии?
— Ты всё равно моя мама, — добавила она.
— Ну приезжай тогда как-нибудь, — тихо попросила Людмила Васильевна. — И будь осторожна, что-то мне не нравится, что вокруг тебя такое закрутилось.
— Да, мне тоже, — мрачно ответила Екатерина.
Она попрощалась и поехала забирать Колю из школы. Потом накормила сына, поспешила на работу. Приём выдался совершенно суматошный, так что к вечеру она просто еле волочила ноги. Коля снова сидел один, муж на звонки не отвечал. Екатерина тихо выругалась про себя. Наглость Дмитрия переходила уже всякие границы.
Утром она позвонила снова, трубку опять никто не взял. Тогда позвонила Надежде и предложила вместе поехать к бабушке, но та отказалась.
— Слушайте, да что вам от нас надо? — произнесла Надежда по телефону. — Я же квартиру продала, а не безлимитный доступ к психологической помощи.
— У меня своих проблем выше крыши, на сына муж бросил, а у него какие-то проблемы с ногами, лечить нужно, и всё стоит бешеных денег, — продолжила она.
— Это я врач, и я могу устроить консультацию вашему ребёнку у ортопеда, — предложила Екатерина.
— Ну, это было бы неплохо, а то в нашей поликлинике очереди на полгода, талон не достанешь, — буркнула Надежда. — Ладно, всё, мне сейчас некогда.
— К бабке не поеду, даже не уговаривайте, — добавила она.
Екатерина положила трубку. Ей всё было ясно: в этой семье явно имелись свои старые обиды и конфликты, и никто не собирался их решать миром. Она вздохнула и начала собираться. Теперь предстояло добиться встречи с бабушкой самой. Но вопреки ожиданиям, Пелагея Михайловна оказалась вовсе не дряхлой старушкой, а весьма деятельной и бодрой дамой лет семидесяти. Она охотно согласилась принять посетительницу, а потом принялась разглядывать Екатерину, словно та была каким-то диковинным созданием.
— Да уж, заварила я кашу, извини, не хотела я никого баламутить, — произнесла Пелагея Михайловна, усаживаясь поудобнее. — Это всё думы, знаешь, в старости по ночам не особенно спится.
— Вот я лежала и хотела помириться с Надей, она же у нас вся в мать, гордая, — продолжила она.
— А почему вы поругались? — спросила Екатерина. — И как попали в психоневрологический диспансер?
— Да всё просто, я настаивала, что нужно всю правду про сестру Нади рассказать, — ответила бабушка. — Но в самом деле, вы ведь не виноваты, что в разных семьях выросли.
— А Валентина моя была против этого, ну и поругались мы, — добавила она. — Я из дома ушла, а на нервной почве случилось помутнение рассудка, попала в больницу, потом в диспансер на стационарное лечение.
— Дочка меня забирать отказалась, тут я и вспомнила про Людмилу, — продолжила Пелагея Михайловна. — А им там всё равно было, кому старуху сбагрить, лишь бы койку освободить.
— И где вы были прописаны? — спросила Екатерина, уже понимая, что сейчас услышит.
— Так в квартире дочки, она моя когда-то была, потом уж на Валентину переписала, — ответила бабушка.
— Дело в том, что выходит, вас незаконно оттуда выписали, возможно, подделав документы, — пробормотала Екатерина.
— И в наследство за дочерью вы должны были вступать, — добавила она.
— Я ничего не подписывала, — пожала плечами Пелагея Михайловна. — Не так давно ведь и дочка померла, куда спешить?
— Квартиру-то продали, её мой муж купил, — сказала Екатерина. — Я вообще считала, что хозяйка жива и у дочери живёт.
— О, вон оно как, — растерялась бабуля. — А я теперь выходит без определённого места жительства.
— О, ну и подарочек на старости лет, — добавила она.
— Я думаю, мы с этим разберёмся, — задумчиво произнесла Екатерина. — Но есть и другие загадки.
— Зачем вы мне посылку отправили? — продолжила она. — И на работу звонили, сообщения присылали.
— Посылку — это я, правда, — кивнула Пелагея Михайловна. — Только про тебя-то знать ничего не знала, думала, там живёт Надя, ей отправляла.
— Хотела, чтобы она про сестру узнала, но и совесть хоть ненадолго обрела, — добавила она. — Такой же сухарь выросла, как и мать, эгоистка, только о себе и думает.
— Погоди, а где вы вообще взяли эти документы медицинские, коляску, вещи? — поразила догадка, пришедшая на ум Екатерине. — Они что на даче всё это время хранились?
— Ну да, я пока там жила, покопалась на чердаке и в подвале, мать твоя ничего не выбрасывала, думала, Надя заинтересуется, — ответила бабушка.
— А звонки? Откуда у вас номер? — испуганно спросила Екатерина.
— Да не звонила я, с чего ты взяла-то? — изумилась бабуля. — Вот вы, молодёжь, совершенно старших не умеете слушать.
— Говорю же, только посылку отправила, и то не думала, что на тебя попаду, — добавила она.
— Выходит, это кто-то другой, — заключила Екатерина.
— Екатерина, а ты ещё приедешь ко мне? — поинтересовалась бабуля. — Если что, учти, я карамельки не люблю, только шоколадные конфеты привози.
Екатерина в ответ лишь улыбнулась. Эта пожилая женщина ей определённо понравилась, она не казалась притворщицей и выглядела довольно решительным человеком, умеющим отстаивать своё мнение.
Она снова поехала на работу. Теперь её ещё больше встревожили эти звонки. И тут она стала понимать, что, скорее всего, их подстраивал муж. Вот только зачем ему было нужно выбивать и без того встревоженную супругу из душевного равновесия? Ответа на этот вопрос не было.
Вечером Екатерина решительно взяла Колю и поехала к Надежде домой. Адресом её предусмотрительно снабдила Пелагея Михайловна, бабушка явно не теряла надежды на то, что в сёстрах проснутся родственные чувства.
Надежда была дома. За её спиной маячил бледный мальчик, примерно ровесник Коли. И дети вскоре уже оживлённо болтали, а вот их матери смотрели друг на друга настороженно.
— Ну чего ты такая прилипчивая? — уставилась на неё Надежда. — Какого лешего притащилась? Мне утром на работу, вообще-то.
— Я твоя сестра, можешь у бабушки спросить, — сказала Екатерина. — Двойняшка, можно даже тест сделать.
— Это ещё зачем? — произнесла Надежда, как-то странно съёжившись. — Мать ведь мне после инсульта всё какую-то чушь несла про вторую девочку. Правда, я ничего не поняла, то ли она тебя продала, то ли отдала, думала, совсем у неё крыша поехала, — добавила она.
Продолжение: