— Марин, ну где пульт? Я же просил не класть его на тумбочку, мне тянуться далеко.
Голос Олега доносился из гостиной, ленивый и тягучий, как остывшая каша. Я стояла на кухне, держа в одной руке горячий противень, а другой пытаясь пристроить смартфон на полку со специями.
На работе опять перепутали смены, и мне нужно было срочно перекроить график сотрудников на завтра.
— Марин! Ты слышишь? Включи новости, там сейчас про индексацию.
Я медленно выдохнула. Положила противень на подставку. Вытерла ладони о полотенце. Прошла в комнату.
Олег лежал на диване, закинув ноги на подлокотник. Пульт лежал ровно в сорока сантиметрах от его правой руки. Нужно было просто чуть-чуть повернуть корпус.
Но он не поворачивал. Он ждал меня.
Я взяла пульт, нажала кнопку включения и положила ему на живот.
— Спасибо, — буркнул он, не отрывая взгляда от экрана. — А то только устроился удобно, не хочу позу менять. Кстати, чай заваришь? С бергамотом бы.
В тот момент я еще не знала, что этот обычный вторник станет последним днем моей замужней жизни. Тридцать лет брака рассыплются не из-за громкого предательства, а из-за белой керамической солонки.
Прислуга вместо женщины
Я вернулась на кухню. Декабрь за окном был серым и промозглым, стекло запотело. На часах 19:40. Я пришла с работы сорок минут назад, а Олег был дома с пяти — у него теперь график «сутки через трое», он работает в охране бизнес-центра.
Вокруг меня привычно гудела техника: шумела вытяжка, пищал таймер, вибрировал телефон от сообщений администратора.
Нарезая огурцы, я поймала себя на странной мысли. Я не чувствую себя женой. И женщиной тоже. Я — бытовой прибор. Умная колонка с функцией подогрева ужина. Меня включают, когда нужно что-то подать, и выключают, когда я мешаю смотреть телевизор.
— Марин, а хлеб свежий? — снова голос из комнаты.
— Вчерашний, Олег. В хлебнице.
— Ой, ну сухой, наверное. Сходишь в пекарню внизу? Пока не закрылись.
У меня дернулся глаз. Не сильно. Ноги гудели после десяти часов на каблуках — дресс-код никто не отменял. А он просил спуститься за багетом, потому что ему лень жевать вчерашний батон.
— Нет, — сказала я громче обычного. — Ешь то, что есть. Я устала.
В гостиной повисла тишина. Олег не привык к отказам. Обычно я молча надевала пуховик и шла. Потому что «проще сделать, чем объяснять». Вы же знаете это состояние? Когда спорить дороже, чем просто молча выполнить.
Через пять минут он появился на кухне. В одних тренировочных штанах и майке, почесывая бок.
— Ну чего ты начинаешь? — миролюбиво спросил он, усаживаясь за стол. — Сложно, что ли? Ладно, давай ужинать. Я проголодался, пока тебя ждал.
Тот самый ужин
Я поставила перед ним тарелку с рагу. Пар поднимался вверх, пахло тушеным мясом и лавровым листом.
Стол у нас небольшой, стандартный для старых панелек. Я села с другого края. Между нами — меньше метра.
Олег ел быстро, громко стуча ложкой. Я смотрела на него и пыталась вспомнить, когда он последний раз спрашивал, как прошел мой день. Не дежурное «че там?», а по-настоящему. Кажется, году в 2015-м.
Он одной рукой держал телефон, листая ленту новостей, а другой зачерпывал рагу.
И тут произошло это.
Солонка стояла ровно посередине стола. Обычная, белая, с тремя дырочками. До руки Олега было сантиметров двадцать. До моей — столько же.
Он попробовал рагу, поморщился. Сместил локоть поудобнее, задев солонку рукавом. Она качнулась, но устояла.
Он мог взять её сам. Ему не нужно было даже наклоняться. Просто разжать пальцы, которые держали салфетку, и взять эту солонку.
Он поднял на меня глаза. Взгляд был мутный, расфокусированный — он всё еще читал что-то в смартфоне.
— Марин, — сказал он, протягивая руку с ложкой в мою сторону. — Посоли. Пресно как-то. А то мне тянуться неудобно, я так хорошо сел.
Время на секунду замерло.
Невозврат
Я смотрела на солонку. Она стояла прямо перед его носом. Ему нужно было сделать одно движение кистью.
Но он ждал другого. Он ждал, что я отложу свою вилку. Что я потянусь через весь стол. Что я буду трясти солонкой над его тарелкой, пока он продолжает читать новости.
Потому что я — удлинитель его рук. Сервис. Удобная опция в базовой комплектации квартиры.
Внутри как будто перегорела пробка в электрощитке. Свет погас, и в темноте всё стало пугающе ясным.
— Возьми сам, — тихо сказала я.
Олег оторвался от телефона. Он моргнул. Один раз, второй. Смотрел на меня так, будто заговорила табуретка.
— Тебе трудно, что ли? — голос стал капризным. — Я же вежливо попросил.
Я медленно встала. В ушах зашумело. Я взяла свою тарелку с нетронутым ужином. Подошла к раковине.
Пальцы разжались сами собой.
Керамика ударилась о стальную мойку с грохотом. Осколки и горячее рагу разлетелись по всей столешнице.
— Ты нормальная вообще? — Олег вскочил, роняя стул. — Марин, ты чего творишь?
Я молча повернулась и пошла в коридор.
— Куда ты собралась? На ночь глядя? А убирать кто будет?
Этот вопрос ударил меня в спину сильнее, чем если бы он кинул в меня той самой солонкой.
Я стояла в прихожей, с трудом попадая «собачкой» в замок молнии на пуховике. Руки не слушались. Олег не спрашивал, что со мной. Он не спросил, не обожглась ли я соусом. Его волновала только грязная столешница и осколки в раковине.
— Я не буду убирать, — ответила я, глядя в зеркало. Оттуда на меня смотрела женщина с очень бледным лицом и слишком ярко накрашенными для дома губами. — Сам уберешь.
Олег застыл в дверном проеме кухни. На его лице читалась смесь испуга и возмущения. Так смотрит ребенок, у которого внезапно сломалась любимая игрушка.
— Марин, ну хватит. Что на тебя нашло? Иди умойся, успокойся, завтра поговорим.
Я сунула ноги в сапоги. Не в те, теплые, «для прогулок с мужем», а в свои модельные ботильоны, в которых ходила на работу. Схватила сумку. Новую шапку искать не стала — она лежала на верхней полке, нужно было просить Олега достать стремянку. А просить я больше не могла.
— Я не вернусь, Олег.
— Ага, конечно. Хлеба купи, раз пошла. И майонез, я забыл сказать, заканчивается.
Он так ничего и не понял. Он был уверен, что я просто «бешусь», делаю круг почета вокруг дома, чтобы выпустить пар, и вернусь к плите.
Чужая забота
Дверь подъезда хлопнула, отрезая меня от запаха нашего ужина и тридцати лет брака.
На улице было зябко. Ветер тут же забрался под воротник, уши замерзли моментально. Я стояла у подъезда и смотрела на темные окна нашей «двушки» на третьем этаже. Свет на кухне все еще горел.
Наверное, он не стал убирать. Он сел доедать. Или ушел в комнату, оставив беспорядок до моего возвращения.
Рука привычно потянулась к телефону вызвать такси. «Эконом»? Нет. Я открыла приложение банка. Зарплата пришла вчера. Плюс премия за переработку графика.
У меня на счете было больше, чем Олег зарабатывал за три месяца.
Все эти годы я зачем-то экономила. Покупала курицу по акции, берегла вещи, откладывала «на всякий случай». Олег считал, что мы живем скромно, но достойно.
Он не знал, сколько на самом деле стоят мои кремы, стоматолог и хорошая обувь. Он вообще мало что знал о ценах — в магазины ходила я.
Я вызвала такси классом выше обычного.
В салоне машины было тепло, пахло хорошим парфюмом. Водитель, молодой парень в белой рубашке, посмотрел в зеркало заднего вида:
— Музыку оставить или выключить? Вам не дует от окна?
Я почувствовала, как защипало в глазах. Посторонний человек беспокоился обо мне больше, чем муж, с которым мы вырастили двоих детей.
— Оставьте, — ответила я. — И сделайте потеплее, пожалуйста.
Мы ехали по ночному проспекту. Мимо пролетали огни витрин, чужие окна, чужие жизни. Я ехала не к подруге — зачем грузить людей своими проблемами? Я ехала в гостиницу. В ту самую, мимо которой ходила на работу каждый день, думая: «Кто вообще там живет за такие деньги?».
Сегодня там буду жить я.
Телефон в сумке звякнул. Сообщение от Олега. Я знала, что там будет. Извинения? Вопрос «ты где»?
Я открыла мессенджер.
«Марин, ты скоро? Тут реклама прошла, пульт заглючил, переключи, как придешь. И майонез не забудь, Провансаль бери, а то в прошлый раз кислый взяла».
Я смотрела на экран и начала смеяться. Тихо, почти беззвучно.
Он даже не заметил, что меня нет уже сорок минут. Для него я просто вышла в магазин. Я — функция. А у функции не может быть усталости или желания быть просто человеком. Она иногда сбоит, но потом ее чинят, и она работает дальше.
— У вас всё в порядке? — осторожно спросил водитель.
— Да, — я вытерла щеку тыльной стороной ладони. — Теперь да. Знаете, я передумала. Давайте не к гостинице.
— А куда?
Я назвала адрес круглосуточного гипермаркета электроники.
Новый горизонт
Если я начинаю всё заново, мне нужно купить зарядку для телефона, новый фен и... умную станцию. Для мужа.
Пусть Олег разговаривает с ней. Пусть просит её включить новости, рассказать о погоде или напомнить время приема лекарств. Она пластиковая, она не обижается. А я — живая.
Я заблокировала контакт «Муж» в телефоне.
Завтра я подам заявление.
Послезавтра сниму квартиру поближе к работе.
А солонку... солонку он пусть ищет сам. Если, конечно, сможет встать с дивана.
А вы бы смогли уйти в ночь из-за такой «мелочи»? Или считаете, что в семье надо терпеть и не такие закидоны?
(Похожая ситуация была у героини моего рассказа «Невестка молча вернула ключи», только там последней каплей стали не солонки, а бабушкин сервиз).
Красиво ушла. А что дальше? Подписывайтесь.